— О! Да… — выкрикнула Карина, постепенно теряя контроль от того, что подушечка его пальца стала медленно и дразняще скользить вверх вниз по ее набухшей вершинке. — Да! Аморин… Не останавливайся, умоляю…
28.4
Грудь оказалась на свободе, от прохладного воздуха соски затвердели, и губы Аморина тут же сомкнулись на одном из них. Он принялся дразнить его языком, ласкать, посасывать, не прекращая гладить и надавливать на ее самое чувствительное место между ног.
Там все увлажнилось, Карина постанывала, цепляясь за его широкие и горячие плечи, ноги сами расходились в стороны, подвигаясь на встречу его безумным и горячим ласками.
— Тебе нравится? — жарко шептал Аморин ей на ухо.
Карина хныкала, изнывая от сладкой муки и стонала, выгибаясь под ним и все сильнее раскрываясь.
— Да… да… да… Аморин, не прекращай, только не прекращай…
— Ни за что, — пообещал он.
Дракон осыпал ее поцелуями, ласкал, потом каким-то удивительным образом освободил от платья, оставив ее в одних трусиках, которые тут же были разорваны и отправлены в траву.
— Аморин, они же денег стоят… — в какой-то полубессознательной истоме простонала Карина.
— Я куплю тебе новые, — усмехнулся дракон и оказался сверху между ног.
Она застонала от удовольствия — кто бы мог подумать, что ощущать на себе любимого мужчину может быть так невероятно приятно.
— Я люблю тебя, Кари, — шептал он, осыпая ее горячими, страстными поцелуями.
Карина буквально закипала от них, чувствуя, как все в ней стремится навстречу к этому дракону. К ее дракону.
— Я тебя хотел с первой секунды, малышка… — прошептал он, закидывай ей руки за голову.
От этого грудь поднялась, соски дерзко устремились вверх, Аморин почти болезненно застонал и провел пальцами по одному из них. Карина всхлипнула — все в ней напряглось так сильно, что разум стал меркнуть, да, она помнит, как он расплывается, когда Аморин прикасается к ней. Только бы не прекращал, только бы продолжал эти умопомрачительные ласки.
— М… как жарко… — хныкала она, буквально изнемогая.
— Да, моя маленькая… будет еще жарче…
Дракон словно слышал ее желания, он касался ее ласково и, в тоже время, напористо, едва сдерживая желание.
Она чувствовала, как он хочет ее.
Его твердый ствол уперся ей в бедро, горячий даже сквозь штаны.
Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, Карина скользнула пальцами в них и обхватила его тверды и готовый ко всему член. Аморин закрыл глаза и простонал:
— Кари… что ты… м… малышка… Да…
28.5
Освободив его от штанов, Карина продолжала гладить его горячий член, ласкать его пальцами, двигать вверх-вниз, пока прожилки на нем не стали сиять мягким серебряным светом. От этого она сама возбуждалась так, что дрожало тело, низ живота пульсировал, требуя наполненности, желая вобрать в себя то, что принадлежит ей…
— Кари, малышка… я больше не могу…
— Я тоже… — простонала она, буквально закипая от возбуждения и вида его твердого, мерцающего члена, так сильно желающего оказаться внутри нее.
Ее слова стали спусковым крючком.
Аморин со стоном тут же прижал ее к траве, наклонившись к самому ух, и прошептал:
— Хочу тебя, кари, хочу… И всегда буду хотеть…
— Да, Аморин… пожалуйста….
Он снова скользнул пальцами ей между ног и погладил ее, сочащуюся, горячую, Карина, запрокинула голову, хрипло застонала от наслаждения:
— О боже…
В следующий момент, она ощутила твердую пульсирующую головку у самого входа, тело задрожало в предвкушении, она интуитивно подала бедра вперед.
Аморин простонал сдавленно:
— Какая ты горячая, моя девочка…
А потом с силой подался в перед.
Болт не было. Была вспышка, похожая на что-то сладкое, разлившееся из низа живота по всему телу. Аморин на секунду замер, но Карина не могла больше терпеть — все в ней кричало, требовало, чтобы наслаждение продолжалось, чтобы они слились в нечто единое, сладкое и бесконечное. Все тело затрепетало от какой-то невероятной неги и удовольствия наполненности.
Обхватив его руками ногами, она задвигала бедрами, позволяя его члену входить все глубже.
— Мне хорошо, Аморин… о… о мне так хорошо…
Тяжело дыша, дракон впился пальцами в ее бедра.
— Кари, ты сводишь меня с ума…
Он задвигался, сперва медленно, как бы растягивая удовольствие. По телу Карины пронеслись новые волны возбуждения, сладкая пружина истомы с каждым его толчком сжималась все сильнее. Хотелось кричать, и она кричала, чувствуя, как от ее стонов Аморин заводится еще больше.
— Да!.. Да… Аморин… О… не останавливайся…
— Никогда… моя малышка…
Его толчки набирали скорость, они катались по траве, соединенные в едином порыве страсти, Карина никогда не испытывала ничего подобного и теперь знала, что испытать могла это только с ним, с Аморином де Нэвариусом, ледяным драконом, ее истинной парой, предназначенной самой судьбой.
Она цеплялась за его плечи, выкрикивала его имя, стонала и всхлипывала, позволяя ему входить все глубже, заполнять ее всю, она вбирала в себя его мощь, его страсть, его любовь и отдавала ему тоже самое.
Напряжение в них росло, пружина, которая сжималась внутри нее, казалось, сжимается и в Аморине, все сильнее и дальше поднимая их куда-то вверх, его толчки стали совсем яростными, Карина в каком-то полубеспамятстве впилась ноготками ему в спину…
А потом всё взорвалось.
Взорвалось, как никогда не взрывалось.
Бесконечное, всеобъемлющее блаженство затопило всё её сознание, разлилось по телу, потекло за его границы, затапливая весь мир, всю Вселенную. В этот момент не существовало ничего, кроме бесконечного света, который льется через нее, через него, через всё мироздание.
Разум исчез, осталось только ощущение тепла и бесконечной безопасности, потому что теперь их хранит самая главная сила на свете — любовь.