— Никому из нас не дано вершить собственную судьбу. Есть то, что выше нас. Для Веритэс, чья судьба — управлять Академией, ты слишком слаба. Не разочаровывай меня ещё больше! Повторяю, в настоящем Чистилище ты не получила бы новое тело. Сейчас твой долг — отработать высшую милость. Это тело необходимо, чтобы успешно бороться со злом, не пропустить его в человеческий мир. — Кюбрэ окинула её выразительным взглядом, намекая, что в Астильбе она видит только орудие Небес, и не более того.
Лаудон поняла, что дальнейшие препирательства бесполезны. В голове всё ещё билась одна спасительная мысль, которую она и озвучила:
— Если моё тело здесь, значит, в Америке сейчас на одного, без вести пропавшего, больше! Меня будут искать. Отец достаточно влиятелен, он приложит все силы…
Последняя фраза заставила Кюбрэ сердито поджать губы:
— Ты считаешь, что тебя похитили? Очнись, это — не похищение, а новая, другая жизнь! Вероятно, твои останки уже похоронили. Ты же видела себя со стороны в момент смерти? Тот же морок видит полиция, работники скорой помощи и похоронного бюро. Никто не будет ничего раскапывать. Ты — всего лишь одна из жертв аварии и уже числишься мёртвой.
— А если мой отец приедет сюда? Допустим, я не в силах покинуть остров. Но, что, если он однажды окажется здесь, на Кипре. Я смогу увидеть его?
— Встретиться с кем-то из живых, кого знала раньше, значит, сократить свою жизнь Ангела. Платой за откровенность станет твоё будущее. Никто не должен знать, что ты жива. Нельзя рассказывать смертным о себе. А теперь пойдём, до твоего нового дома буквально пять шагов осталось. Я спешу на занятия, у меня нет времени возиться с тобой. Хочешь или нет, но я приведу тебя сегодня на уроки первого курса! — с этими словами Кюбрэ быстрым шагом устремилась по коридору, уже не оглядываясь на убитую горем Астильбу. Гулкие размеренные удары её каблуков разносились по коридору. Они казались единственным звуком, способным разрушить вековое безмолвие мистического замка.
Эсти едва успевала за ней — один из тапок свалился с ноги, пришлось останавливаться и торопливо натягивать его. Кюбрэ же больше не давала ей отдышаться, явно опасаясь новых расспросов.
Наконец, они остановились возле трех дверей в стене, напротив которых распахнула пасть каменная горгулья.
— Мы пришли. Двери наших спален традиционно не запираются. Ангелы Дорог не предают, не боятся друг друга и не воруют. Но, если тебе захочется одиночества, можешь попробовать наложить эсфир печати на дверную ручку. Заодно потренируешь свои способности. Тогда никто, кроме директора Академии, не сможет к тебе попасть.
Они открыли крайнюю дверь. Эсти поняла, что отныне ей придется проводить здесь долгие часы, и внимательно осмотрелась. Ну, по крайней мере, комната не напоминала келью монаха. Вполне даже современная, хоть и слишком скромно обставлена. Стены выкрашены бледно-голубой краской. Судя по тщательно заправленной кровати, тонкому ковру на полу, одному узорному зеркалу в старой медной раме и отсутствию вещей на столе, по общему необжитому виду, эту комнату готовили для новенькой.
Неужели, заранее знали о трагедии в Колорадо? Или просто жертвы ДТП так часто появляются здесь, что они держат наготове парочку свободных комнат?
— Если захочешь помолиться, стоит лишь подумать об этом. Ты окажешься в одном из тысяч скрытых уголков замка. Видела вырезанные прямо на стенах иконы? Некоторые кельи навсегда закрыты, даже для защитников человечества. Но, если ты будущий директор, то мысленный приказ может привести тебя в интересные места замка. Так что, будь осторожнее с мыслями, — Кюбрэ старательно пригладила и без того идеально уложенные волосы. По выражению её лица, было нетрудно догадаться, что она не видит в новенькой и намёка на праведность. И рассказала больше как для общей информации, чем ожидая подвигов на ниве веры.
Эсти продолжала осматривать комнату, и, заметив в углу окно, бросилась к нему. Распахнув настежь круглую раму, девушка высунулась на улицу. И тут же отшатнулась — смотреть на скалы и холмы с высоты показалось жутко, голова закружилась. Сильный ветер, ворвавшийся следом за ней, попытался увлечь её обратно за собой. Девушка мгновенно закрыла окно, испугавшись шторма. Конечно, ей хотелось сбежать из этого места, но, она быстро поняла, что выпрыгивать из окна — не выход.
Кюбрэ не обращала на её действия никакого внимания. Устроившись на стуле, закинув ногу на ногу, она с наслаждением жевала спелую грушу. При этом умудряясь свободной рукой листать алый томик «Защитные эсфиры. Начальный курс».
Эсти собиралась уже возмутиться её поведением. Раз уж девице вверили заботу о будущем директоре Академии, могла бы не отвлекаться на посторонние дела. Но тут в желудке противно заурчало. Астильба поняла, что проголодалась. В ответ на её невысказанный вопрос, Кюбрэ указала на большое серебристое блюдо с пятью сочными жёлтыми грушами:
— Смело бери, это для тебя. Груши сорта «Святые рыцари» выращиваются на территории нашей Академии. Твоё тело отличается от обычного человека только тем, что обладает силой. Смертные назвали бы это «чудом». Тело воссоздано заново, на основании частицы ДНК-прототипа. Тебе необходима еда и питьё для нормальной жизни. Две груши «Святые рыцари» заменяют дневную норму питания и жидкости для Ангелов. Впрочем, мы можем употреблять и обычную пищу. Привыкание к «Святым рыцарям» вызывает нервозность. Еду можно получить в общей столовой, которая работает днём и по вечерам.
Астильба неуверенно покрутила в руках диковинный фрукт, после чего надкусила его и фыркнула:
— Надеюсь, эти груши хотя бы мытые.
Кюбрэ, проигнорировала её замечание, снова погрузившись в чтение. Ответила минут через пять, после того как Эсти, дожевав грушу и выкинув огрызок в мусорное ведро (в котором тот тут же бесследно растаял), нетерпеливо начала постукивать пяткой по полу:
— Иди скорее, прими душ. Чистая одежда уже там. Чтобы через десять минут вернулась.
— Я думаю, что в вашем душе нет часов, чтобы отмерить твои десять минут, — усмехнулась Эсти и хлопнула дверью смежной комнаты. Это была единственная дверь в комнате, кроме входной, и девушке хотелось узнать, что за ней скрывается.
…Воздух наполнял сладковатый аромат жасмина. На первый взгляд, нормальная уборная — туалет, жемчужно-белые полочки с прозрачными пластмассовыми бутылочками, наполненными гелем для мытья. Одно большое махровое полотенце на мраморной вешалке, рядом со стопкой идеально выглаженной одежды в синих тонах.
Эсти интересовало, какую одежду придётся носить в Академии, но ещё больше ей хотелось освежиться. Сбросив халат и стянув через голову неудобную сорочку, она положила их рядом с чистой одеждой. Затем набрала целый тазик бутылочек с гелем, и, дёрнув на себя занавеску, отделявшую душ от остальной уборной, поражённо застыла, уронив тазик на пол.
Она стояла посреди вместительной пещеры, потолок которой утопал в распустившихся цветках жасмина. Это место напоминало Капельный храм. Но здесь неизвестному архитектору захотелось добавить к атмосфере волшебной купальни ещё и зеркала. Астильба отразилась сразу в шести полированных поверхностях.
Стоило ей только вступить в пещеру, как сработал какой-то механизм и включился теплый душ. Зеркала вокруг неё мгновенно запотели.
Эсти наклонилась и перевернула тазик, установив его на круглое основание, и вернув гели и мочалки на место. Затем поднялась и медленно провела ладонью по запотевшему зеркалу перед собой. И вдруг испуганно прижала пальцы к губам. Зеркальный коридор отразил неизвестную отметину у неё на стене. Уродливая, в форме циферблата часов, только без чисел, но с делениями, она занимала добрую четверть спины на правой лопатке. Астильба шагнула ближе к зеркалу и рассмотрела жирную чёрную стрелу, замерзшую на отметке, символизирующей час дня.
«Что это? Как они это сделали? Неужели нанесли татушку без спроса, разрисовали мне спину, истыкали иголками, пока я спала?»
Выскочив из душа, на ходу схватив полотенце, и обмотав его вокруг бедер, Эсти распахнула дверь и повернулась к Кюбрэ голой спиной:
— Ты должна знать, откуда эта отметина! В вашей секте принято всех Ангелов помечать, как скот?
Турчанка подняла на неё невозмутимо-холодный взгляд, снова оторвавшись от чтения. Цепочка на ее громоздких очках сверкнула серебряной змеей:
— Нет, у обычных воспитанников Академии таких нет. Зато вот у директора Джаспера, говорят, есть. Значит, ты и правда, — его преемница. Вот как они тебя вычислили. Что ж, запомни, дорогая. Никто в стенах Академии не тронет тебя и пальцем. А метка на твоем теле — нерукотворная. Я чувствую в ней эсфиры, которые не в силах постичь. Небеса оставили тебе эту метку посмертно… Или пожизненно. Как тебе больше нравится.
Глава 4
Астильба снова стояла в коридоре, образованном зеркалами, отчаянно пытаясь стереть ненавистную метку жёсткой губкой. Кожа покраснела, но рисунок так и не исчез.
«Совсем как с обычными татуировками. Избавиться от них можно, только пересадив кожу… Хотя нет. Если тут проблема внеземного свойства, то и это не поможет. Рисунок проступит вновь», — вяло размышляла новая обитательница Академии. От знака на спине мысли вернулись к Кюбрэ, ожидавшей ее в комнате.
Что можно сказать об этой девушке? Очевидно, умная, решительная, с амбициями. Похоже, несмотря на то, что люди здесь получают новую жизнь, свойства характера сохраняются. Человеческая часть сущности Ангела дорог остаётся. А с ней и выбор. Безвольные куклы никому не нужны.
Смогут ли они с Кюбрэ подружиться? Возможно. Только вот искать подходы к людям Эсти никогда не умела. Что там говорила турчанка о своём прошлом? Видимо, воспоминания о моменте смерти ей неприятны. И болтать о семье она тоже не желает.
Астильба не винила её. Если бы Кюбрэ накинулась на неё с вопросами о родителях, Лаудон замкнулась в себе.
…Припав спиной к покрытому каплями и паром зеркалу, Эсти медленно сползла вниз, чувствуя слабость в ногах. Волосы намокли и липли к телу. Перед глазами проносилось прошлое. Такое близкое… Такое далёкое.