Дракон произнес просто:
— Я говорил, что люблю тебя.
Карину буквально током прошибло, слова рассыпались, впервые за долгое время она не знала, что сказать.
— Л-любишь? — наконец, с запинкой выдавила она.
— Да, малышка, — тихо сказал он. — Люблю. Люблю так, как может любить только дракон свою истинную пару, которую судьба подарила ему в фортуне на миллиард вариантов.
В груди Карины разлилось бесконечное и всеобъемлющее тепло. Она ушам не верила, когда он рассказывал все, что узнал о ней, о драконорожденных, о ее внутренней силе. Теперь ей стало понятно, чем именно она тогда откинула Ильмию и Лазурита, какой мощью. И что такое «агаташ». Правда ей предстоит еще крепко обучиться, как управлять и пользоваться ею. Может, если бы она могла это делать раньше, ее не похитили бы.
Когда Аморин закончил, Карина просто сидела с раскрытым ртом и хлопала ресницами.
— Значит, — уточнила она, — я потомок единственной драконорожденной, которую спас отец-дракон?
— Именно, малышка, — согласился Аморин, гладя ее по волосам.
— Так может в моем прежнем мире есть еще, ну, драконорожденные?
Аморин пожал плечами.
— Возможно, — сказал он. — Все сведения переданы магистру Радэусу.
Карина испуганно выдохнула:
— Он все знает?!
Аморин кивнул.
— Не смотри так, — проговори он, улыбаясь и продолжая гладить ее по волосам. — Да, пришлось рассказать ему все. Учитывая ситуацию, он не злился, а даже наоборот, сиял от радости, что именно его академия смогла отыскать редчайшую представительницу расы драконовых, которую считали пропавшей. Даже простил мне подделку его подписи в архиве на твоих документах.
Карине все еще не верилось, что вся эта эпопея с тайнами, секретами и скрытничеством позади.
— Обалдеть… — выдохнула она. — А твои… родственники и Ильмия? Лазурит ведь пытался…
Лицо Аморина моментально помрачнело, в глазах полыхнуло голубое пламя ярости. Дракон обхватил ладонями ее лицо.
— Но он не… — проговорил он и запнулся.
Карина покачала головой. Она и подумать не могла, насколько глубокие чувства испытывает к ней Аморин, и сама себе, наконец, могла признаться — она тоже.
Взгляд дракона приковался к ее глазам, из него сквозит такая решимость и нежность, что у Карины защемило в груди.
— Это я виноват… — прошептал он. — Прости меня.
— Ты не… — попыталась ободрить его Карина. В конце концов все ведь обошлось.
Он не дал ей договорить.
— Я должен был быть рядом. Должен был защищать тебя. Но обещаю, теперь так и будет. Ты веришь? Ты веришь мне, Кари?
Он так посмотрел на нее, с такой преданностью и любовью, что Карина действительно поверила.
Она кивнула.
— Верю.
Дракон выдохнул с каким-то облегчением, будто с него свалилась гора.
— Они все под стражей и приговорены к заключению, — произнес он. — Мое наследство в безопасности. Как и ты, моя милая. Если конечно ты не…
Карина к своему изумлению вдруг увидела, что дракон смутился. И даже больше — он нервничает, причем так, что побелели щеки. Чего он боится? Чего вообще может бояться такой дракон, как он?
— Если я «не» что? — переспросила Карина.
— Если ты, конечно, не захочешь вернуться в тот, другой мир, — с плохо скрываемой болью в голосе наконец выдохнул Аморин.
Карина вытаращилась на него, как умалишенного. Для себя она уже давно решила — там, среди вечных долгов и ипотек, ей ловить нечего. Тем более, здесь есть то, чего в том мире у нее никогда не будет.
Аморин.
Она улыбнулась, коснувшись пальцами его щеки.
— Нет уж, красавчик-дракон, — сказала она, — ты от меня вот так не отделаешься.
Губы дракона невольно расплылись в глупой улыбке, а Карина добавила:
— И да, я тоже тебя люблю.
* * *
В этот раз Карина летела верхом на драконе. Впервые потоки ветра свободно обдували ее лицо. Теперь она не боялась. Впервые чувство безграничной свободы наполняло ее и лилось через край.
Где-то далеко внизу медленно плывет зеленый ковер, что значит, они действительно очень высоко. Там, слева три парящие скалы, в одной из них она совсем недавно выступала на конвенте и пережила такое приключение, что и во сне не приснится. Но сейчас это кажется чем-то далеким, даже какой-то грезой. А вот это — полет. И он реален.
Справа алеет небесный шар, плавно погружаясь в горизонт гор. Кто бы мог подумать, что ей понравится это место настолько, что не захочет уходить. Да и зачем, если она в действительности, подходит этому миру куда лучше, чем тому, откуда пришла.
— Куда ты меня несешь? — спросила Карина, чуть нагнувшись к могучей шее с голубоватой чешуе.
— В одно укромное местечко, — отозвался Аморин безмолвно, немного повернув голову в полете и сверкнув огромным голубым глазом с вертикальным зрачком.
Карина дальше спрашивать не стала, предоставляя дракону возможность сделать ей сюрприз.
Они летели еще минут пятнадцать, что в привычном километраже должно быть прилично. Потом Аморин пошел на снижение куда-то в сторону леса, который с этой высоты выглядит как кудрявое поле из брокколи. Солнце к этому моменту скрылось почти на половину, стало оранжевым, и теперь все залито теплым золотистым светом.
Они приземлились прямо в деревья на небольшой поляне. Аморин сломал пару небольших стволов своей массой и перепугал животных.
— Спустишься сама? — спросила он на безмолвном дракозаль.
— А как думаешь? — вопросом на вопрос ответила Карина и ловко соскользнула с его широкой шеи прямо в траву.
Пока она расправляла платье, дракон вернулся в человеческий облик, снова оказавшись в штанах (Карина теперь знала, откуда они берутся).
— Как тебе полет? — спросил он уже вслух.
— Невероятно, — честно ответила Карина.
— Пойдем, — сказал Аморин, — покажу что-то еще более невероятное.
Он нежно взял ее за руку и повел куда-то в самую гущу. Ветки склонились так низко, что касаются травы, из нее местами выглядывают голубые и фиолетовые цветы, тропинки нет, но дракон идет уверенно, что значит — знает дорогу.
Приподнимая ветви, дракон вел ее, искоса поглядывая и следя за ее реакцией, на губах, то и дело, появлялась загадочная улыбка. Наконец, он приостановился и спросил:
— Готова?
Когда Карина кивнула, он приоткрыл очередную завесу веток, и они вышли на потрясающей красоты поляну.
Деревья накрывают ее, словно куполом, создавая таинственный полумрак, вся поляна залита синевато-голубым свечением, которое льется от небольшого пруда в середине. Трава тоже светится голубым, над поляной порхают какие-то сияющие бабочки, оставляя за собой светящиеся следы, цветы на поверхности воды загадочно поблескивают, словно приглашают искупаться.
28.3
Затаив дыхание, Карина просто таращилась во все глаза. Она в жизни не могла представить, что на свете бывает такая удивительная, волшебная красота.
— Ну как? — поинтересовался Аморин, и в голосе Карина даже без ее ответа уловила гордость.
— Невероятно, — честно призналась она.
— Я знал, что тебе понравится, — произнес дракон, а в следующий момент привлек ее к себе и накрыл губами е губы.
И в ней моментально все откликнулось, потянулось ему навстречу, знакомая волна жара вспыхнула в районе груди и потекла по всему телу.
Как же ей повезло.
Как ей невероятно повезло…
Аморин целовал долго, протяжно, будто наконец после долгого воздержания дорвался и жаждет насладиться каждой секундой, каждым глотком. Карина отвечала ему так же.
Она чувствовала, как их языки сплетаются в жарком танце, от этого все внутри пронизывают щекотящие искорки.
Удивительно… Как хорошо… Как сладко…
Его мягкие губы ласкали ее рот, чувственно, требовательно, будто он жаждал этого всю жизнь и, наконец, дорвался. Карина чувствовала каждой клеточкой его дрожь нетерпения, и все же Аморин сдерживался изо всех сил, Карина знала — он помнит, что у нее не было мужчин.
— Я буду нежен, малышка, — прошептал он, нехотя оторвавшись от ее губ.
— Я знаю, — шепнула она в ответ.
Ее потряхивало от предвкушения того, что сейчас должно произойти. Кожа покрылась мурашками, от каждого прикосновения дракона в теле проносятся мириады вспышек. Да… Аморин… пожалуйста будь всегда рядом…
Аморин аккуратно положил ее на мягкий ковер травы. В голубоватом свете светлячков и сиянии воды он казался каким-то божеством, возникшем из самой магии. Дракон стоял на коленях рядом с ней и любовался.
— Кари, какая ты красивая… Какая ты невозможно красивая…
А потом вновь припал к ее губам. Ладонь легла на грудь, стала гладить, дразнить соски через ткань, по всему телу Карины прокатилась волна невыразимого удовольствия. Как же это удивительно — быть вместе с тем, кто испытывает к тебе взаимную любовь. Это не сравнимо ни с чем…
— Да… — выдохнула она, чувствуя, как по телу разливается сладкая истома, как волны невыразимого удовольствия накатывают и несут ее куда-то в даль.
— Я так тебя люблю, малышка… — прошептал Аморин, дразня ее соски и оставляя горячие поцелуи на шее, ключицах, сползая ниже, — хочу тебя безумно…
— Я тоже… я… а… — простонала сдавленно Карина, буквально задыхаясь от избытка ощущений и возбуждения.
Он ласкал ее нежно, осторожно, будто боялся напугать, а Карина ощущала, как в о всем теле и внизу живота медленно, но верно нарастает знакомое напряжение, сжимается пружиной, посылает разряды по всему телу.
Дыхание участилось, когда его ладонь скользнула вниз и быстро задрала юбку, а пальцы коснулись внутренней стороны бедер, медленно и дразняще заскользили вверх, Карина закусила губу и простонала:
— М… Аморин…
— Кари, — выдохнул он ей в рот, — здесь можешь не сдерживаться.
А потом коснулся пальцем того самого места, где все давно набухло и только и ждет его нестерпимых ласк. Карина вскрикнула, запрокинув голову, а дракон быстро расшнуровал платье, продолжая легонько касаться ее возбужденного бугорка.