Зубов, ныне помощник ген[ерала] Голицына по гражданской части.
Против большевиков работал и бывший полковник Н. В. Шереховский, служивший в областном военном комиссариате. Возможно, он имел связи со слушателями академии, поскольку сам также был ее выпускником, а в конце июля, возглавив гарнизон города (полковник А. Н. Лабунцов, в будущем видный ученый-минеролог, первооткрыватель урановой руды в СССР, стал его помощником, а Румша – начальником штаба), вместе с частью слушателей занимался расследованием обстоятельств гибели семьи Романовых. Кроме того, 31 июля Шереховский направил курьера поручика А. А. Роджера через линию фронта для связи с академией в Пермь.
Организация Румши была тесно связана с организацией Бурова. Члены последней действовали под прикрытием должностей в советских военных учреждениях. Выпускник ускоренных курсов, соратник Андогского и один из лидеров выпуска курсов 2‑й очереди академии бывший капитан А. Л. Симонов, состоявший в организации, был начальником штаба Северо-Урало-Сибирского фронта красных (фронтом руководила военная коллегия в составе командующего бывшего поручика, старого большевика Р. И. Берзина, военного комиссара Уральского военного округа бывшего подпоручика, большевика С. А. Анучина и лояльного большевикам военного руководителя округа, бывшего генерал-лейтенанта Д. Н. Надежного).
Берзин, не подозревая Симонова в подрывной работе, дал впоследствии высокую оценку исходившим от него документам, хотя и не считал, что генштабист может понимать политическую обстановку. Кроме того, Берзин ошибочно полагал, что Симонов был убит чехословаками в Екатеринбурге. Другой мемуарист, советский генерал Г. П. Софронов, был сдержаннее: «Начальник штаба Симонов, военспец, ничем себя не проявлял, работал, что называется, из-под палки… с самого начала оставался для нас загадкой». По свидетельству Софронова, в период боев за Екатеринбург Симонов перед своим переходом на сторону противника отдал вредительский приказ, повлекший тяжелые последствия для фронта.
Симонов мог обеспечивать Андогского всей полнотой информации о планах советского командования. Организация ставила своей задачей освобождение города от красных при подходе чехословаков. Через Симонова организация получила из штаба фронта ордер на три пулемета Льюиса (по другим данным – 2), 300 винтовок (по другим данным – 40), 60 тысяч патронов и 150 ручных гранат на вооружение рабочей дружины Надеждинского завода. Офицеры-подпольщики под видом возчиков и сопровождающих от завода получили это оружие. Часть оружия была спрятана в лесу у села Уктус и использовалась для вооружения группы Румши. Другая часть хранилась в склепах Михайловского кладбища на окраине Екатеринбурга.
Рядовой член подпольной организации слушатель Н. Н. Ивановский впоследствии вспоминал:
Насчет групповых выступлений могу сказать, что была организация, построенная на системе троек. Я был рядовым членом, так что верхушки не знал. Пришлось выполнять отдельные поручения, но о[б] общих планах не имел понятия. Во всяком случае в самом гор[оде] Екатеринбурге никакого восстания до прихода чехов не было и никаких активных попыток спасения государя не было.
По работе организации я имел дело с отрядом анархиста Жебенева. Когда они узнали о намерении расстрелять государя и семью, среди них раздавались голоса, что нужно было идти и остановить казнь – отряд анарх[истов] в это время был вне Екатеринбурга, так что все это намерение осталось только на словах…
Перед отъездом академии нам было предложено явиться на погрузку или оставаться на свой риск. Наша группа решила не ехать – предполагалось с подходом чехов сделать выступление, но, когда подсчитали свои силы, оставалось только уходить в сторону белых.
Сам капитан Симонов в рапорте 1‑му генерал-квартирмейстеру Ставки адмирала А. В. Колчака от 25 ноября 1918 года писал, что
участь Екатеринбургского района была решена победой чехов у ст[анции] Незепетровская. Как эта победа, так и вообще благоприятная обстановка для занятия Екатеринбургского района были подготовлены мною; это моя работа, за которую я, будучи начальником штаба Берзина, неоднократно рисковал быть повешенным или расстрелянным… Расследование документально устанавливает, что я служил в штабах Красной армии не только в Екатеринбурге, а с первого дня окончания старшего класса академии, как член ордена, поставившего себе задачей свержение большевиков и спасение Родины активным путем. Что касается вознаграждения за службу в красноармейских штабах, то в то время оно было настолько мизерным, что говорить о нем не приходится.
При эвакуации военных учреждений Симонов не явился на посадку в эшелон.
Скрывавшийся в окрестностях Екатеринбурга финансист В. П. Аничков вспоминал:
Мы держали связь с готовящейся к восстанию белой молодежью… Приезжали и другие офицеры, в большинстве своем выпускники Генштаба. Их приводили к нам на свидание, и здесь на имеющихся у них картах они наносили пункты расположения красных и белых войск.
Первоначально выступление было назначено в ночь на 24 июля, но сорвалось и состоялось лишь следующей ночью. Руководил восстанием оперативный штаб во главе с А. А. Буровым и бывшим подпоручиком В. М. Зотовым. В ночь на 25 июля подпольщики выпустили заключенных из тюрьмы и заняли ряд советских учреждений. Буров участвовал в бою за станцию Екатеринбург-2. Слушатели академии участвовали в выступлении и в окрестностях города. Например, бывший штабс-капитан В. Г. Иванов организовал комендатуру на Верх-Исетском заводе. 25 июля Екатеринбург был занят антибольшевистскими силами.
Отряд из 37 слушателей академии под командованием К. Ю. Румши, вооружившись, 21 июля ушел из Екатеринбурга в западном направлении, в сторону реки Чусовой на соединение с чехословаками, подходившими к городу (по некоторым данным, слушатели предлагали участвовать в этом и начальнику академии, но тот отказался). В составе отряда было несколько слушателей младшего курса, который преподаватели считали большевизированным. Сам Андогский впоследствии приписал отправку отряда Румши себе и вспоминал, что слушатели академии помогли чехословакам при взятии Екатеринбурга. По свидетельству П. Ф. Рябикова, Андогский был в курсе замыслов Румши, но инициатива все же принадлежала слушателям. Думается, это утверждение ближе к действительности.
Семчевский отмечал, что для маскировки уходившие с Румшей получили от штаба подлинные предписания в различные штабы на фронте. Таким образом, у них было законное основание не эвакуироваться с академией из Екатеринбурга. Как командированным им даже выданы были из казначейства прогонные деньги. Из города каждая «пятерка» выходила особым маршрутом, назначенным руководителем организации. Встреча была намечена в лесу к западу от Екатеринбурга, где было спрятано оружие. К условленному месту не вышла только одна из «пятерок».
Н. Н. Ивановский писал П. П. Петрову в эмиграции:
Мы собрались в лесу, и собралось нас всего-навсего 37 человек. На сборном месте были приготовлены винтовки. В командование вступил [под]полк[овник] Румша… Итак, эти 37 человек и была та группа, которая была готова на выступление, а где же было остальное – в рискованной обстановке их было мало.
В общем, образовался самый образованный партизанский отряд – кроме слушателей было, кажется, двое офицеров из местных. Вспоминаю имена, большинства из них уже нет: Бафталовский, Димитриев, Ярцев, Дурасов, Семчевский, Демишхан.
После небольшого перехода мы остановились на ночлег. Наутро на наше охранение вышел казачий разъезд.
В это время красные после небольших стычек передовых частей отошли от Екатеринб[урга], и мы во главе чехов торжественно вошли в город.
Отряд расформировался, и мы поступили на формирование штабов.
Датировки в этом свидетельстве противоречивы. Утверждается, что отряд Румши вышел из Екатеринбурга после объявления посадки в вагоны (то есть 23 июля) и едва ли не накануне падения города (то есть 24 июля), что противоречит другим свидетельствам. Тем более что 24 июля в районе Северского завода (ныне – город Полевской) произошло соединение отряда Румши с чехословаками, а Екатеринбург пал на следующий день.
Семчевскому было выдано удостоверение следующего содержания:
Сим удостоверяю, что предъявитель сего слушатель академии Генерального штаба – капитан л[ейб]-гв[ардии] Конной артиллерии Константин Васильевич Семчевский 24 июля 1918 года действительно пробился из г. Екатеринбурга в составе вооруженного офицерского отряда академии Генерального штаба под командою подполковника Румша и присоединился в районе завода Северский к вверенным мне войскам, действующим против большевистских банд. Начальник боевого участка чехословацких войск на екатеринбургском направлении прапорщик Чила.
К. В. Семчевский писал в эмиграции своему другу В. С. Хитрово:
Нам стало ясно, что наступил решающий момент: если мы будем назначены в Красную армию или же поедем с академией в Казань – мы становимся на сторону большевистской власти. Профессора и, как ни странно, большинство слушателей вело себя пассивно, решив, по-видимому, идти с большевиками и ехать в Казань (что они и сделали). Лишь 37 слушателей (включая меня), состоящих уже к этому времени в тайной организации, решили пробиться через красный фронт и соединиться с партизанами, наступавшими в сторону Екатеринбурга. Нам удалось почти чудом украсть винтовки и два пулемета, и в ночь с 17 на 18 июля мы маленькими группами пробрались к месту, где было сложено оружие (в лесу к западу от города), и двинулись в сторону красного фронта… У многих из нашего маленького отряда жены остались в Екатеринбурге (моя жена тоже). Было ясно, что если нам не удастся в кратчайший срок захватить Екатеринбург – наши жены будут как жены «изменников» советской власти ликвидированы. Поэтому мы сделали все от нас зависящее, чтобы организовать отряды белых и ускорить их наступление. Через три дня мы первыми ворвались в Екатеринбург и успели спасти своих жен. Но только тогда мы узнали, что за сутки до нашего ухода из Екатеринбурга государь Николай Александрович и вся его семья были зверски умерщвлены большевиками. Заняв Екатеринбург, мы спешно занялись формированием русских частей.