— Ну что еще? — устало спросила я, останавливаясь и поворачиваясь к ним лицом. Потому что их горестные вздохи за спиной уже начали утомлять.
— Мы думали, ты знаешь… — протянула Микель. Ее сестра закивала, а вот Марьяна, наоборот, отвела глаза.
— Знаю что? — я подозрительно прищурилась. Не нравится мне вся эта пантомима.
— Ну. про Хармса. — Анель разве что ножкой не шаркнула.
— А если ближе к теме?
— Ты на полигон? — Я кивнула, но время до начала занятий у меня еще было. — Тогда мы тебя проводим, если не возражаешь?
Отказываться у меня повода не было, и, как бы я ни злилась, они смогли разжечь мое любопытство.
— Итак? — приподняла я бровь, понимая, что сами они не начнут.
— Он тебя просто использует, — все же выдавила Микель.
— Это я знаю. Мне непонятно для чего.
— Из-за Шарин, — пожала плечами Марьяна.
— У них были отношения, — начала все же осмысленно рассказывать близняшка. — Серьезные отношения, и дело шло к свадьбе, только что-то случилось. Мы не знаем что, но то ли она ему изменила, то ли их брак не одобрили родители Шарин. Знаешь же, они немного разного круга: он баронет, она будущая герцогиня.
Я этого не знала, но замнем для ясности.
— Ну и? Несчастная любовь заставила влюбленного парня затеять какую-то невнятную игру?
— Да какую непонятную? — скривилась Марьяна. — Он, пытаясь то ли вызвать ревность Шарин, то ли отомстить, волочится за всеми девушками с боевого. И многие этому, знаешь ли, рады.
Я с прищуром посмотрела на Марьяну, и она отвела глаза.
— Это было еще до вашего поцелуя. Один раз.
На это я лишь горестно вздохнула. Грязные слухи ходят обо мне, а вокруг все вытворяют демоны знают что! Обидно, однако…
— Я не знала, — поджала губы соседка. — Меня девчонки просветили.
— За вами что, тоже?
— Не посмел, — покачала головой Микель. — Но мы заметили, что он у нас многих первокурсниц знаками внимания одаривает. Слишком уж щедрый. Вот и решили выяснить.
— Но я не с боевого факультета, да и сделано все слишком демонстративно.
— Ты в некотором роде идеальный для него вариант, — начала объяснять близняшка. — С одной стороны, ты Дорнтон и стоишь на одном уровне с Шарин, что может ее задеть. Не какая-то там баронесса. А с другой стороны, именно с тобой у него действительно могло все получиться. Ведь ты не родная, уж извини, и тебя действительно могут выдать за баронета. Такой, знаешь ли, жирный намек Шарин, что замечательного Хармса у нее все же могут увести с концами.
Я помотала головой. Бред какой-то получается!
— Но ты совершенно не обращала на него внимания как на парня, хотя он с тобой откровенно флиртовал, — продолжила эстафету Анель.
Прямо вот флиртовал? Когда это? Нет, намеки кое-какие были, но и только.
— Вот-вот, ты ничего не замечала, — правильно расшифровав мое немое удивление, ответила Микель, — жила себе дальше, погруженная в свои проблемы и в учебу. А ему срочно нужно было привлечь внимание твое и Шарин.
— У меня два вопроса, — медленно проговорила я. — Первый: старосты нормально общаются, между ними не чувствуется напряжения или вражды, разве что некоторое соперничество. Почему так? Второй: почему вы мне это только сейчас говорите?
— Ты прости, мы не подумали, — сестры пожали плечами. — Считали, что ты в курсе. Почти все уже в курсе.
— Я же ни с кем, кроме вас, не общаюсь! — закатила глаза я.
— Говорю же, не подумали, — буркнула Микель. — А что касается первого вопроса. я не знаю.
Она обернулась к остальным, но те тоже покачали головами.
— Мне кажется, — медленно произнесла Марьяна, — что для Шарин этот вопрос уже в прошлом, она относится к Хармсу как к другу и даже не догадывается, что все, что он вытворяет, — это чтобы привлечь ее внимание.
— То есть он просто одержимый псих? — уточнила я, нахмурившись.
Парень ни психически нездоровым, ни неадекватным или одержимым не выглядел, но и я ведь не специалист по душевным болезням. Другое дело, что руководство Академии наверняка бы что-то такое заметило, тем более на одном из силовых факультетов.
— Мне так кажется, — пожала плечами соседка. — Не претендую на истину, ведь я могу быть необъективна. Не люблю, когда меня используют.
М-да, этим и отличается городское воспитание от деревенского. Несмотря на флирт и намеки, я бы к нему в кровать не прыгнула… По крайней мере, так просто.
Девочки в итоге меня все же бросили, убежав на занятия к Мегере. Выдали пищу для размышлений и удалились, кто с гордо поднятой головой, а кто и с поникшей. Но если Марьяна и правда думает, что я на нее обижаюсь. Нет, просветить она меня должна была
— тут не спорю, особенно когда поняла, что у Хармса ко мне некий интерес, но сказать, что я из-за этого сильно расстроилась, тоже нельзя. В конце концов, где-то я ее даже понимаю: трясти своим грязным бельем и признаваться в том, что совершила глупость, — это не слишком приятно.
Ладно, честно говоря, о том, что у старосты было с моей соседкой, я могу подумать и позже. Или вообще не подумать — неинтересно. Гораздо более важный вопрос, а в чем смысл-то такого поведения.
В то, что Хармс — зацикленный на Шарин псих, я лично не верю. Что — то тут другое. Возможно, он и правда хочет ее немного поддеть, а она на нем потом отыгрывается на полигоне, но в ситуации со мной, кажется, все несколько иначе.
Или я горожу огород? Так прониклась собственной значимостью, что думаю, что чем-то отличаюсь от остальных пассий? А может, дело вообще в том, что я проигнорировала так называемый флирт?
Не знаю, не знаю. Но чувствую, что тут все не так уж и просто.
С этими невеселыми мыслями я без приключений (что странно) дошла до полигона, переоделась в спортивный костюм, закрепила клинки. Больше на это никто не обращал внимания — уже не диковинка, впрочем, смеяться тоже перестали. Вообще, на факультете обо мне, как поведал Гарет, сложилось мнение как об излишне резкой и нервной, готовой пустить оружие в ход по поводу и без. Когда это я без повода-то?!
Но вот с этими слухами, честно говоря, я бороться совсем не хотела. Пусть лучше считают злой и резкой, чем ни на что не способной рохлей. Сама себе напоминаю злую и агрессивную. болонку, которая лает с рук хозяйки. Неприятно, конечно, так думать о себе любимой, но по силам я та самая болонка и есть. Пока. А дальше, если получится, будет сюрприз.
Правда, уверена, мне еще могут и претензии выкатить, что скрыла второй дар. Или не выкатят? Зачарователи ведь формально светлые, а дар у меня самый что ни на есть темный. Вот дилемма-то у местных бюрократов будет!
На поле меня встретили Гарет и Серина, которые, к огромному моему счастью, тему сплетен про нас с деканом не затронули. То ли еще не знали, то ли вели себя корректно, а девушке, скорее всего, было вообще наплевать. Ну не интересуют нашу магичку металла такие мелочи.
— Двадцать кругов по вольеру! — отдал распоряжение помощник тренера. Никого из магистров еще не наблюдалось, но это только пока разминка, растяжка и так далее. Не стоит надеяться, что они забудут про занятие.
Потом у нас начались командные бои трое на трое. На самом деле отличная тренировка, чтобы научиться следить и контролировать все поле битвы, а не только противника. А то дуэльные бои на улицах наших городов, где скоро предстоит работать, не в чести. Спокойно может и в спину прилететь.
Гарета вызвали в первой тройке, а мы Сериной уселись на скамейки, дожидаясь своей очереди. Девушка к общению не стремилась, а я вспомнила, что мне вообще надо бы тренировать магическое зрение. Боги, какое же я позорище, тренирую умение десятилеток!
Переключиться на иное восприятие оказалось неожиданно легко. Там, в столовой, тоже, хотя действовала я не на эмоциях, наоборот, была очень спокойна. Наверное, все же магическое зрение и правда настолько простое умение, что, научившись один раз, уже не забудешь.
Я внимательно всматривалась в происходящее на арене. Но теперь все было иначе. Колебания только зарождающихся техник я видела как цветную рябь в воздухе — именно это я ощущала раньше куцыми возможностями своего дара. Сами же техники выглядели как окрашенные магией шары, серпы — в общем, формы, которые им придавали хозяева.
Но было и еще кое-что — потоки, тонкие, искрящиеся золотом или первозданной тьмой жгуты, формировавшиеся из ряби и соединяющие технику и ее носителя, то есть мага. У ведьмаков, впрочем, было почти то же самое, только вне зависимости от принадлежности к светлым и темным, наши потоки были окрашены в кроваво-красный.
Декан Сарентон сказал, что то, как я вижу потоки, зависит от моего моего собственного восприятия. Так что ломать голову над этими странностями, наверное, не стоит. Хотя все же интересно: почему только красный?
Но потом я все же заметила различие — звук. Будто бы нити темных ведьмаков вибрировали на более низкой частоте, а светлых, наоборот, на высокой.
Это было интересное открытие, да и вообще, все, что связано с новым даром, мне крайне интересно. Надеюсь, моего фанатизма хватит, чтобы управлению потоками учиться так же усердно, как и зачарованию; надеюсь, я не расслаблюсь и буду совершенствоваться, выискивая крохи информации, которую можно использовать. Ведь, заимев активный дар, так просто махнуть на все рукой и стать обычной. Это лишь для простой зачаровательницы подобное поведение может быть смертельно.
Но хорошенько обдумать эту мысль и настроиться на долгую и изматывающую работу мне не дали. Точнее, не дало ощущение, будто что — то прожигает мне спину. Взгляд? Да, похоже, на меня кто-то пристально смотрит, но не более. Никаких враждебных техник я не чувствовала, так что медленно обернулась, не боясь получить зарядом в лицо.
Развернувшись, я столкнулась с пронзительным взглядом черных глаз. Мне кажется, он даже не мигал, смотря на меня в упор, хотя сидел довольно далеко, почти на самом верху трибуны.
Декан Сарентон, когда я на него посмотрела, довольно заметно мне кивнул, а потом перевел взгляд на соревнование уже второй группы бойцов, только что вышедших, как я слышала, на арену.