— Ну да, цветочек… — обескураженная его прямолинейностью, подтвердила девушка. Но тут же спохватилась, боясь, чтобы к ней не пристала эта кличка: «цветочек», — Астильба — лекарственное растение. Мой отец предложил маме назвать меня так, потому что хотел спасти их брак. Забавно, да? Я должна была стать лекарством для нашей семьи. Только у меня не вышло…
Астильба прижала ладони к груди. Почему она выкладывает этому незнакомцу свои секреты? Он стоит перед ней, такой спокойный, такой самоуверенный, а она выдаёт глупость за глупостью. Или Сандер на всех так действует?
— Странные люди, — повёл бровями парень с серебряными прядями волос в тёмной шевелюре. — Ладно, буду звать тебя «Ас». Скажи, кандидат на роль директора, что тебя связывает с этим недоноском Люсьеном? Вся Академия гудит об этом. Он уже пытался пробраться в твою постель? Ловкий соблазнитель, ноги бы ему поотрывать…
Астильба густо покраснела, на секунду потеряв дар речи. Затем резко поднялась, сжатыми кулаками упираясь в стол. Её глаза сверкали, а по волосам точно пробежали электрические разряды — светлые пряди выбились из хвоста и распушились:
— Как там тебя… Сандер? Держи язык за зубами, понял? Мои дела тебя не касаются!
Он вдруг придвинулся вплотную. Так близко, как большая кошка, способная делать всё тихо, без единого звука. Астильба и пикнуть не успела, как он уже шипел ей на ухо, а его странная серьга-«камильтон» обжигала щеку, точно тлеющий уголёк:
— Не смей приближаться к Люсьену! Ты — последняя, кто может играть с ним в отношения. Ангел Веритэс не имеет права на ошибку! Твоя интрижка с вампиром погубит нас всех!
Астильба отшатнулась от него, выставив руки вперед и упираясь ими в сильную тренированную грудь. Щеку что-то жгло. Мерседес, на удивление спокойная, стояла рядом, с глубоким интересом глядя за разворачивавшейся перед ней сценой, и не делала и малейших попыток вмешаться. А Кюбрэ ушла из класса первой.
Ситуация сложилась не самая приятная, но помог случай. Или Провидение? За спиной Сандера раздался негромкий, но властный голос директора академии:
— Сандер Лайне, боевые тренировки третьего курса уже начались. Несмотря на то, что вы теперь заново проходите курс начальных эсфиров, постарайтесь не отлынивать от физических упражнений.
Директор, в чёрном кимоно выглядевший сегодня даже моложе, чем показалось Астильбе в их первую встречу, стоял в дверях класса. Его рыжие волосы были уложены в узелок, закреплённый простыми скрещенными палочками, в раскосых глазах читалась усталость.
Сандер тут же отступил. По его лицу скользнула тень, и, проходя мимо директора, он обернулся и снова бросил долгий взгляд в сторону Астильбы. Та в ответ только фыркнула и демонстративно отвернулась. Не хватало еще, чтобы он указывал, как ей следует распоряжаться этой новой жизнью. И, если она в будущем станет директором, разве не должен этот пижон ее уважать?
Когда Сандер вышел, Джаспер обратился к Эсти:
— В нашу первую встречу я не успел тебе ничего объяснить. Завтра я освобождаю тебя от занятий. Приходи к вратам Капельного Храма, буду ждать тебя к полудню. Мы должны обсудить то, что недоступно пониманию простых учеников Академии. Астильба, я расскажу всё, что ты должна знать, как моя преемница. Ты найдёшь дорогу?
Девушка несмело улыбнулась. Рядом с Джаспером страх исчезал. Ощущение солнечного тепла в этом каменном классе Академии, где не было ни единого окна, вдруг накрыло девушку. Забытое чувство, что иногда охватывало её, при воспоминаниях о матери, рядом с которой, Астильба чувствовала себя уютно, вернулось благодаря Джасперу.
— Да! И ты испачкалась, — директор скользнул пальцем по своему лицу, показывая, с какой стороны следует привести себя в порядок. Сказав это, он покинул класс.
Эсти, сунула руку в карман новой студенческой формы и извлекла сверток бумажных платков. Протирая лицо, она тихонько вскрикнула, заметив красное пятно, отпечатавшееся на салфетке.
Мерседес поспешила её успокоить:
— Не волнуйся! У тебя на лице никаких шрамов нет. И боли ты не чувствуешь, верно? «Камильтон» Сандера временами кровоточит. Считается, что камень Ангела дорог — это важнее, чем сердце внутри нашего тела. Пожалуй, это второе сердце. И у Сандера, очевидно, оно кровоточит, когда тот слишком волнуется или перенапрягается. Судя по тому, что он сказал, бедняга злится на Люсьена. Понимаешь, именно из-за драки с Монти, Сандера вышвырнули с третьего курса. Решили «развести» этих забияк по разным углам. Малейшее упоминание о Люсьене доводит его до белого каления. А тут все только и говорят про тебя да нашего красавчика-вампира. Но… если хочешь знать моё мнение… То тебе стоит прислушаться к Сандеру. Список сердец, покорённых Люсьеном, слишком велик. И скажу тебе, как подруге, Монти даже записную книжечку ведёт, в которую заносит всех своих любовниц. Делает он это потому, что гордится своими победами. Но серьезно он ещё ни к кому не относился. Люсьен — один из сильнейших Ангелов дорог, после директора. Способности вскружили ему голову. Люсьен сам себе и Бог, и дьявол.
Астильба покачала головой:
— Если всё действительно так, как ты говоришь, Мерседес, значит, мне придётся искать к нему подход. Все кругом твердят, что я стану директором. Вдруг это случится завтра? Такой сильный ученик Академии, как Люсьен… Держать его подальше от себя разве разумно? Мне нужна его помощь и поддержка. Только вот это совсем не значит, что мы с ним закрутим «интрижку», как выразился Сандер.
— Что ж, я предупредила, — равнодушно пожала плечами Мерседес. — Хочешь, сегодня после ужина, я расскажу тебе побольше о других учениках?
Астильба устало помотала головой:
— Я даже не хочу идти на ужин. Кажется, после выполнения первого эсфира кожа рук просто горит. Мечтаю отлежаться до завтра в своей комнате. Не хочу предстать пред очи Джаспера усталой и сонной.
Темноволосая девушка чуть покрутила кончик своей длинной прядки и кивнула:
— Хорошо, поговорим потом. У нас много времени впереди.
Вернувшись в свою комнату и даже не запутавшись в коридорах (превосходная память Ангела дорог помогла), Астильба удивлённо замерла на пороге. На полу лежал белый конверт. Она наклонилась, подняв его, после чего тщательно закрыла за собой дверь. Запирающий эсфир она делать пока не научилась, но ей хотелось почувствовать себя отдельно от всей этой ненормальной Академии.
Эсти развернула конверт и достала белую бумагу, на которой каллиграфическим почерком было выведено:
«Приходи сегодня в полночь к окно-ходам минус второго этажа. Жду».
Подписи не было. Астильба нахмурилась. Конечно, можно проигнорировать анонима. Но вдруг она узнает что-то важное?
Глава 8
Астильба осторожно двигалась по коридору, стараясь не шуметь. Любопытство в ней победило. В этой новой жизни ей хотелось знать как можно больше. Если она, настоящая — всё равно мертва, а нынешняя — рано или поздно будет управлять Академией, то от интриг и заговоров ей никуда не деться.
Ночью идти по Академии Ангелов дорог оказалось страшновато. Складывалось ощущение, что даже редкие горгульи, украшающие коридоры и переходы, следят за девушкой каменными глазами. А при мысли о чудовищах «мира мёртвых», упомянутых Джаспером, и вовсе становилось жутко. Но Эсти сейчас проверяла себя на смелость. Ей нужно задушить страх в зародыше, чтобы принять новую реальность. И, если некто неизвестный вознамерился встретиться с ней ночью, значит, у анонима на то серьёзные причины.
…Когда она вышла к отмеченным в послании окно-ходам, то очень удивилась, увидев двух незнакомых юношей. Они стояли спиной друг к другу. Один из них скучающе покусывал травинку. Услышав её тихие шаги, парочка резко развернулась и расшаркалась в шутовских поклонах.
Астильба только вздохнула. Вид у парней был весьма необычный и не внушал доверия. Единственное, что Эсти сразу же определила, это их национальность — корейцы. Для неё, поклонницы корея-поп музыки, правильный овал лица, тонкие брови и экзотический разрез глаз сразу заставлял вспомнить молодежь Кореи.
На юношах красовалась привычная форма Академии с небольшими изменениями. Синие тонкие водолазки с разрезанными сверху рукавами, соединёнными вереницей ярких стразов — у одного зелёных, у другого — жёлтых, так что там, где проглядывало голое плечо и кисть, создавался причудливый узор из восьмёрок.
Внешне ребята походили друг на друга, как две капли мартини. Волосы короткие и тёмные. Косые чёлки — у одного идеально срезана влево, у другого — вправо. И по пёрышку в волосах, жёлтому и зелёному.
В целом, симпатичные парни. Хоть завтра — на съёмки молодёжной дорамы или фэнтези-сериала. Жаль только, что с Кипра им хода нет.
— Кто вы такие? Зачем меня позвали? — Астильба решила начать разговор первой, потому что парочка словно голос потеряла. Зато плотоядно её осматривала, как будто она могла быть куском мяса… Или восьмым чудом света. При этом парень с зелёным пером в волосах не выпускал изо рта травинку.
— Так вот из-за кого командир лишил нас сна на сегодня. А она ничего так, верно? — кореец с жёлтым пером в тёмных волосах, ткнул второго кулаком в бок.
Его спутник тут же поморщился, сплёвывая травинку на каменный пол:
— Лучше помолчи, Шин. Обязательно надо упоминать командира? Это же должен быть сюрприз, а ты, тупица, все портишь. Отведём леди на место встречи, доберёмся до Сумеречных врат, и там — считай убитых демонов вслух. А пока заткнись.
Астильба озадаченно переводила взгляд с одного приятного, точно слепленного пластическим хирургом, лица, на другое. Ну и какого командира они имеют в виду? Она здесь почти никого не знает.
— Леди, вы можете звать меня Ли Ван, а этого болтуна — Ли Шином. Наша полная фамилия Ли Тхи, но для вашего удобства мы сокращаем её. Наш хозяин желает встретиться с вами этой ночью. Позволите сопроводить вас к нему? — с этими словами Ван указал в сторону окно-хода, выходящего на залитый лунным светом пляж.