Дарнли терпеливо объяснил про свои возможности и привязку к всаднику, которая осложняет дело.
– И вы так дорожите своим местом, что не уведомили ректора? – Ведьма уже злилась по-настоящему. – Вы поступили бесчестно.
– Нет, – обиделась я за Дарнли.
– Дорогая, не защищай этого подлеца.
«Подлец» закинул одну ногу на другую.
– Я не снимаю с себя ответственности.
– И тем не менее вы ничего не сделали, чтобы помочь Эйнсли, – заявила леди Шэрроу. – Вы думаете только о себе.
– А ведьмы думают не только о себе, – сострил Дарнли.
За короткой, выдавшей её испуг паузой последовал новый выпад:
– Может, для вас это нормально – превращаться на занятиях в ежа, но юная леди не должна подвергаться подобным извращениям.
Вот ведь живучая сплетня. И, похоже, мутировавшая, раз «случай» вдруг стал «привычкой».
– Криспиану нельзя никому об этом рассказывать. Это его уничтожит, – вмешалась я.
Леди Шэрроу всё равно не прониклась.
– О богиня-мать, он уже Криспиан.
Ну скажи, скажи, упрямый ты баран, что тебе грозит заточение в Доме проклятых. Я же не хочу навеки остаться драконом из-за той клятвы!
Дарнли неожиданно посмотрел на меня и кивнул. Неужели зелье действовало и тогда, когда я была в более или менее человеческой форме?
– Я проклят фейри и поэтому пришёл за помощью.
– А вы наглец, – холодно произнесла ведьма. – Боюсь, я вас разочарую. Ведьмам подвластны материи, недоступные для магов, однако и у нас есть запреты. Например, нам запрещено снимать проклятья фейри – нельзя быть неблагодарным по отношению к своим покровителям.
– Это мне известно. Да-да, я потратил изрядно времени на изучение этого вопроса. С фейри я разберусь сам, мне бы только его найти. Но пока я не могу этого сделать, даже с помощью его крови.
Мою руку сжали цепкие пальцы.
– Я помогу, только держитесь подальше от моей дочери.
– Но… – я собиралась возразить, и леди Шэрроу притянула меня к себе.
– Я всё исправлю, дорогая. Я разорву связь с всадником и избавлю тебя от дракона.
И как же легко она это сказала. Словно то, над чем бесплодно бьётся декан общего магического курса, никчёмный пустяк.
– Позвольте узнать, как же вы это сделаете? – Кажется, Дарнли тоже так просто не поверил. – Жертвоприношение?
– Грязный метод, не спорю. Но такова природа моей силы, – ответила ведьма с достоинством.
У меня мороз пробежал по коже. Дарнли вовсе поднялся с места, не стесняясь демонстрировать свой гнев.
– Только тронь моего студента!
– Остыньте, профессор. Я же не чудовище, чтобы убивать людей по своей воле.
– «По своей воле» – милая оговорка, – съязвил маг.
За их противостоянием можно было наблюдать вечно, и такой расклад меня не устраивал.
– Перестаньте, – одёрнула я их. – Никто никого убивать ради меня не будет.
– Эйнсли, не волнуйся, – смягчилась леди Шэрроу. – С тем студентом ничего плохого не случится.
– И со Снежинкой тоже.
Тут она замялась, и я поймала себя на чувстве гадливости.
– Я найду подходящую замену. – Она случайно подтвердила мои опасения.
Я развязала шёлковую ленту под подбородком и сняла шляпку. Фух, хорошо, а то совсем не мой образ.
– Мы с Криспианом всё решили, и жертвоприношения в наш план не входят.
Виноватый нашёлся сразу.
– Как вам не стыдно, задурили ей голову, – почти прошипела леди Шэрроу.
– Она слишком своевольная для леди. Не вы же её воспитывали, – почти любезно ответил Дарнли.
– Да я… – задохнулась она. – Я хотела её спасти. Не было и дня, когда я бы не жалела о том, что Эйнсли так далеко от меня. Это невыносимо – терзаться мыслями о ребёнке, который где-то страдает без тебя. Я произвела на свет ещё троих, но это нисколько не уняло мою боль.
Для верности сделав глубокий, успокаивающий вдох, я обратилась к ней так ласково, как только могла:
– Почему же так получилось? Расскажите.
Не получилось обратиться к этой женщине на «ты».
Леди Шэрроу снова недружелюбно стрельнула глазами в Дарнли.
– Это будет личный разговор.
– У нас с профессором Дарнли нет друг от друга тайн. Это условие нашего сотрудничества.
Не сомневаюсь, она больше всего на свете желала вышвырнуть наглого мага из своего дома, однако пошла на уступки. Кивнула и сцепила пальцы в замок. Кольцо я заметила у неё только одно, тоненькое, золотое. Может, обручальное?
– Даже не знаю, с чего начать. Думаю, с того момента, как я стала ведьмой. Когда я была такой же юной, как ты, я была безумно влюблена в Лоренса, и он души во мне не чаял. Мы могли пожениться, если бы не мои родители. Отец – старший лорд, и он не отдал бы меня в жёны менее родовитому человеку. Моего мнения никто не спрашивал. Мне уже нашли жениха и вот-вот должны были объявить о помолвке. Я была в отчаянии, и вдруг мне на помощь пришла моя личная горничная Дора. Она на полном серьёзе предложила мне встретиться с одним фейри, чтобы заключить договор с его хозяином. Это было странно. Я не верила, а ещё это ужасно пугало. Тогда Дора предложила мне вспомнить, какой она была раньше. Сначала я не поняла, что она имела в виду, но потом у меня как будто просветлело в голове. Раньше Дора была незаметной служанкой, которая выполняла по дому самую чёрную работу. В придачу к её незавидной судьбе у бедняжки было рябое лицо и не хватало пары зубов. Несчастное существо. И всё же каким-то образом она заняла у нас в доме более почётное место, став моей камеристкой. И все безобразия, уродовавшие её, исчезли. Дора получила от фейри силу, которая давала ей всё, о чём можно было мечтать. Сейчас я бы не поддалась искушению, но тогда мне не было и двадцати, я считала, что моя жизнь будет кончена, если выйду замуж за мужчину, который мне годился чуть ли не в дедушки. Уговорить меня оказалось легко, и в тот же вечер фейри наделил меня силой. Я сделала простой ритуал, три раза прошептала заклинание у двери в отцовскую спальню, а утром отец позвал Лоренса и благословил наш брак. Я чуть не лишилась рассудка от счастья.
– Только счастье длилось недолго, – подсказал Дарнли. – Потому что фейри стал передавать от своего хозяина задания самого гнусного толка. Кроме того, к заклинаниям прибавились ритуалы, связанные с кровью, убийством животных и прочей мерзостью. Жестокая реальность для влюблённой девочки.
Леди Шэрроу даже не рассердилась. Видимо, даже была благодарна за то, что ей не пришлось самой этого произносить.
– Хуже всего, что в тот самый день, когда я узнала, что жду ребёнка, явился фейри и напомнил о долге. Он сказал, что заберёт моего первенца, когда придёт час, или же заберёт силу вместе с благами, которые я получила с её помощью. Я чуть не умерла от ужаса. Я могла потерять не только ребёнка, но и любимого мужа и вернуться в родительский дом опозоренной и никому не нужной. Сначала Дора советовала отдать ребёнка и спокойно жить дальше, но на сей раз ей не удалось убедить меня, и вскоре она предложила идею. Мы поменяем детей. Отдадим чужого, только своего придётся спрятать, далеко-далеко. Мы продумали всё до мелочей. Дора сама приняла у меня роды, благо у неё был опыт, и мы открыли заготовленный заранее портал в другой мир. Магия не подвела и моментально обнаружила женщину, находившуюся в таком же отчаянии, как и мы. Помню, я, ещё совсем слабая, шагнула из портала в ту комнату. Несчастная была дома одна и родила мёртвую девочку. На бедную женщину было невозможно смотреть, она вся тряслась и рыдала. Повторяла, что теперь будет не нужна мужу и он её выгонит. Она даже ни на секунду не задумалась, когда я предложила поменяться детьми.
Я не усомнилась в её словах. Всё сходилось. Семейная легенда гласит, что мама родила меня на даче, где якобы дышала свежим воздухом. А на самом деле, скорее всего, просто удрала туда от папы, при котором не могла курить и водить в дом своих подружек-собутыльниц. И ещё только подтверждало, что папа женился на ней только ради будущего ребёнка, то есть меня. Хотя нет… той, умершей девочки.
– Фейри не разозлился за то, что вы отдали мёртвого младенца? – спросила я приглушённо.
Дарнли снова пришёл на выручку.
– Живой младенец – это игрушка, которая может однажды надоесть, или потенциальный слуга. А мёртвый – ингредиент для зелий и ритуалов или изысканный деликатес. Фейри не на что было злиться.
Леди Шэрроу наконец-то расплакалась, и это выглядело… трогательно?
– Из двух зол я выбрала меньшее. И с тех пор думала лишь о том, как вернуть тебя назад. Никто не должен был ни о чём догадаться. А магия не давалась мне так же легко, как Доре. В отличие от меня, она была беспринципной. Жадной. И это её сгубило. Она нашла себе богатого жениха и ушла от меня. Потом похоронила мужа и вышла замуж ещё удачней, уже за скромного дворянина. Потом за другого. Она заказывала самые дорогие платья, посещала самые шикарные балы и курорты, управляла людьми, как куклами, пока не навлекла подозрения магического надзора. Дору казнили, и это стало для меня уроком. Я должна была быть не только сильной, но и осторожной. Моя сила росла медленно, мне пришлось потратить годы на то, чтобы наладить зеркальную связь с тем миром. Она была нестабильной, и видела я мало. И это рвало на части моё сердце. Эйнсли, – она погладила меня, – ты была такой красивой девочкой, но тебя так плохо одевали. Как мальчика! А как ты плакала из-за куклы! Ты баюкала на руках истерзанную игрушку, говорила, что это единственная красивая кукла, а та женщина даже не пыталась тебя утешить. Это настолько ранило меня, что я дала себе слово подарить тебе новую.
Она потянулась к столику и, взяв куклу, посадила себе на колени.
Я невольно потеребила каштановый локон красавицы. Если историю про Барби я узнала, то с тем, что меня плохо одевали, была категорически не согласна. Когда я была маленькой, мама изо всех сил изображала любящую родительницу, покупая мне дорогую одежду, лишь бы все вокруг думали, что у нас всё хорошо. Только не ласкала никогда и обнимала только перед объективом фотоаппарата. А потом и это кануло в небытие. Подозреваю, что баба Лена в курсе, что я не родная. Иначе как объяснить, почему она меня резко невзлюбила, когда я пошла в школу.