На меня все накинулись. Выручила Майка:
— Слушай, Кора, а если не ты, а кто-то другой скажет от твоего имени, за тебя?
— Пожалуйста, говорите от моего имени, я знаю, его отстранить надо, но я не могу.
Маечке пришла умная мысль, она объяснила: "У моей мамы, старшей сестры Коры, такой же голос, бабушка по голосу их не отличала. Я сейчас позвоню маме домой, дам телефон Гращенкова, она сначала его поблагодарит за все сделанное, а потом очень вежливо откажет от дома, она в курсе дела".
Все согласились, никто из присутствующих другого выхода не видел. Халатников взял на себя миссию встретить Кунца на Киевском вокзале и сразу привезти его к нам. Кунца будет ждать накрытый стол, пока он будет завтракать, я звоню в больницу, чтобы привезли историю болезни, т. к. из Киева приехал консультант. Никто в Москве не знает о завтрашнем приезде Кунца. Когда привезут историю болезни из больницы, они здесь увидят Кунца, но пока по телефону разыщут Гращенкова, Кунц без стеснений выскажет свое мнение, которым мы все дорожили. Звонок моей сестры, я знала, не остановит Гращенкова, если он узнает, что Кунц у Ландау.
Моя сестра после разговора с Гращенковым мне в тот же вечер сообщила: "Корочка, у Гращенкова не было и тени сомнения, он сам узнал «тебя» по голосу, я его очень вежливо за все поблагодарила и в конце концов попросила не посещать Ландау, на что он очень тоже вежливо, правда повысив голос, сказал: "Не вы, Конкордия Терентьевна, приглашали меня к Ландау…", но здесь трубку, видно, выхватила его жена и наговорила мне, т. е. тебе, кучу не очень приятных комплиментов. Она кричала: "Вы за все годы ни разу ничем не поздравили Николая Ивановича". Кора, у семейства Гращенковых нет сомнения, что они говорили с тобой".
На следующий день события разворачивались по намеченному плану: профессор Халатников с вокзала привез Кунца к нам. Пока я угощала его завтраком, Танечка позвонила в больницу и попросила срочно привезти историю болезни, т. к. из Киева приехал профессор, он уже у Ландау. Историю болезни привез сам главврач Сергеев. Открыв ему дверь, я пригласила его войти в столовую: "Знакомьтесь, это профессор Кунц из Чехословакии, он был на всех международных консилиумах у Ландау". Сергеев передал историю болезни Кунцу. Кунц вместе с физиками стал подниматься на второй этаж. Сергеев меня спросил:
— Вы уже поставили в известность Николая Ивановича?
— Нет, он не знает, что Кунц в Москве.
— Разрешите, я от вас позвоню, надо срочно пригласить Николая Ивановича.
— Товарищ Сергеев, вы главврач у себя в больнице, вы можете приглашать Николая Ивановича к себе в больницу, а мы с мужем, когда вчера получили телеграмму от профессора Кунца, решили Гращенкова не приглашать, мы хотим поговорить только с профессором Кунцем!
— Так вы еще вчера знали, что приезжает всемирно известный профессор Кунц из Чехословакии, и нам никому не сообщили?
— Я очень много получаю телеграмм от известных людей, но мне не приходило в голову кого-то ставить об этом в известность.
Сергеев ушел очень обиженный и возмущенный. Я побежала наверх. Кунц тщательно осматривал Дау. Кунц хорошо владел русским языком, но с Дау он разговаривал, все время переключаясь то на английский, то на немецкий, то на французский. Долго, очень долго Кунц осматривал и изучал больного Ландау, я уже сервировала стол для обеда, а Кунц как настоящий клиницист все изучал больного и пришел в конце концов в полный восторг от больного, был счастлив, он сиял, он вспоминал, каким он видел Ландау в первые дни травмы: человек остался жив.
— В моей практике первый случай: с такими травмами больной не умер! Сам встает, сам ходит, боли пройдут сами, сейчас у Ландау один врач — время! Все будет хорошо, слишком много было травм, слишком серьезны были травмы. С Львом Давидовичем интересно разговаривать, мне бы такого больного в клинику, такой больной для медика — большое счастье.
— Дайте слово нам, физикам, что берете к себе в клинику Ландау, мы найдем пути, мы, физики, доставим Ландау к вам в клинику, — сказали физики. Кунц стал очень серьезен, помолчав, он сказал:
— Весь мир знает, что Ландау — больной Гращенкова, у нас, врачей, есть своя этика!
Я эту этику не понимала и разделять не могла! Она мне всегда казалась чудовищной. По-моему, эта этика выглядит так: один врач ошибается, ведет своего больного в могилу, другой врач это видит и может предотвратить, но уходит в кусты. Так я думала, а Кунцу сказала: "Я вам очень благодарна за все. Вы, вероятно, даже не представляете, как были полезны все ваши советы. Ландау жив и на пути к выздоровлению, а вы в этом сыграли большую роль! Вы в ваш первый приезд дали очень ценные советы!".
На следующий день свой официальный визит Кунц нанес вместе с Н.И.Гращенковым и еще другими врачами. Когда все стали подниматься наверх, Гращенков на первых ступеньках лестницы умышленно задержался. Все поднимались наверх, я замыкала шествие.
— Конкордия Терентьевна, я вас умоляю, никакого разговора у вас с членами моей семьи не было.
— Николай Иванович, а вы знаете, я действительно не разговаривала с членами вашей семьи!
Я говорила уверенно и искренне.
— О, благодарю, вы не можете себе представить, как я вам благодарен! Спасибо, спасибо!
Глава 54
Время мчалось, календарь менял погоду, а боли продолжались! Моментами ослабевали, а потом вспыхивали с прежней силой. Узким местом по уходу за больным оставались ботинки и ванна, каждую ночь без выходных, иногда до десяти раз за ночь надо было внимательно зашнуровать высокие ботинки, а потом расшнуровать и правильно поставить, чтобы первым делом брать для надевания протезный ботинок, и так изо дня в день.
Глубокой ночью, в который раз проверяя, что больная нога в протезном ботинке, а не наоборот, вспомнила, что Кунц, будучи у нас с визитом, рассказывал, что у них в Праге в протезном институте есть замечательные мастера по производству протезной обуви. Сон, недомогания у меня как рукой сняло: надо поехать в Прагу, там, быть может, знаменитые мастера по изготовлению протезной обуви сумеют сделать легкие протезные ботинки на крепких молниях. Молнии на ботинках Дау сможет сам застегивать. Кроме того, Карловы Вары знамениты своими лечебными источниками. Я слыхала, там есть воды от всех кишечных заболеваний. Вишневский говорил, что запущенный кандидомикоз мог оставить патологические изменения в стенках кишечника.
В свой очередной визит А.А.Вишневский нашел вздутие живота у больного ненормальным: "Передайте ведущему врачу вашей больницы товарищу Зарочинцовой, пусть соберет консилиум из диетологов по лечебному питанию, они дадут тебе меню, где будут исключены продукты, стимулирующие газообразование".
Даже такой выдающийся медик-клиницист, как А.А.Вишневский, не мог предположить, что газообразование в кишечнике возникает потому, что от травм аппендицит сошел со своего места и образовал вредные петли в кишечнике.
Но диетологи собрались и нашли у больного неправильный прикус, вследствие чего с пищей и особенно с питьем больной затягивает слишком много воздуха, отсюда вздутие живота и сильные газообразования в кишечнике. Прописали обилие киселей и компотов, все питье через стеклянные трубочки, тогда воздух не будет заглатываться и кончатся газообразования. Когда Дау был здоров, его живот был у позвоночника, имел вогнутую линию, не было вздутий и газообразований, а прикус с рождения такой, и то количество воздуха, которые он заглатывал, не давало о себе знать! Но моя репутация у медиков была не блестящей. Заказала у стеклодувов изогнутые стеклянные трубочки, через несколько дней вздутие и газообразование увеличились: обилие сахарозы в диете диетологов не могло благотворно действовать на больного. Не поставив никого в известность, все прописанное диетологами пришлось отменить.
Спросила у А.А.Вишневского:
— Что, если съездить в Карловы Вары?
— Это самое лучшее, что можно придумать после этого страшного кандидомикоза. Ему там так промоют и прочистят, просто обновят стенки его кишечника, но тебе будет очень трудно с таким больным в пути.
— Александр Александрович, мне и дома не легко, я выдержу, и потом когда Дау со мной, он все старается делать сам, он так старается мне облегчить уход за ним, трудности поездки принесут ему пользу.
Я вспомнила, как заставила его ходить, и, главное, я ему закажу хорошие протезные ботинки! Эту поездку мне сможет оформить только Гращенков. Когда появился у нас Гращенков, я пригласила его на свою половину:
— Николай Иванович, как вы считаете, после этого страшного кандидамикоза, если я Дау повезу в Карловы Вары, в Чехословакию? Я слышала, там лечат все кишечные заболевания.
— Ни в коем случае я вам этого разрешить не могу. Лев Давидович еще очень болен, чтобы совершать путешествие за границу.
— Вы нашли его уже давно слишком здоровым, когда выписывали из больницы! Сейчас бесполезно говорить о ваших ошибках, повлекших обморожение и тромбофлебит.
— Конкордия Терентьевна, эти упреки ни к чему. Я знаю, вы хотите его оставить на излечение у Кунца в его клинике. Так должен вас огорчить: Кунц попал в автомобильную катастрофу, сам был за рулем, ему раздавило рулевым управлением грудную клетку.
— Он жив?
— Да, он остался жив, но он еще будет долго болеть, ваша затея не удастся.
— Какой кошмар, мне очень жаль Кунца! Николай Иванович, вы не знаете подробнее о состоянии Кунца?
— Он сейчас уже вне опасности.
— Николай Иванович, я хочу не в Прагу, а в Карловы Вары, полечить кишечник знаменитыми источниками. Вишневский очень советует, он говорит, больному будет очень полезно после такого запущенного кандидомикоза, который, кстати сказать, просмотрели все врачи вашего консилиума!
— Нет, поездку за границу я не могу разрешить, еще слишком рано, у нас в Советском Союзе есть минеральные воды, но и туда еще рано! Вы переоцениваете свои возможности, я этого разрешить не могу.