Стеллецкий оставался в Aubagne вплоть до мая 1940 г. Он полностью переписал иконостас, считая, что его иконописный стиль достаточно сильно изменился. С течением времени на иконостасе под живописными слоями 1939–1940 гг. проступили слои первоначальной живописи 1916 г.; эти контуры значительно более широкие, что говорит о том, что искусство Стеллецкого стало более символическим, театральным и зачаровывающим. Эволюция его иконописного стиля бесспорно шла в направлении сближения с монастырской иконописью, с чисто церковной живописью, которая стала объектом изучения и синтеза в работах Леонида Успенского.
Этот факт также чрезвычайно важен потому, что он показывает, что (стилистическая) эволюция стиля Стеллецкого в эмиграции во Франции не прекратилась в связи с концом Российской империи. Но эта эволюция у Стеллецкого, в отличие от многих других художников эмигрантов его поколения, не сводилась к растворению русского начала в западничестве. Наоборот, его эволюция пошла по пути дальнейшего углубления. Те путешествия, которые он совершил для знакомства со средневековой Францией в Шартр, в Saint-Savin-sur-Gartempe и, безусловно, еще во многие другие места, обогатили его живопись, расширили и углубили его представления о средневековье, подпитали его восприятие древности и христианской духовности. (Ил. 3)
Ил. 3. Д. С. Стеллецкий. Домашняя церковка. Петровка. Около 1950. Фото – П.Н Семенов – Тян-Шанский. Публикуется впервые.
В Петровке, как называлось имение моего деда в Aubagne, Стеллецкий интенсивно работал: он нарисовал множество икон, портреты членов моей семьи, а также чрезвычайно удачные изображения Кремля и лучников на конях в степи в технике гуаши. Пребывание в Петровке было последним в его жизни временем, проведенным в домашнем кругу старой русской семьи, в подлинном «дворянском гнезде», отличавшемся сердечным гостеприимством, интересом к искусству и философии, это было тесное, наполненное взаимным уважением общение с людьми высокой культуры. Жизнь в Петровке была для Стеллецкого еще важна потому, что подавляющее большинство русских эмигрантов жило в это время в нищете. Только князь Трубецкой в Кламаре и еще некоторые редкие русские семьи сохраняли эту традицию широкого гостеприимства, столь характерного для дореволюционной эпохи, [см. цв. ил.]
Коснемся, наконец, еще одного сюжета, который сам по себе заслуживает отдельного рассказа, – истории второго цикла иллюстраций к «Слову о полку Игореве», который известен, главным образом, по подробному описанию, сделанному С.К. Маковским в 1928 г. после большой выставки русского искусства во Дворце изящных искусств в Брюсселе, и о котором Стеллецкий говорил как о главном деле своей жизни. Оконченная в 1928 г. и состоявшая из пятидесяти четырех гуашей форматом в пол-листа, вторая версия иллюстраций к «Слову» объединила в себе все наиболее оригинальное и экспрессивное в стиле мастера, что было им выработано за всю творческую жизнь со времени его обучения в Петербургской Академии художеств. Изобретательность композиции свидетельствует о сильном влиянии знаменитого Лицевого летописного свода XVI в., наряду с фресками из Ферапонтово.
В то же время свобода и смелость композиции, трактовка элементов, живость красок, импульсивность рисунка позволяют нам без колебаний утверждать, что Стеллецкий прекрасно усвоил уроки Сезанна, мюнхенской школы «Голубой Всадник», работу с формами Кандинского. Мы рискнем утверждать, что вторая версия «Слова» – самый значительный цикл иллюстраций, как в живописном, так и в иллюстративном плане, одновременно и пассеистский, и полностью современный. Он является вершиной русского искусства XX в. Этот блестящий цикл был полностью украден во время пребывания Стеллецкого в Русском Доме. Эта невосполнимая утрата сократила дни больного и почти ослепшего художника. Вплоть до нашего времени этот шедевр редкой выразительности и силы не найден, [см. цв. ил.]
Теперь о взаимоотношениях Д.С. Стеллецкого и Н.В. Глобы. Известно, что они друг друга знали еще до революции, помятуя давний интерес Глобы и Строгановского училища к узорным мотивам древнерусских летописей. Они могли встречаться также благодаря общению Дмитрия Семеновича с П.И. Нерадовским (председателем Общества изучения древнерусской живописи) и другими знатоками старины. В 1925 г., т. е. к моменту приезда Н.В. Глобы во Францию и его решения остаться в эмиграции, Стеллецкий действительно находился в Париже и расписывал Сергиевский храм. Одним из первых русских художников он откликнулся на приглашение Глобы преподавать в созданном им Русском художественно-промышленном институте, что видно из письма М.В. Добужинского к супруге от 4 июля 1926 г., в котором он сообщает о решении И.Я. Билибина, В.Я. Шухаева, Д.С. Стеллецкого работать в Институте декоративного искусства, основанном Н.В. Глобой в Париже 5.
Все взаимоотношения и сотрудничество с выдающимися фигурами русского искусства в изгнании еще раз доказывают плодотворную активность Стеллецкого в эмигрантский период и признание его современниками как одного из самых способных и ярких художников своего времени.
Перевод с французского: Михаил Арсеньевич и Александра Юрьевна Семеновы Тян-Шанские
1 РГАЛИ. Фонд В.А. Комаровского. № 274. Док. 131.
2 Librairie Generale et Internationale Gustave Ficker. Paris. 1910. – 218 p.
3Бенуа A.H. Искусство Стеллецкого // Аполлон. 1911. № 4. С. 5–16.
4Стеллецкий Д. Драгоценная цепь. Родная старина: Сборник, посвященный религиозно-нравственному и национальному просвещению. Рига. 1928. № 5.
5 Подробнее об этом в наст. изд. в ст.: Астраханцева Т.Л.: Н.В. Глоба – выдающийся деятель художественно-промышленного образования в России и в эмиграции. Возвращение на родину.
Храм Знамения Божьей Матери в Париже
Владимир Ягелло
Протоиерей Владимир Ягелло родился в 1943 г. в Париже в семье русских белых воинов. С детства состоит в национальной организации Витязей и является ее духовным руководителем. Учился в Парижском университете и в Школе восточных языков в Париже. Окончил Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. С детства был прихожанином храма иконы Божией Матери «Знамение» в Париже. Был рукоположен во диакона в 1975 г. и во иерея в 1994 г. Обслуживал также приход Св. Николая Чудотворца в г. Труа (Франция). С 2001 по 2003 г. временно исполнял обязанности настоятеля собора Св. Николая Чудотворца в Ницце. Настоятель храма иконы Божией Матери «Знамение» в Париже. Иконописец. Член общества «Икона» в Париже. Секретарь Союза потомков галлиполийцев и общества потомков ахтырских гусар. (Ил. 1)
Его отец Владимир Павлович Ягелло (1907–2000) родом из Вильно, сын офицера, с семьей вместе с армией П.Н. Врангеля в ноябре 1920 г. эвакуировался из Крыма. В 1926 г. уже в эмиграции окончил Первый русский кадетский корпус в Сараево, затем военные курсы генерала Головина в Париже. Корнет 12-го гусарского Ахтырского полка и член полкового объединения в Париже. В начале 1930-х гг. учился у художника П. Сабо, ученика Н.В. Глобы по Русскому художественно-промышленному институту в Париже. Работал художником в ателье В.Ф. Кривуца, где создавались рисунки тканей для различных французских фирм. В 1935 г. участвовал в молодежном празднике русских художников в ателье В.Ф. Кривуца (альбом «Emigration Russe en photos 1917–1947»). Воевал в рядах французской армии, был взят в плен и провел девять месяцев в плену в Германии. Впоследствии был членом прихода Знамения Божьей Матери и членом приходского совета, [см. цв. ил.] (Ил. 2)
Приход Знамения Божьей Матери был основан в 1927 г. по инициативе князя Горчакова и располагался поначалу на рю д’Одесса 18, затем с 1934 г. на рю Буало 32, затем с 1938 г. на рю Микель-Анж 65. В то время сооружение всей храмовой утвари и украшение храма было поручено основанному в Париже в 1926 г. Институту прикладных искусств (Русский художественно-промышленный институт) под руководством Николая Васильевича Глобы (1859–1941) – выдающегося деятеля художественно-промышленного образования в России. Почти все предметы были изготовлены Н.В. Глобой и его учениками. Иконостас был заказан художнику Дмитрию Семеновичу Стеллецкому (1875–1947), при участии княжны Елены Сергеевны Львовой (1897–1971). Иконы двунадесятых праздников были написаны студентом Института, художником Ростиславом Владимировичем Лукиным (1904–1988). Другие принадлежат руке современных иконописцев Л. Успенского, Г. Морозова, А. Бенуа. Лично Глоба исполнил басменное обрамление икон иконостаса, запрестольный крест, рипиды, руководил исполнением плащаницы, шитьем завес, изготовлением подсвечников, дарохранительницы, лампадок и других мелочей. В храме много старинных икон. [см. цв. ил.]
Ил. 1. Храм Знамения Божией Матери на бул. Экзельманс, Париж.
В сентябре 1954 г. состоялся переезд храма с улицы Микель-Анж на бульвар Экзельманс № 87 в собственный особняк. Этот обыкновенный жилой дом постройки 1875 г. был немного перестроен для устройства храма. Был сделан хороший фасад в русском старинном стиле. Все, что было тогда исполнено в мастерской Института Глобы на рю Викторьена Сарду, осталось в храме Знамения в полной сохранности и в случае надобности аккуратно реставрируется и чинится. Во главе прихода были такие известные личности как протопресвитер Василий Тимофеев (1878–1952), архимандрит Савва (Шимкевич), архимандрит Роман (Золотов), впоследствии епископ в Ницце, затем протоиерей Александр Семенов-Тян-Шанский, ставший епископом в 1971 г., потом протоиерей Николай Куломзин – профессор Нового Завета в Богословском Институте на Сергиевском подворье.
Настоятели храма Знамения
Архимандрит Савва (1899–1961) во время переезда был настоятелем храма. В России отец Савва был офицером, поручиком Литовского полка. В Париже окончил Богословский институт и был на службе в разных местах, в частности в корпусе имени Николая