При реэвакуации академии в Европейскую Россию по окончании Гражданской войны была проведена проверка имущества. По данным на 9 ноября 1922 года, в библиотеке насчитывалось около 160 тысяч томов и на складе учебных пособий – 25 тысяч, всего 185 тысяч томов. Шкафы имелись на 55 тысяч книг, общая площадь библиотечных помещений составляла 400 квадратных саженей (1820 квадратных метров), вес книг – 6000 пудов (более 98 тонн).
Вопрос отношения к ценнейшим собраниям академии и их судьбе приобрел и для красных, и для белых политический оттенок. Недоброжелатели Андогского в среде эмиграции активно использовали нежелание генерала вывозить академию и ее ценности за границу в целях его компрометации как сторонника большевиков. Большевики же, в свою очередь, обвиняли Андогского в стремлении вывезти все за рубеж или продать японцам. На самом деле имущество академии было столь значительно, что вывезти его было непросто, даже если бы начальник академии этого желал, тем более что оно находилось на острове.
Фактом остается лишь то, что бесценное имущество академии в результате Гражданской войны осталось в России и бережно сохраняется в различных архивах, музеях и библиотеках нашей страны. Думается, мы должны быть благодарны самоотверженным сотрудникам академии, которые, несмотря на перипетии Гражданской войны, сумели сохранить наследие выдающихся русских военных деятелей для будущих поколений.
Заключение
Императорская Николаевская военная академия завершила свою историю, на несколько лет пережив Российскую империю, в которой некогда возникла. В годы Первой мировой войны академия первоначально бездействовала. Но когда кадровый голод в отношении специалистов Генерального штаба стал критическим, возобновила свою педагогическую деятельность и с конца 1916 года осуществляла массовую ускоренную подготовку офицеров на курсах военного времени. Это позволило заместить с помощью сотен курсовиков (по сути, генштабистов военного времени) младшие должности Генерального штаба и существенно снизить дефицит кадров, возникший в первые годы войны. Несмотря на краткость обучения, курсовики, среди которых были боевые кадровые офицеры и георгиевские кавалеры, хорошо себя зарекомендовали на штабной работе.
Как и вся старая армия, академия приняла свержение монархии и функционировала при Временном правительстве. Летом 1917 года среди генштабистов прошли выборы начальника академии. В период предвыборной гонки представители академии продемонстрировали высокую степень политической активности – публиковали листовки, вели агитацию. Большинство голосов офицеров Генерального штаба получил крупный военный ученый и талантливый педагог генерал Н. Н. Головин, однако решением министра – председателя Временного правительства А. Ф. Керенского на этот пост был назначен второй кандидат по числу голосов – неизвестный в широких кругах генштабистов, но пользовавшийся поддержкой академии правитель дел, полковник А. И. Андогский. Решение это оказалось для академии благотворным. Андогский возглавил академию в самый трудный период ее существования и с перерывами руководил ею с лета 1917 по осень 1922 года. Можно сказать, что благодаря своим личным качествам (уму, дальновидности, осторожности, изворотливости, умению входить в доверие к властям) он, по сути, спас это военно-учебное заведение, сохранив его бесценные сокровища (архив, библиотеку, музейные коллекции) для будущих поколений. Однако сделать это удалось несколько необычным способом.
Академия досталась большевикам в результате захвата ими власти в Петрограде в октябре 1917 года сразу вместе с преподавателями, слушателями, служителями, а также со всей материально-технической базой. Осознание того, что они теперь обслуживают новую власть, пришло к академическому руководству не сразу. Но, насколько можно судить по сохранившимся источникам, падение монархии и даже приход к власти большевиков не произвели на преподавателей и слушателей столь же сильного впечатления, как отмена погон, заключение Брестского мира и привлечение представителей академии в Красную армию.
Учебный процесс по инерции продолжался и после смены власти, в результате Красная армия весной 1918 года пополнилась выпускниками ускоренных курсов 2‑й очереди. Курсовики приняли участие в обороне Советской России от внешнего врага в феврале–марте 1918 года.
Диссонанс окружающей обстановки и убеждений преподавателей и большинства слушателей, архаизация повседневного быта вели к обособлению академии, замыканию ее в себе, своего рода автономизации. В условиях хозяйственной разрухи такой подход сохранился и после перехода на сторону антибольшевистских сил, что позволило академии существовать в сравнительно благоприятных условиях на Востоке России. В то же время ради сохранения академии ее администрации приходилось идти на сотрудничество с властями, даже вопреки личным симпатиям и убеждениям.
В связи с германской угрозой весной 1918 года академия была эвакуирована из Петрограда в тыловой Екатеринбург, с пребыванием в котором связан наиболее драматический период истории последних лет ее существования. Летом 1918 года учебный процесс возобновился в старшем классе курсов 3‑й очереди, а также на младшем ускоренном курсе, на который большевики старались набрать лояльных им слушателей.
Профессорско-преподавательский состав и большинство слушателей были в целом настроены антибольшевистски. Однако открыто выступить против властей было самоубийственно, поэтому при сохранении внешней лояльности академисты замкнулись в своем кругу и выжидали. Тем более что пребывание на службе или учебе в академии имело с точки зрения офицерской психологии важное преимущество в сравнении со службой в советских войсках или штабах – оно позволяло уклониться от вовлечения в Гражданскую войну. Академисты старались саботировать инициативы власти и минимизировать контакты с ее представителями. По сути, вся работа по поддержанию связи с большевистским военным руководством и спасению академии легла на плечи А. И. Андогского. В такой обстановке профессора и преподаватели проявили себя как иждивенцы, которые пользовались относительно благополучным существованием академии, чего добился от властей Андогский. При этом они опасались замараться сотрудничеством с большевиками и не желали помочь начальнику академии в его трудной работе (Андогский как бывший офицер обладал присущими основной массе офицерства того времени мировоззрением и системой ценностей и болезненно переживал свою миссию). Более того, они считали начальника академии приспособленцем, а впоследствии именно Андогский более всех подвергался преследованиям в белом лагере за сотрудничество с большевиками.
Местные партийные лидеры обоснованно видели в академии угрозу безопасности красному Екатеринбургу и своей власти. Действительно, внутри академии существовали различные группы офицеров, участвовавшие в подпольной антибольшевистской работе. Руководство академии предпринимало попытки установить контакты с лидерами Белого движения и представителями союзников. Кроме того, при эвакуации в Екатеринбург была привезена небольшая партия оружия, включая разобранные пулеметы. Несколько слушателей – выходцев из гвардейских частей и выпускников Пажеского корпуса разрабатывали различные планы помощи содержавшейся в Екатеринбурге семье бывшего императора Николая II. Среди этих планов был и замысел освобождения Романовых. Существовали и другие группировки. Наиболее сильной была группа слушателя К. Ю. Румши, которая объединяла антибольшевистски настроенных курсовиков. С ней были связаны группы слушателей, направленных в советские штабы. Прежде всего, в штаб Северо-Урало-Сибирского фронта, откуда подпольщики в академии получали информацию, оружие и организационную поддержку.
На фоне разгоравшегося в начале лета 1918 года восстания Чехословацкого корпуса и вооруженных выступлений противников большевиков в Поволжье и Сибири стали возникать альтернативные большевистскому режимы. Екатеринбург неожиданно оказался в прифронтовой полосе Гражданской войны, а затем был захвачен чехословаками и белыми. Новой ситуацией не замедлили воспользоваться представители академии. Меньшая часть из них осталась в Екатеринбурге и перешла к противникам большевиков, большинство же эвакуировались в Казань, также вскоре захваченную небольшевистскими силами. В итоге обе части академии в силу сложившихся обстоятельств попали в антибольшевистский лагерь. Слушатели пополнили штабы антибольшевистских вооруженных формирований Востока России, а академия разделила судьбу Восточного фронта белых.
Переход к противнику в целом соответствовал настроениям преподавателей и большей части слушателей, что подтверждает идентичность случившегося в Екатеринбурге и Казани. Те, кто хотел эвакуироваться с красными, в основном смогли это сделать. Об антибольшевистских настроениях слушателей свидетельствует и их участие в деятельности екатеринбургского подполья, содействовавшего занятию города белыми и принимавшего участие в боевых действиях.
С переходом академии на сторону белых противники большевиков получили сложившееся учреждение для подготовки генштабистов. С осени 1918 по осень 1919 года академия находилась в Томске, однако учебная работа велась лишь короткий промежуток времени с конца января по конец апреля 1919 года.
Из-за противоречий между антибольшевистскими правительствами Поволжья и Сибири, касавшихся и военной сферы, преподаватели и слушатели академии как третья сторона осенью 1918 года заняли руководящие посты в Ставке Верховного главнокомандующего генерала В. Г. Болдырева, что вызвало недовольство офицеров, обладавших большим служебным стажем в антибольшевистском лагере и не желавших подчиняться новоприбывшим.
Представители академии, составившие сплоченную офицерскую группировку, активно участвовали во внутриполитической борьбе в белой Сибири во второй половине 1918 – первой половине 1919 года. Академическое руководство во главе с А. И. Андогским уже осенью 1918 года активно стремилось занять ключевые посты в антибольшевистском лагере на Востоке России. Слушатели курсов 3‑й очереди академии, как и преподаватели, были распределены по многим штабам и фактически составили разветвленную агентурную сеть, работавшую на Андогского. Тем более что обучение их не считалось завершенным, и фактически они зависели в вопросе своего последующего статуса от академического начальства.