Я приободрила пару тем, что вероятность почти стопроцентная, только стоило в ближайшие дни хорошенько потрудиться для результата. Одновременно я мысленно хихикала и вспоминала, как профессор в колледже делился историей, мол, пара просто выпила зелье и ждала, что ребенок сам зародится… магически. А когда результата не получилось, еще и жалобу написали в совет, мол, некачественное зелье продали.
Осталась позади лавка старого Дарри — туда я еще вернусь и не раз. Вряд ли в Академии выделяется достаточно средств на полный склад ингредиентов. Скорее всего, придется выбивать силой даже то, что нужно для учебной деятельности.
Я поежилась: как-то все это время я избегала мыслей о том, что мне придется кого-то учить. Учебную практику я проходила, но быстро, кое-как и постаралась о ней забыть на следующий же день, как та жуткая неделя закончилась. Даже если вместо юных умов в лекционной будут сидеть взрослые остолопы, ничего собственно не изменится: каждому нужно материал в голову впихнуть, оценку какую-нибудь поставить и не отравить между этими двумя пунктами. За что мне такие муки?
Муки немного скрашивал чарующий цветочный запах. Как только я поняла, что придется смириться с болотными ароматами, то быстро создала основу под ароматическое масло. Оставалось только найти запах, который будет мне приятен и перебьет остальные — неприятные. Но неожиданно для меня выбор был сделан очень быстро, помог случай.
Время было уже послеобеденное, я присматривала, куда бы и в какие сумки разложить свои покупки, на следующий день собиралась покинуть Слойг. А вещей даже без учета новых ингредиентов было немало — и одежда, и мелочи, необходимые для дальнейшей жизни. Стук в дверь я не ожидала, с управляющим мы уже все обговорили за обедом. Оказалось, что это и не он вовсе, а посыльный. И мне из рук в руки передали большой букет.
Я с трудом обхватила роскошные розаны на длинных стеблях. Темные листья топорщились, обтянутые мягкой, но плотной зеленой тканью. Никаких лишних украшений или блесток, никакой шуршащей бумаги. Только ткань, темная лента, зелень стеблей и яркие пламенеющие крупные бутоны. Дорогие. От аромата даже немного закружилась голова.
Винданские розаны. В крошечной карточке, которая прилагалась к букету, скупые слова благодарности. Видимо, господин Ниельс представил воочию, что было, если бы я не дала отпор, и его маг меня придушил на той улице. А может, мой совет действительно утвердил этого господина в решении поместить стихийника под надзор лекарей. Не знаю. Тем не менее, розаны сейчас лежали на столе, и вся комната почти мгновенно пропиталась их запахом.
Ниельс знал, что дарить. Розаны были великолепны. Да, до семнадцати лет мне дарили много цветов. Особенно на неделе празднований в честь Алских княжон. Раз в год вспоминали ушедших и чествовали меня и моих сестер. И если у княжичей и отца были свои даты, то у нас с сестрами всего один специальный день. Вряд ли мы действительно родились в один день, просто так было принято. Раньше меня это не беспокоило, теперь же неприятно царапало где-то внутри.
Ну а после семнадцати мне стало не до букетов. И вот сейчас…
Настоящие, такие приятные на ощупь розаны — нежные, бархатные лепестки, острые колючки на стеблях — их уже точно не оставили бы при морфировании. Я распутала ленту и раскрыла ткань, взяла один цветок и провела бутоном по щеке, коснулась губ. Как нежно, просто с ума сойти! И запах — насыщенный, но чистый — истинное удовольствие. При близком рассмотрении бутоны были неидеальные, разные, некоторые лепестки чуть помялись, а листья надорвались.
Такие совершенные и нет — неморфированные цветы. Селекция, конечно, была, но осторожная, не алхимическая. Винданцы вообще гордились вещами, сделанными без помощи магии. Я относилась к таким взглядам скептически. Если хочется людям тратить больше времени на простейшие процессы, то кто я такая, чтобы судить их.
Я любовалась розанами недолго, но это были очень приятные минуты, а потом обхватила ближайший ко мне бутон и без сомнений оборвала, комкая лепестки. Букет это, конечно, замечательно, но непрактично, если он просто завянет. Розаны использовались в некоторых косметологических зельях, а еще в духах — везде, где требовался стойкий аромат. Его практически невозможно было исказить, он отлично перебивал запах очистителя. Мне хватит этих лепестков на очень долгий срок, успею насладиться и даже устать от этого запаха. Первый лепесток я потратила сразу же, добавив в ароматическое масло.
И теперь вместо запаха болота, грязи и влажности меня окутывал аромат розанов. Блаженство, да и только. Я бы даже записочку с благодарностью черкнула Ниельсу, если бы знала, куда ее отправлять.
Третью ночь я провела под крышей таверны, а с утра, плотно позавтракав, покинула Слойг. Дорогу мне объяснили детально — так что я не заблудилась бы даже с закрытыми глазами. За день, к сожалению, до Академии доехать было сложно. Впрочем, ночевать под открытым небом мне не грозило. Норман подробно рассказал, где и как лучше остановиться.
Если бы я гнала лошадей, то успела бы к вечеру в Мирийку — смешное название, но, видимо, отражало действительность — от поселка до болот было совсем близко. Но лошадей мне было жаль, а вокруг как раз все цвело и росло. Так что я то и дело спешивалась и шла собирать то, что мне пригодится в будущем. Даже если эта трава использовалась только в зелье для мужской потенции. Ничего, пусть будет! Все-таки потеря своего склада и лаборатории больно ударила по внутреннему равновесию, хотелось быстрее все восстановить.
Поэтому, когда начало темнеть, поселка все еще не было видно.
Я воспользовалась вторым советом Нормана и свернула по одной из нумерованных троп, ведущих к здешним поместьям. Не везде можно было остановиться на ночь, большинство из усадеб пустовало. Парнишка назвал мне четыре, в которых точно был управитель, и еще два, где жили полноценные владельцы, так сказать. Я предпочла бы договориться с управителем — вряд ли переночевать стоит дороже нескольких монет, зелья и последних новостей.
Уже в глубоких сумерках я уткнулась в скрипучие металлические ворота, чуть дальше обнаружилась и усадьба — черная громада на фоне наступающей ночи. Но в окнах мелькал свет, и я посчитала это хорошим знаком. Рядом с коновязью уже скучала одна лошадь, расседланная, но не чищенная. Кому-то не хватило времени или желания? Я понимала этого нерадивого хозяина, мне тоже не особо хотелось возиться еще и с лошадьми, устала за день. Лучше бы денег кому заплатить. Их у меня было немного, но свой организм дороже.
Но, увы, как оказалось, платить было некому.
На звонок мне открыли и даже провели внутрь. Комнату указали пыльную, видно, что давно здесь никто не останавливался. Но мне было все равно. Вот только за своим багажом и лошадьми пришлось мне самой смотреть. Жена управителя была бледна и не прекращала трястись, а ее муж — бородатый и кряжистый — припадал на раненую ногу. Маленький ребенок — лет пяти — настороженно выглянул за дверь своей комнаты и тут же испуганно спрятался. От монеток они отказались. Ко мне не приставали, обычно я такому была рада, но тут не выдержала, сама пошла навстречу. Видно же, что-то случилось.
Я столкнулась с женщиной на кухне. Она стояла возле большого стола, на котором готовили уже не одно десятилетие, такой темной была столешница, и смотрела вперед, почти что не моргая. По щекам текли слезы, губа закушена. Не похоже, что ей было больно, но мыслями она явно была не здесь.
— Что с вами? — я коснулась ее руки. Женщина всхлипнула, сначала попыталась от меня отойти, а потом уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Истерика продолжалась долго. Я крепко сжимала чужие плечи, гладила по дрожащей спине и не давала упасть. Уйти было невозможно, остановить истерику пощечиной — недейственно. Нужно было ждать. Когда эмоции чуть утихли, то я усадила женщину на стул и сбегала в свою комнату. Принесла успокоительное — три мерки на стакан. Напоить рыдающую получилось не с первого раза, часть жидкости расплескалась, но мне удалось.
Действовало зелье быстро, минуты через две передо мной уже сидела адекватная особа. Глаза и нос покраснели, щеки еще мокрые, но взгляд трезвый и внимательный.
— Так что с вами?
— Господин увез сына… — ответила она и снова задрожала.
Я поняла, что ничего не поняла, и щелкнула пальцами, обращая на себя внимание.
— Так, а теперь с начала. Какой господин и куда увез?
Мне долго пришлось выстраивать рассказанное женщиной во внятную историю. Танья жила с мужем и детьми на этих болотах уже не первый десяток лет. Здесь никогда не было особо безопасно, но Академия егерей так или иначе прореживала неприятных соседей — зверей и магических тварей. Да и охотники не сидели без дела. К тому же предыдущий хозяин этого дома, осчастливленный короной, был гвардеец не из последних и водился с охотничьей братией. Иногда даже пренебрегал долгом, чтобы выехать на охоту. За что и поплатился: пропустил очередные учения или сборы и лишился королевской милости. Управитель с семьей попрощались с прошлым хозяином и стали жить себе дальше. Вот только с охотниками, пусть те и любили пьянствовать в саду возле фонтана, было безопаснее.
— Ах, если бы господин Ниельс вернулся, — всплеснула руками Танья.
А я чуть водой не захлебнулась, как раз сделала глоток. Внимательнее присмотрелась к кухне, вспомнила темный дом. М-да, неужели Ниельс жил здесь и был гвардейцем? Еще и королевским! Хотя выглядел он представительно, одевался практично, по-военному, видимо, привык к форме. И была в его голосе такая странная нотка, будто его команд все слушаться должны. Профессиональная деформация? Я с трудом скрыла несвоевременный смешок, приложив ладонь к губам. Мол, закашлялась.
— А новый хозяин что же? — направила я разговор в интересующую меня сторону. Как бы я это ни любила делать, но пора собирать сплетни, ведь мне здесь жить ближайшие два года и так или иначе сталкиваться с местными.
— Страшен лицом, но добрый внутри. Мальчика моего перевязал, зельем напоил и к лекарю увез. Сказал, что с