Беата ослабевшими руками обняла его за голову, наслаждаясь этими медленными чувственными движениями. А он, сжимая ее, не торопился. Очень неторопливо, сантиметр за сантиметром он гладил и ласкал ее грудь, пока не добрался до самых чувствительных точек – сосков. Накрыв их ладонями, он начал сжимать и двигать ими в одном чарующе замедленном темпе, одновременно покрывая поцелуями впадинки ее шеи и оголившиеся плечи. Беата пылала от удовольствия, уже забыв обо всех разумных доводах против их связи. Ей хотелось поскорее избавить от одежды их обоих, чтобы отдаться восхитительным ощущениям полностью, без преград.
Она стала торопливо расшнуровывать корсаж, Глас помог, и вскоре на ней осталась одна сорочка.
– Ты прекрасна! – Дан восхищенно смотрел во все глаза.
Беата улыбнулась.
– Теперь я.
И так же чувственно и медленно, как до этого он, стала его раздевать. Расстегнуть рубашку оказалось несложно, а вот снять ее мешал сам мужчина, целуя ее жарко и порывисто. Нетерпеливый рывок, и рубашка оказалась на полу, а Беата стала медленно обводить маленькие плоские кружочки его сосков кончиками коготков. Дыхание мужчины стало прерывистым, и ее сорочка так же быстро полетела на пол.
– Ты штаны снять не хочешь? – промурлыкала она, целуя его там, где только что были ее пальчики.
Мужчина подчинился без промедления, и она без стеснения обхватила его мужское достоинство, полностью готовое к бою. Дан втянул воздух и, подхватив ее на руки, уложил на кровать.
– А тут мягче, чем в нашей первой постели, – шепнул он на ухо и прикусил мочку, одновременно стаскивая последнюю деталь ее туалета. Теперь между ними не было преград, и Беата, нетерпеливо раздвинув ноги, с наслаждением приняла его. Мощные и размеренные движения его бедер заставляли все теснее прижиматься к нему, выгибаться навстречу, стремиться к еще большему наслаждению. Дан понимая все без слов, согнул ее ноги в коленях и стал двигаться короче и резче. Уже через несколько минут таких рывков Беата могла лишь стонать от удовольствия, закусив губы. Несколько резких движений, и она закричала от ясного и ослепительного наслаждения, а Глас застонал, кончая вслед за ней.
Они лежали, слушая собственное прерывистое дыхание, оглушенные и ослепленные скрутившей их страстью.
– Ты чудо, – единственное, что мог произнести Дан, благодарно целуя девушку.
Она ответила на поцелуй и прошептала:
– Можешь остаться до утра.
– Спасибо. Тем более ты выпила все мои силы, и я все равно не могу двинуться с места.
Беата улыбнулась и уютно угнездившись под боком Гласа, немедленно уснула. Ей снилось, что она лежит в огромной и пустой спальне, а кто-то неведомый притаился в углу и смотрит на нее не отрываясь. Послышался едва различимый шепот, и тут стало так страшно, что она быстро задышала и проснулась. Проснулась, чтобы понять – она лежит в теплом коконе из рук и ног под названием Дан Глас, ее ученик. Он крепко спал, не чувствуя никакого неудобства, и ей было слишком приятно, чтобы засыпать снова. Улыбнувшись, она тихонько обвела его губы, а потом посмотрела в окно и ахнула – уже светало.
– Дан, – попыталась она разбудить ученика. – Дан, – сказала она уже громче, ответа не было.
Пришлось прибегнуть к крайнему средству – она поцеловала его долгим нежным поцелуем, в процессе которого мужчина, наконец, стал реагировать и сонно отвечать, бессознательно обнимая ее, и залезая руками под сорочку.
– Когда ты успела одеться? – Он открыл глаза и прервал поцелуй.
– И тебе доброе утро, – рассмеялась Беата.
– Доброе, – раздался машинальный ответ, и любовник немедленно задрал вверх сорочку, попутно изучив длину и объем ног и бедер девушки.
– Остановись! – попросила она и кивнула на окно. – Уже светает, и тебе нужно идти.
Дан замер.
– Объясни мне хоть одну разумную причину того, что я должен сейчас уйти от теплой постели и соблазнительной женщины?
– Соблазнительная женщина не хочет, чтобы тебя увидели выходящим из моего дома.
– Мы это уже обсудили вчера. – Дан возобновил ласки, действуя все более откровенно и смело.
– Перестань! – Беата вынуждена была завести его руки назад, чтобы не дать Дану обхватить свои бедра. – Я не стесняюсь наших отношений, но и не хочу, чтобы вся Академия их обсуждала. Чем позже все узнают об этом, тем лучше.
– Значит, я должен проникать к тебе под покровом ночи, а уходить с первыми лучами солнца? – недоверчиво уточнил тот.
– Именно так.
Глас откинулся на постель и глубоко вздохнул.
– Рассказать кому – не поверят. Меня! Стыдятся!
– Не тебя конкретно, а тебя как ученика, схолара, понимаешь?
– Ничего не понимаю и понимать отказываюсь.
Он даже почувствовал что-то вроде обиды и сел, не стесняясь своей наготы, в отличие от Беаты.
– Нигде в твоих гребаных правилах не сказано, что мастер и ученик не могут друг с другом спать!
– Не кричи. Ты разбудишь всех соседей!
– И что? Твоя репутация вздорной и холодной ведьмы пойдет насмарку?
Беата открыла рот, чтобы ответить достойно, но он ее опередил:
– Не хочу с тобой ругаться! Лучше выполню ваше указание, мастер Беатрикс!
Он издевательски поклонился, быстро надел брюки и сапоги, взял остальную одежду и вышел, хлопнув дверью.
– Не забудь, послезавтра у нас занятия, – крикнула ему вдогонку девушка и уткнулась в подушку.
Почему все ее предложения принимаются в штыки? Она рассуждает вполне разумно и практично – их связь это личное дело двоих, и никого больше.
Дан Глас сердито шагал, наступая сапогами на лужицы, покрытые тонким ледком. Первый раз в жизни его стыдились, и связь с ним хотели скрыть! И кто? Невысокая рыжая ведьма, даром что светлая! Ирония ситуации пришла на ум только сейчас, и он рассмеялся. Безвыходных ситуаций не бывает. Значит, нужно сделать так, чтобы Беатрикс признала их отношения на глазах у всех!
Для Беаты день пролетел суматошно и бестолково – занятий не было, а бумаги в деканате светлых, казалось, не закончатся никогда. Вот-вот должна была приехать новая партия магов для очередного продления лицензии, и ей приходилось доставать старые дела, сдувать с них пыль и делать карточку для Каталога. Это поистине увлекательнейшее занятие даже заставило с тоской вспомнить загородный морозный полигон, где она промокла два дня назад. Там был свежий воздух и пылкий любовник, а здесь – сплошная пыль и отсутствие такового. Впрочем, в этом она была виновата сама – струсила обнародовать любовную связь, значит, обречена глотать пыль полными ложками.
Под вечер появился Извид Полторацкий и с лучезарной улыбкой выдал жалованье за предыдущий месяц. Беата деньгам обрадовалась, но ненадолго, потому что тут же была послана к декану темных по какому-то «важному» делу.
Пришлось накинуть свой заячий полушубок и медленно брести к башне декана, надеясь не встретить по дороге своего ученика. Становиться центром ревнивого скандала ей хотелось еще меньше, чем быть героиней академических сплетен.
Декан, вопреки обычаю, не пил вино в тишине и уединении, а что-то быстро писал, вооружившись десятком острозаточенных гусиных перьев и чистыми свитками. Значит, писать нужно было много и долго, сделала выводы Беата, и тихонько села на краешек кресла, чтобы ему не мешать.
Дописав длинный абзац, декан бросил перо и откинулся на спинку стула.
– Пишу уже полдня и так все хочется послать к крэгам собачьим! – ответил он на ее невысказанный вопрос. А через паузу обогнул стол и поцеловал ее руку. – Добрый вечер, леди Беата, и поздравляю.
– С чем? – недоуменно спросила она.
– С успешным разрешением вашей проблемы, – усмехнулся декан и выпрямился, глядя на нее сверху вниз.
Беата покраснела. – Как вы… Я ничего такого… Да вы…
В уме мгновенно пронеслись все его фразочки и смешки, и до нее стало доходить. Их вдвоем не просто так отправили на загородный полигон в такое неподходящее время года! От возмущения она потеряла дар речи и смогла только выдавить:
– Ах ты, старый сводник!
– Но-но! Не такой уж я и старый, – расхохотался Мортер и, видя ее судорожно сжимающиеся кулачки, предупредил – за любую испорченную вещь в своем гардеробе я буду тебя целовать! А потом сюда примчится твой ревнивец и опять устроит мне сцену.
– Что значит «опять устроит сцену»? – еще больше разволновалась та. – Глас уже был здесь и спрашивал про меня?
– Дорогая леди Беатрикс! – вкрадчиво начал Мортер. – Уже всем кроме вас было понятно, что наш уважаемый Дан Глас, схолар второго года обучения, глаз не сводит с мастера своего курса, магистра огня и созидания Беаты Черноус. Вопрос вашего… – декан слегка замялся, якобы от смущения, но продолжил: – …союза, был вопросом времени и только.
– А как же договор? – пролепетала растерявшаяся Беата.
– А вы так и не собрались его прочитать?
Она смущенно помотала головой.
– Очень, очень зря. Там про такие ситуации ничего нет.
– Спасибо, Хранителям, – съязвила Беата. Оказывается, ее сватали Гласу чуть ли не насильно, а она не замечала очевидного!
– Да, и передавайте вашему… – и тут Мортер закашлялся, – другу, что занятия на полигоне с вами будут идти до конца этой недели. А потом его вставят в расписание третьего курса, на занятия по боевой нападающей магии. Он учится по индивидуальной программе.
– Но это может быть опасным! – сразу забыла про свои переживания девушка. – На освоение защиты третьего порядка требуется несколько месяцев, а не одна неделя!
– У него этих месяцев нет! – отрезал декан.
– Неужели вы собираетесь отправить его на южную границу? – побледнела Беата.
– Все вопросы адресуйте лично ему. Я не уполномочен что-либо объяснять.
Декан темных вернулся в кресло, давая понять, что аудиенция закончена. Девушка вышла из его кабинета на негнущихся ногах. Надо срочно разыскать Гласа! И потребовать от него объяснений, решила она.
Где искать схолара и куда идти, она примерно представляла. Время вечерних занятий, значит, все мужчины второкурсники тренируются в большом зале Коллегии воздуха. Как известно, воздушникам нужны большие пространства, и они же, как ни странно, идеально подходили для учебных поединков с холодным оружием.