36. Кроме постоянных учеников в Институте декоративного искусства могли работать все желающие, для которых по вечерам устанавливалась натура. Сеанс длился два часа и стоил 4 франка37. Из письма видно, что работа по созданию Института началась уже с осени 1925 г., т. е. почти сразу же по приезде Глобы в Париж. И к лету 1926 г. в нем уже активно работали производственные мастерские. Есть сведения, что в Институте преподавал и Д.С. Стеллецкий. Вместе с Глобой он вел курс монументальной религиозной живописи. Иконопись вместе с Глобой преподавали бывшие строгановцы В.В. Сергеев и братья Г. и И. Пашковы. По рисункам Глобы, под его руководством ученики выполняли чеканные оклады, шили пелены, плащаницы, вырезали деревянные кресты38.
Институт готовил своих учеников, в основном, для эмигрантских предприятий, т. е. для тех, где работали только русские эмигранты: для созданных Юсуповым фарфорового завода «Фолья» и Дома моды «Ирфе», для Дома вышивки «Китмор» вел. кн. Марии Павловны Романовой, для мастерских, обшивающих и одевающих артистов театра, кино, варьете. Лучшие произведения учеников отбирались на конкурсы и выставки, а также для русских православных храмов. Русский художественно-промышленный институт и его ученики не раз получали на городских парижских выставках награды. Это учебное заведение посещала и брала консультации по росписи фарфора известная художница О. Глебова-Судейкина, до эмиграции работавшая на Государственном фарфоровом заводе в Петрограде. Читаем «Последние новости»: «В декабре 1928 г. – происходит вручение наград Русской художественно-промышленной школе за участие в организованной мэрией Парижа XVI округа большой выставке.
Директору Глобе Н.В. присуждена золотая медаль, сотрудникам школы Т.С. Ижболдиной, В.М. Добролюбовой, А.Ф. Лукези, Б.А. Меллер, В.В. Сергееву и Полю Плино – дипломы и золотые медали»39.
В целом, институт Глобы – второе детище, рожденное уже на чужбине, – был высококлассным учебным заведением со сложившейся школой и отработанной методикой преподавания. В Париже существовала своя Школа декоративных искусств. Но это была европейская школа нового стиля ар-деко. Глоба же хотел опираться исключительно на русскую школу и «русский строгановский стиль», выработанный им в стенах училища, – если он и не был массово востребован, он был нужен для сохранения преемственности.
Экономический кризис, начавшийся с Великой Депрессии в США в 1929 г., привел к тому, что институт Глобы, как и другие заведения, в 1930 г. оказался банкротом. Нехватка средств приводила к конфликтам с не получавшими жалования преподавателями. Этому прекрасному и полезному начинанию не суждено было долго существовать. Из-за отсутствия средств он был ликвидирован.
После закрытия института Н. Глоба еще преподавал на отделении прикладного искусства в Русском Народном университете (улица Севра 163, 15 округ). Здесь он вел в качестве профессора вместе с художником П.В. Сабо курсы пошуара (с 1938 по 1940 г.).
В заключение несколько слов о значении Института и причинах итогового упадка русского художественного образования в Европе. С одной стороны, начиная с 1925 г., можно говорить о сложении национального художественного образования в условиях эмиграции, единственного учебного органа за границей, ставшего настоящей альтернативой художественному образованию в советской России, закрывшей многие промыслы, все классы и отделения, где бы готовили иконописцев, специалистов по церковной утвари и одежде. Принципы организации образования и методологии преподавания отличались от нового российского образования первых лет советской власти (левых, отрицающих культурное наследие). Эмигранты выступили оппозицией всему тому, что происходило в большевистской России. Традиционное, звучавшее в советской России как реакционное и старое, в эмиграции обрело новую жизнь, означало, что русское художественное образование (сюда входили иконопись и храмовая роспись, совершенно немыслимые в советской России) становилось заповедным, хранилищем всего истинного, русского, которому в советской России грозила смерть и полное забвение.
С другой стороны, изолированность русских художников (по большей части мирискусников) стало причиной итоговой тупиковости данного направления. Художниками-эмигрантами, не примкнувшими к эколь де пари, сознательно создавалась своя, достаточно замкнутая среда, но в какой-то момент (неудачно совпавший с экономическим кризисом начала 1930-х гг.) этот импульс национальной идентификации в условиях чужбины исчерпался, и культивировавшиеся «охранительные» установки послужили причиной того, что русская художественная школа (исключая балет и авангард) в будущем не вполне вписалась в контекст европейского образования.
1 Франция не была заинтересована в обучении русских студентов (в отличие от других стран, Бельгии, Чехословакии, например). Поэтому проблемы высшего и среднего образования, в том числе и художественного, русские должны были решать сами. Для этого уже в 1922 г. в Париже создается возглавляемый Земгором Центральный комитет по обеспечению высшего образования русского юношества за границей, т. н. «Федоровский комитет» (по фамилии его председателя М.М. Федорова – бывшего министра торговли и промышленности при правительстве С.Ю. Витте), который взял на себя их поддержку и организацию обучения оказавшихся в эмиграции более 16 тыс. русских студентов. Для русского студенчества Михаил Михайлович добился поддержки французского премьера Пуанкаре и получил для русских студентов больше тысячи стипендий. Благодаря стараниям М.М. Федорова многим русским удалось получить высшее образование.
2 См.: Астраханцева Т.Л. К вопросу об изучении художественного образования в Русском зарубежье / Изобразительное искусство, архитектура и искусствоведение русского зарубежья. СПб., 2008.
3 Центральный Пушкинский комитет в Париже (1935–1937). Сост. М.Д. Филин. М., 2000. Т. 1. С. 180.
4 Василий Шухаев. Жизнь и творчество. Сост. и вст. ст. Элизбарашвили Н.А. М., 2010. С. 85.
5 Эрлена Каракоз. Русская душа Парижских времен. СПб., 2004. С. 24; Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. М., 1976. С. 145.
6 Заниматься уроками Борис Григорьев решил на своей вилле «Borisella». Точно эта фраза звучит так: «Чтобы с голоду не подохнуть, стал разводить здесь огороды и сволочь перепроизводскую – и так нас много, а тут еще учи секретам людишек» / ОР РГБ. Ф. 372. Карт. 10. Д. 67. Л. 17.
7 Зеелер В. Русский альманах. Справочник. Paris, 1930. С. 138.
8 Письмо А.Н. Бенуа М.В. Добужинскому из Парижа от 22 декабря 1924 г. // А.Н. Бенуа и М.В. Добужинский. Переписка (1903–1957) / Сост., подг. текста и комм. И.И. Выдрина. СПб., 2003. С. 113.
9 Корляков А. Русская эмиграция в фотографиях. Франция 1917–1947. Париж, 1999. Т. I. С. 4.
10 Маркаде Ж.К. Эколь де Пари. Русская академия Марии Васильевой // НОМИ. 2001. № 2/19. С. 17.
11 Шатских А.С. Русская академия в Париже // Советское искусствознание 21. М., 1987. С. 355.
12 См.: Коваленко Ю. Москва-Париж. Очерки о русской эмиграции. Профили и силуэты. М., 1991. С. 90.
13 См.: Yulia Pospelova. Le Balagantchik de Marie Vassilieff / Memoire de these place sous la direction du Prof.Bruno Foucart, Paris, Universite de Paris– IV Sorbonne.
14 Стругова О.Б. М.К. Тенишева. Неоконченный портрет / Княгиня Мария Тенишева в зеркале Серебряного века. М., 2008. С. 23.
15 Джеско Озер. Мир эмалей княгини Марии Тенишевой. М., 2004. С. 11.
16 Василий Иванович Шухаев учился в Строгановском училище под рук. К.А. Коровина, И.И. Нивинского и С.В. Ноаковского (1897–1905), в Академии художеств был любимым учеником Д.Н. Кардовского. В конце 1916 г. Шухаев был приглашен преподавать рисунок на архитектурные курсы в Петербурге (основаны на средства Багаевой). После революции 1917 г. курсы закрылись. Но Шухаев продолжал преподавать, обучал рисунку учеников Центрального училища барона Штиглица, реорганизованного в 1918 г. в Высшее училище декоративных искусств, еще было профессорство и две мастерские в Академии художеств. В Петербурге имел свою собственную художественную учебную мастерскую, преподавал в Государственных Свободных Художественных Мастерских (1919).
С 1922 – в Париже; Борис Дмитриевич Григорьев учился в Строгановском училище у Д.А. Щербиновского и в Академии художеств у Д. Кардовского, преподавал в 1918 г. в Строгановском училище. С 1921 г. – в Париже;
17 Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. Под ред. Подковаева Ю.Н., Свешникова А.Н. М., 1979. С. 293.
18 Там же.
19 Василий Шухаев. Жизнь и творчество. С. 165.
20 Там же. С. 167.
21 Там же. С. 184.
22 Там же. С. 166.
23 Там же. С. 171.
24 Там же. С. 166.
25 Константин Андреевич Сомов. С. 320.
26 Там же. С. 351.
27 Хроника научной, культурной и общественной жизни Франции 1920–1940 гг. Париж, 1995. Т. 1.
28 Константин Андреевич Сомов. С. 355.
29 Там же. С. 356.
30 Там же. С. 413.
31 Зайцева Н.В. Т.Л. Толстая и ее Академия. К вопросу участия художника Б.Д. Григорьева в деятельности Русской Академии в Париже / Григорьевские чтения. Сб. ст. Вып. 4. Отв. ред. Антипова Р.Н., Коваленко Г.Ф. М., 2009. С. 231.
32 Там же. С. 232.
33 Константин Андреевич Сомов. С. 375.
34 Менегальдо Е. Русские в Париже. 1919–1939. М., 2001. С. 126.
35 См.: Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920–1940. Франция / Под. общ. ред. Л