В итоге через те самые два часа я так умаялась, что прилегла вздремнуть, наказав Маккорну разбудить меня, если что-нибудь заметит.
Но разбудил он меня только в сумерках и очень странным способом. Перед моим внутренним взором внезапно замелькали незнакомые лица, коридоры, пейзажи, повеяло запахами, которые не отзывались в памяти, а в ушах затрещали кузнечики, перемежаемые взрывами мракоборческих заклинаний.
Помотав головой и не добившись ясности ума, я села на пледе. Сквозь всю эту какофонию я смотрела на мир, как сквозь цветную вуаль, и то, что среди туй уже царила темнота, вовсе не помогало.
– Что происходит? – спросила я и обнаружила, что язык плохо ворочается.
– Прости, – просипел Маккорн как-то нервно. – Тебе неприятно? Я что-то не так сделал?
Я снова поморгала, пытаясь отогнать странные образы, но они только перетекали из одного угла глаза в другой, как мыльные пузыри на воде. В паре из них появилось моё собственное изображение – в рабочем платье, потом в нарядном… С трудом собрав разбегающиеся мысли, я поняла, что это воспоминания Лироя. Но почему я их видела?
От Кларенса ко мне иногда затекали какие-то мысли, если он слишком волновался во время сеанса связи, но это происходило потому, что ему самому приходилось фильтровать, что он мне показывает, а что нет. Потому что я не могла прервать связь со своей стороны, тогда моя чешуйка, не имея подпитки жизненной силой, высохла бы, а он бы умер.
С Маккорном всё было не так: он-то живой! Я могла легко задушить сигнал, и чешуйка прекрасно дождалась бы следующего, питаясь его собственной жизненной силой. И я ему это подробно объяснила, пока убеждала её в нём остаться. Однако теперь, как я ни старалась перекрыть канал, ничего не выходило.
– Прости, – снова покаялся Лирой, и мне наконец удалось сфокусироваться на нём достаточно, чтобы заметить, что он весь встрёпан, а рубашка прилипла к телу, как будто он тут лес валил, пока я спала.
– Что ты сделал? – спросила я, предчувствуя недоброе.
– Я попытался… повторить, – выдавил он. – То есть, сделать наоборот.
У меня волосы на голове зашевелились.
– Ты решил поместить в меня кусок себя?!
– Ну да, – почти прохныкал Лирой. – Но вышло как-то странно, я не понимаю…
– Ты с ума сошёл?! – взревела я. – Этому учатся два года! Да ты сдохнуть мог, ты вообще… – я изо всех сил сжала челюсти, чтобы не дать себе продолжить. Образы, плавающие перед глазами, сменились на более жестокие: я видела крупного мужчину, замахивающегося ремнём, каких-то хулиганов с оббитыми бутылками в руках, потом кровь на костяшках пальцев… Так. Глубокий вдох, короткое заклинание успокоения. Незаменимая вещь для некроманта. – Так. Лирой. Ты можешь оценить, сколько ты мне отдал?
Он сухо закашлялся.
– Не знаю, – сказал, когда приступ прошёл. – Я не знаю, как определить. Но чувствую себя очень странно.
Я закатила глаза. Вот так и гибнут молодые некроманты! Ладно, я хотя бы не зомби. И в магии понимаю хорошо.
Пересев поудобнее, я сосредоточила внимание внутри себя и, не поддаваясь панике, методично обшарила все закутки своего астрального тела. Конечно, без опыта и даже должного понимания теории Лирой впихнул мне не единый кусок, а мелкую нарезку, тут чуть-чуть, там щепотка. На то, чтобы это собрать вместе, ушло немало времени и сил, но в конце концов мне удалось сформировать крупный осколок души без примесей и вроде бы даже без нарушений внутренней структуры. Если Маккорн после этого будет путаться в своей памяти, сам виноват, конечно, но я старалась.
К счастью, уговаривать чешуйку вернуться к хозяину не требовалось. Она сама скакнула, как только увидела путь. В то же мгновение Лирой шумно вдохнул и так смял пальцами плед, что тот вытащился у меня из-под коленей.
– Получите и распишитесь, – проворчала я. У меня уже сил не было, чтобы сердиться.
– Спасибо, – прохрипел Лирой и снова закашлялся.
– За какой хтонической матерью ты это сделал? – всё же не удержалась я.
Он спрятал лицо в ладонях – я больше почувствовала его жест через движение воздуха, чем увидела.
– Хотел попробовать.
– А меня разбудить для начала не судьба была? Ты же понятия не имел, что творишь!
Из темноты донеслось шмыганье носом и звук кожи, трущейся о кожу, – наверняка лицо растирал, возвращая чувствительность. Ещё бы, чуть не четверть себя выгнал погулять!
– Я думал, ты откажешься. А больше мне научиться негде. Это же некромантский метод.
Я молча покачала головой. Отказалась бы я? Поначалу – конечно. Но и уболтать меня он бы смог. Может, не за час, но за пару дней. Так что это было, лень? Или он считал меня настолько закосневшей? Это после всего, что я уже позволила ему проделать под моим надзором?
Задумавшись, я продолжала выскребать своё астральное тело от следов его присутствия. Какие-то мелкие крошки ещё оставались по щелям, а от более крупных отпечатались следы, в которых угадывались виденные мной образы. Я старалась не смотреть, но… Если уж Лирой мне настолько не доверял, что решил запустить в моё нутро осколок своей души, пока я спала, то почему, хтонь побери, я должна уважать его личные воспоминания? Даже интересно посмотреть, что он на сама деле обо мне думает. А то, может, я всё не так поняла?
Я принялась проглядывать образ за образом, и вскоре они, повинуясь моему интересу, скучковались так, что всё, связанное со мной, собралось вместе. Большая часть того, что я там увидела, вгоняла меня в краску, но мелькали и какие-то несуразные мысли, чувства, которые я не могла отнести ни к чему, что сама помнила о наших отношениях. Вот эта досада когда была? А вот это изматывающее раздражение? А холод в сердце, пробирающий до костей?
Пойдя по ниточке, словно отбившийся от группы турист в пещерах, я вышла к воспоминанию о нашей первой близости. Странно было видеть себя со стороны – злую, требовательную. Но переживания Лироя быстро отвлекли меня от этого созерцания. Досада – разочарование – смирение. Что?!
Я вынырнула из созерцания и, вытащив из несессера талисман света, порвала его, чтобы загорелся. Огонёк могли заметить из дома, но сейчас меня это не волновало. Мне нужно было увидеть лицо Лироя.
В ровном оранжевом свете талисмана я различила слипшиеся ресницы, пятна румянца на коже и встревоженный взгляд, словно он понимал, что играм пришёл конец.
– Ты не хотел, – выпалила я, запнувшись на последнем слове. – Ты притворялся. Когда мы первый раз… Ты соврал.
И как же легко ему далось обвести меня вокруг пальца! Я видела, даже сейчас, ясно, как он усилием воли собрал на лице нужное выражение, расслабил плечи. Я не первый раз наблюдала его преображения. Я знала, даже тогда, что он меняет маски всё равно что сбрасывает карты из неудачной руки. Я знала всё это, и тем не менее поверила, даже на секунду не засомневавшись. Он ведь сам говорил мне, что заводил интрижки с некромантами ради своих изысканий. Почему я решила, что со мной всё иначе?
– Нет, что ты, Маргарита… – растерянно пробормотал он. – О чём ты…
– Не ври мне больше! – прошипела я, не доверяя своему голосу. Уж слишком подозрительный комок стоял в горле. – Ты сам меня переполнил своими воспоминаниями, я тебя не заставляла! Сам мне показал, что творится под твоими личинами! Теперь некуда отпираться, я же видела всё прямо изнутри твоей головы! Или себе ты тоже врёшь?!
Под конец голос всё-таки прорезался и немного сорвался, так что я поспешила замолчать. Хватит с меня откровенностей, и так подпустила его слишком близко. Как я умудрилась прохлопать? Он же врёт, как дышит! Вспомнить хоть эпизод с тем же Фэнни! Почему я решила, что именно мне в отличие от абсолютно всех вокруг он покажет настоящее лицо? Да есть ли оно у него?
Тем временем это самое лицо замерло и обрело чёткость и собранность, словно Маккорн стряхнул растерянную личину в угоду серьёзной.
– Ты выставила мне условие, – сухо произнёс он. – Либо я тебя ублажаю, либо я пошёл вон. Теперь ты упрекаешь меня за выбор, который я сделал?
Я хватанула ртом воздух. Я?! Условие?! Но – если подумать, я тогда действительно была в шаге от того, чтобы отправить его восвояси. Потому что я бы не потерпела рядом с собой мужчину, который мне отказал, когда я так откровенно напрашивалась на внимание. Но это же не значило, что… Хотя для Маккорна, наверное, значило. Ему нужны были наши сессии, и если ради них требовалось дать мне то, чего я хотела, то ему было не привыкать… Что же, выходило, я сама создала эту ситуацию? Но откуда ж я знала, что он лживая тварь?!
А ведь знала. Это было уже после того, как он избил Фэнни. Я не просто знала, я восхищалась! Я наблюдала трюки его ментальной акробатики, затаив дыхание и сгорая от восторга. Но почему-то не думала, что они будут направлены на меня. И насколько заранее он начал расставлять свои сети? Девочку на конюшне охмурил за две фразы, а на меня, значит, пару недель потратил? Перепробовал разные подходы, пока не подобрал ключик?
В носу предательски защипало.
– Я бы нашла тебе другого некроманта, – прошептала я. – Который бы делал всё, как ты просишь, и фамилии не спросил бы.
– Я не хотел другого некроманта! – внезапно ожесточённо воскликнул Маккорн. – Я хотел тебя!
Я моргнула. Свет талисмана подёрнулся рябью, словно свеча затрепетала на ветру, но талисманам ветер не страшен.
– Так хотел или не хотел?
Не знаю, какой смысл был спрашивать. Он ведь мог соврать что угодно, и я бы никогда не определила.
Лирой запустил пальцы в волосы и взъерошил их, придав себе вид закоренелого природника. Нарочно? Надеялся меня разжалобить?
– Я не знал тогда, что это будет значить, – тихо сказал он. – Я думал, тебе просто нужна грелка в постель. Я не знал, что ты… что мы… что всё будет – так. Что ты увидишь меня. И не разочаруешься. Ты с самого начала была не такой, как все остальные некроманты, с кем я имел дело. Я увидел возможность. Но я не знал, что ты сможешь принять меня. Если бы знал, Маргарита, я клянусь, – он повысил голос и выставил вперёд растопыренные ладони, словно преподнося мне свои слова на блюде, – я бы и секунды не сомневался в тот момент! Но я думал, что ты просто хочешь меня использовать, как все остальные, и это было обидно, потому что мне уже начало казаться, что между нами может быть что-то… больше, чем случайная связь. Понимаешь?