Потом прислушался, глянул в сторону двери и, убедившись, что посторонних нет, превратился в Ратмира.
Настюша улыбнулась. Именно этой демонстрации ей недоставало.
Выскользнув из укрытия, она быстро метнулась к нему и прижалась к спине.
– Ну вот ни капельки не испугалась, – шепнула прямо в ухо. – А ты опасался.
Ратмир заполошно обернулся.
– Настасья?!
– Ну здравствуй, Змей Горыныч, грозный дракон, которого боятся все от мала до велика, – мягко улыбнулась Настя. – В таком виде ты мне нравишься больше, хотя крылатым и хвостатым тоже неплох. Безусловно, умеешь произвести впечатление на девушку.
– Что ты тут делаешь? – Он сдвинул брови. – И чего болтаешь? Какой Змей Горыныч? Что за бессмыслица?
– Какой грозный! Да только напрасно. Я ведь все видела. Давно в комнате сижу, тебя поджидаю. Поговорить хотела, но не знала, как разговор правильно начать, чтобы точно выслушал.
– Видела… Что ты видела?
Настя провела по его щеке кончиками пальцев.
– Драконом ты хорош: величав, силен, прекрасен, а человеком – еще лучше. Не отталкивай меня, Ратмир, дай шанс на счастье. Все мысли о тебе, только глаза закрываю, тут же ты вспоминаешься, сказала бы: проник в сердце, что не вытравить, но понимаю, что звучит слишком красиво, не по-настоящему, хотя слова правильные. По-другому скажу… Точнее, покажу.
Настюша схватила его за плечи, чтобы уж точно не отступил, взглянула прямо в глаза, а потом зажмурилась и прильнула к губам… Поцелуй оказался сладким, а еще невероятно мягким.
Совсем недавно Настя гадала, как это – целоваться с Ратмиром? И теперь растворялась в собственном удовольствии. Долго, глубоко, вкусно, с терпким вкусом безысходности и надежды, почти вынужденно, но до чего блаженно! И не оторваться от этих губ, и хочется еще, еще, еще…
Ратмир напрягся, но не оттолкнул, позволяя делать то, что вздумается. А потом, будто дав самому себе разрешение, подался навстречу, крепко обнял и прижал так сильно, что, казалось, еще немного – и останутся синяки. Но Настя была совсем не против.
Его отчаянье подкупало.
– Настенька…
– Люблю тебя, – шептала она, запуская пальцы в русые мужские кудри. – Веришь?
– Настя…
– Мой. Делай что хочешь, но жить без тебя не могу…
– Русалочка…
– Дракон и нечисть – идеальная пара… А какие будут дети – загляденье…
Ратмир чуть ступил назад. Только чтобы вглядеться в лицо Настасьи и уточнить:
– Дети?
– Говорю же, дурак. – Она вновь прильнула к его губам. Быстро, коротко. – Никуда ты от меня не денешься. И плевать, что не дождусь ухаживаний и романтики, и без нее прожить можно! Главное, ты рядом, ты со мной, ты – мой.
– И дракона не боишься?
– Ни капли!
– Сумасшедшая…
– Есть немного…
И вновь потянулась за поцелуем.
– Кхм-кхм, – раздался скрипучий голос зеркала. – Извиняюсь, что прерываю, но заниматься подобным без брачного обряда дюже нескромно. Ладно, девица от неизведанных ранее чувств голову потеряла, но ты-то, Змеюшка, взрослый мужик, а туда же… А ну, женись! Женись, говорю! А то девицу едва не обесчестил, охальник! Вот батюшка твой невесту вначале под венец повел, а уж потом лобзанием наслаждался, все чинно, благородно, по-старому.
Настя, хихикнув, спрятала голову на груди мужчины, а Ратмир недовольно глянул в сторону блестящей поборницы нравственности и пробурчал:
– Старая сводница.
– С чего вдруг? – встрепенулось зеркало.
– Почему не сказало, что Настенька тут?
– А если б сказало, так до конца века бобылем бы прожил. Ну? Что стоишь? Хватай девицу, покуда она согласна.
Ратмир вновь взглянул на Настю.
В его лице угадывалось колебание, и это огорчало. Где-то в глубине Настюшиного сердца кольнула острая игла, но тут же исчезла, стоило мужчине поднести к губам девичью ладошку.
– Я дракон, – сказал он серьезно. – Змей, именем которого пугают детей. Чудовище и монстр. Жутко звучит, да? Мой дед ел людей, как и полагается приличному злодею. Я не ем… Но память людская о тех временах осталась, так что быть мне и моим потомкам извергами до конца века. Уважение вижу лишь от нечисти да от тех, кто колдовскими делами промышляет, а это очень маленький круг лиц. Матушка моя была человеком, всю жизнь прожила в Погорынье, никуда не выходила, ибо везде ее знали лишь как супругу Змея Горыныча и, что немудрено, не любили. Отец слабым магом был, чары наводить не умел, но даже если бы изменил ей внешность, все равно жизнь с чудовищем тяжела и опасна. Каждый герой мнит себе долгом избавить мир от подобной напасти и извести род Горынычей подчистую. Матушку как раз такой смельчак убил… Правда, и сам недолго прожил. – Ратмир сжал Настину ладошку сильнее. – Ты смелая, Настенька, таких, как ты, я больше никогда не встречал. Одна такая на весь белый свет. Сладки твои поцелуи, но запирать в башне не хочу. Неволить не буду, если решишь уйти. Были девицы, кому по душе был человеческий образ зверя, но никто не пожелал иметь в супругах дракона. Решай, Настенька, захочешь уйти – не удивишь, смирюсь.
В глазах Ратмира царило спокойствие. Он заранее был готов к отказу и понимал, что это, верней всего, неизбежно. У Насти побежали мурашки – не от страха, а от того, насколько одиноким оказался этот мужчина; от его внутренней силы и ясного понимания своего положения в мире. Он хотел искренней любви, но был уверен, что недостоин. Ему разбивали сердце – и он сковал его железными оковами. Его отвергали – и он научился не ждать согласия. Ему причиняли боль – и он стал держаться от всех на расстоянии.
Ратмир был сильным мужчиной, и эта сила произрастала из его внутренней сути.
– Ты чудесный человек, – шепнула Настя, крепко сжимая его руку. – И ты чудесный дракон. Если бы не было одного, не было и другого. Ты тот, кто есть. И ты мне очень нравишься.
– Настя, подумай, что ты говоришь…
– Нет, это ты подумай! Я никогда не была так серьезна, как сейчас, и ни разу не говорила подобного ни одному мужчине. Ратмир, ты мне дорог. Ты мне нужен. Я не представляю, как жить без тебя.
– Настенька…
– Не перебивай, – она помотала головой. – Я должна успеть это сказать, пока ты вновь не придумал какую-нибудь отговорку. До встречи с тобой я и не думала, что можно любить так сильно и искренне. Забыть обо всем на свете, забыть о родном доме, о прежней жизни и полностью отдаться мечтам о будущем счастье. Ратмир, ты мой суженый. Это не просто слова, это чувствуется вот тут. – Настюша положила руку ему на грудь, туда, где бешено билось сердце. – Понимаешь? Каждая нечисть чувствует своего суженого. Я почувствовала тебя.
– Давно?
– Нет. Не так давно, как хотелось бы, иначе не потеряла бы столько времени. Понимаю, что ты не рассчитывал на такую активную девицу и у тебя нет достаточно уверенности во мне, но тем не менее… Я люблю тебя. Именно тебя! Ратмира. Змея Горыныча. Человека и дракона. Пожалуйста, отбрось все мысли, что взращивал в себе долгие годы, и ответить честно: я нужна тебе?
– Нужна, – не раздумывая ответил Ратмир, сверля Настю пристальным взором. – Но ты уверена? Правда уверена? Это не девичья взбалмошность, не необдуманный порыв, а взвешенное решение?
– Я сказала: люблю тебя.
Настя отпустила его и сделала три шага назад.
– А дальше решай сам.
И Ратмир решил.
Он резко притянул ее к себе и впился жарким поцелуем, а потом сказал:
– Ты знала, что все драконы собственники? Мы не отпускаем то, что хоть раз попало в наши лапы. И тебя я никуда не отпущу, ты моя, Настасья, отныне и навеки. Люблю тебя, русалочка… Веришь?
Настя поверила.
И сомневаться в этой любви ей никогда не приходилось. Впрочем, как и ему.
Свадьбу сыграли на следующий день.
Многие были удивлены, что всегда одинокий Ратмир вдруг обзавелся невестой. И какой! Той самой Настасьей, что потрепала ему столько нервов своей излишней самостоятельностью и жаждой свободы. Но еще более удивительным оказалось то, что брачные обеты принимал не Змей Горыныч, а специально приглашенный для этого случая Леший из Старого леса.
А Змея Горыныча на празднестве вообще не было… Злопыхатели поговаривали, что он просто не смог вынести такого странного союза и лишил новобрачных своего высочайшего благоволения. Кажется, даже без подарков оставил… Хотя нет. Врут. Через пару дней дракон вернулся и во всеуслышание объявил, что Ратмир и Настя отныне хозяева всего Погорынья, и даже полную волю на обучение невест и богатырей дал. А сам с тех пор прилетал с проверками лишь иногда, вот диво-то!
Настенька стала обычным человеком, избавившись от «нечистого» флера, и теперь посещала ближайшие деревни без опаски. Правда, очень жалела, что так и не выучилась магии. Пока русалкой ходила, времени не было, а человеком – сил не хватало. Но Ратмир умело справлялся за двоих.
Он стал чудесным мужем. Прямо-таки идеальным. Насте иногда становилось страшно, что вдруг встретится на дороге какая-нибудь местная длиннокосая девица – тихая, послушная, хозяйственная – и остынет Ратмир к супруге. Но нет, он все-таки был истинным драконом, ценил семью и даже мысли не допускал о недомолвках. Упиваясь нежданным счастьем, он носил Настеньку на руках, не переставая заверять в преданности.
И Настя ему отвечала тем же.
А еще часто рассказывала детям сказку про трех подруг, случайно нашедших древний заговор.
– …потом одна из них вернулась в свою деревню в одиночестве, вторая вернулась с мужем, а третья осталась с супругом в его доме.
– И никогда не скучала? – спрашивали детишки.
– Ни минуты, – заверяла их Настя, прижимаясь щекой к плечу благоверного.
И все у них было хорошо.