Но жена Фаннара пошла к магистерской окольными путями: не восхищать и ужасать темой магистерской работы, а удивить комиссию своей практичностью. И договор с торговцами очень помог, как раз появились средства на ингредиенты, оборудование и переезд на Мирийские болота. Работа шла полным ходом, морфировать фроскуров было занятие не из легких, особенно учитывая способ их размножения. Чтобы закрепить новые особенности, нужно было найти гнездо. За этим делом пара и углубилась в болота.
Задача была сложной, но Фаннар закупил амулеты, да и кроме него и жены в отряде были еще охотники. Несколько раз приходилось возвращаться ни с чем, чтобы пополнить припасы. Благо, была возможность за небольшую плату остановиться в Академии. Именно там они с Эльсой и встретились. И та предложила сделку.
— Лучше бы сгинули на болотах, — в сердцах сказал Эгиль. Я его понимала, но если не супруги Бетлари, то кто-то еще согласился бы на предложение Эльсы. Тем более что выглядела она безопасно — старушка, которая сама себе на уме.
Старушке было нужно не так и много: сопроводить ее к руинам на болотах и очистить их. Для этого надо было убрать кое-какую живность — насекомых, но у отряда были амулеты огня и воздуха. На этот счет никто не беспокоился.
Вот только с насекомыми в руинах было не все просто. Старушка умолчала о воздействии на сознание, фактически большая часть отряда стала жертвами, чтобы остальные получили мгновение передышки и смогли хоть как-то противостоять.
На этом моменте воспоминаний Фаннар задергался, слишком сильными были переживания, а ведь сейчас ему как раз волноваться была нельзя. Я и так держала его на коротком поводке, постоянно обновляя заклинание.
— Фаннар, слушай меня. Это прошлое. Нам нужно знать. Мы договорились. Ты помнишь? — попыталась я дозваться его, склонившись чуть ли не к самому лицу. Эгиль тут же вцепился в мои плечи и отодвинул от тела.
— Ты с ума сошла? — прошипел он. — А если заразишься?
Но мне было некогда. Узнали мы только предысторию, а Фаннар уже готов был покинуть нас. Его глаза налились кровью, зрачок сузился, проступила сосудистая сетка на коже, опухшие живот и пятна дергались, вот-вот грозя разорваться. Его трясло от боли, хотя я влила в него остатки обезболивающего, которое нашла в сумке Эгиля. Но когда тело проедают изнутри, пара капель зелья вряд ли поможет.
— Помогите ей, помогите, — почти неживой Фаннар цеплялся скрюченными пальцами за мой плащ. — Моя Агда… спасите ее!
— Я-то помогу. Но надо знать, от чего спасти. Не смей дохнуть! — потребовала я. Но разве что-то можно было добиться от невменяемого человека на грани смерти.
— Надо уходить, — скомандовал Эгиль.
— Еще чего! — у меня было другое мнение.
Мы столкнулись с Эгилем взглядами на пару мгновений, не больше. Он ничего не сказал. Впрочем, и так было ясно, что он имел в виду: что мы рискуем и нужно убраться отсюда. Он не скрывал эмоций: побелевшие губы, сжатые кулаки, прищуренные глаза — не от злости, скорее от беспокойства. Я видела в его исполнении и то, и другое — и могла сказать почти точно. Беспокойство было приятным, но несвоевременным. Я же не безголовая, чтобы рисковать собой просто так. Рисковать нами.
Я не отвела взгляда, попыталась передать свою уверенность. Эгиль все еще хмурился, но кратко кивнул, мол, делай, что нужно.
— Не получится, уберемся отсюда. Пока оттащи свою добычу из оврага, чтобы не хватать его, кода потребуется срочно бежать. И возвращайся, мне нужна помощь.
— Что ты хочешь сделать? — уточнил он.
— Парализовать его, — я уже всерьез приглядывалась к извивающемуся Фаннару. Своими шевелениями тот лишь усиливал активность насекомых и приближал свою смерть.
Частная вариация диагностического конструкта поможет мне не добить его, а только лишить чувствительности. Жаль, нельзя сделать это магией, придется резать кожу, чтобы добраться до позвоночника и его содержимого. Я, конечно, о таких операциях читала, но никогда не видела и тем более не делала. Да и в примере речь шла об операции на поврежденном спинном мозге. А я собиралась все сделать наоборот — повредить, а не лечить. Но лечить тут уже нечего.
— Дышать-то он сможет?
— Будешь крепче держать, больше шансов, что сможет, — шикнула я на Эгиля. Нож был ясно не подходящим инструментом для таких операций. Фаннар вовремя потерял сознание, а я и не удерживала его.
— Игла или булавка есть? — я похлопала себя по карманам. Но шансы были минимальны.
— Сейчас, — Эгиль вытащил из своей сумки брошь — красивую, явно не мужскую, с синим камнем — и безжалостно обломал. Протянул мне металлическую иглу. Не совсем то, что нужно, но лучшего все равно нет.
Руки слегка тряслись, пока я не приставила нож к коже и не сделала первый надрез. В этот момент перестали болеть ноги, на которых пришлось сидеть, больше не кружилась голова, и не мешал звук шелестенья насекомых. Полностью оголить участок позвоночника, выбрать один из позвонков в шее, проследить за диагностическим заклинанием. Травма нужна была легкая, желательно конечно чувствительность убрать, но и паралича рук и ног было достаточно. Когда доступ был расчищен, вместо ножа я взяла иглу, медленно обхватила ее магией — переносить предметы так можно, но сложно, энергозатратно и ничего кроме пушинки или тонкой щепки не поднять — и нанесла «легкие повреждения спинного мозга». Совсем как это было в учебнике.
Как только операция прошла, я снова задрожала. К альвам все, устала как проклятая!
— Он жив? — уточнил Эгиль. Я пожала плечами, еще одно диагностическое заклинание пришлось почти что выдавить из себя.
— Да, жив, — обрадовала я нас и попыталась собраться с силами. Надо было снова будить Фаннара и выдавить из него все, что нам нужно знать.
Внезапно в ногах неприятно закололо, и я покачнулась, неуклюже взмахнула руками и чуть не завалилась на спину. Но упасть не успела. Эгиль прижимал ладонь к моим лопаткам и держал меня. Его руки не дрожали, в отличии от моих. И от чужого спокойствия я тоже чуть расслабилась. Да, я и сама бы справилась, пусть и не сразу, но удобнее ведь, когда рядом был тот, кто поддержит. И прикроет на случай нападения.
— Возвращаемся к вопросам, — уже более собрано произнесла я, сосредоточилась на заклинании и потянулась к Фаннару.
70. Эгиль
Мы возвращались в Академию быстрым шагом. За моей спиной над заболоченным лесом вился столб дыма. Когда Фаннар Бетлари перестал дышать, я воспользовался амулетом и сжег его тело. Выбираться из оврага пришлось быстро, не потому что времени было мало и нас ждали в Академии, просто дым был очень вонюч.
Я не чувствовал никакого сожаления от того, что на моих глазах умер знакомый человек. Мы не были близки, а последние слова перед смертью показывали Фаннара в новом свете. Нет, ужасаться было не с чего, просто я окончательно понял, что не поступил бы как он. Я бы не потерял жену. Не рискнул бы здоровьем ребенка.
Хотя я никогда и не был на его месте.
Я никогда не оставался без средств, не сдыхал от голода, не носил затертую до дыр одежду, не жил на грани, не протягивал руку, чтобы просить о милости. Я был рожден принцем, это накладывало ограничения, но привилегий также было немало. Будь моя жизнь другой, возможно, я тоже хватался бы за любую возможность обогатиться и зажить, как хотел. А может, и нет, кто знает...
Но каждый из нас сам решает — делать что-либо или остаться в стороне.
Фаннар Бетлари и его жена не были нищими. Они просто хотели больше — разумное желание для амбициозной пары. Никаких заговоров и тайных планов, лишь одно просто человеческое желание. Они рискнули. Но удача от них отвернулась, а расплачиваться за их решения теперь приходилось другим. Нам с Астер, Академии, маленькой Агде.
Астер держала Фаннара в сознании до последнего, но в итоге его тело отказало — нельзя заставить работать то, что давно сломано. Внезапно он перестал отвечать и реагировать на заклятие, просто обмяк, будто из него вытащили все кости. Астер низко склонилась над телом на пару секунд, а потом подскочила на ноги, жестом показывая мне, что нужно спешить.
И мы поспешили. Правда, синеглазку пришлось придерживать. Не с ее ногами куда-то бежать!
Вытащить из Фаннара удалось не все. Но главное — дорогу к Академии и место, где была лаборатория его жены — он открыл. Последнее добывали с трудом и уговорами, да и то он сдался, потому что там остались его записи с исследованием глаймеры. Астер, конечно же, прошипела что-то вроде «любитель-непрофессионал», но, к моему удивлению, не стала утверждать, что сама со всем разберется.
Свою дочь Фаннару спасти хотелось. Он и шел на болота за глаймерой не ради других, а ради дочери. Он любил ее. Но по мне, так это была странная любовь. Вместо того, чтобы уехать из Академии и показать дочь лекарям, он не оставлял надежды получить выгоду. И вроде бы верно: с деньгами лечение Агды будет и быстрее, и надежнее, можно, обратиться к магистрам — самым могучим лекарям. Но чтобы добыть эти деньги, Фаннар был вынужден задержаться в Академии на годы. А это в свою очередь влияло и на здоровье дочери… Замкнутый круг? Нет, я так не думал. Но я и не Фаннар Бетлари
— Любые документы сэкономят время, даже если исследования проводились непрофессионалом, — вздохнула Астер.
Вот только эти записи еще достать нужно было. А как я понял, рядом с этой лабораторией стоило быть осторожнее. И виной тому была вовсе не Эльса.
— Мы нашли то, что можно хорошо продать, — в горячке уверял нас Фаннар. — Старуха сказала сжечь в руинах всю живность. Только я сжег не все, а Агда унесла с собой часть основы, гнезда… Рой, он же не просто так, насекомые… они же — Агда сразу поняла — морфированные. Новый вид морфированных существ — очень аккуратно выведенных — агрессивный, целостный, с механизмами защиты и активным природным размножением!
— Это ж сколько за такое денег отвалят, да? — хмыкнула Астер. Я покосился на нее недоуменно, и мне объяснили быстрым шепотом: — Следы изменений в любом морфированном организме будут заметны при магических исследованиях, даже если вид совершенно новый. Просто следы, не сами изменения. Это как с твоими шрамами: есть они и огонь, но что именно причина этому — нужно искать. Но можно провести исследования и присвоить результаты! Если никто не заявил об эксперименте, не подал заявку с описанием и не внес в реестр, конечно. Процедура присвоения долгая, но за отличный экземпляр заплатят очень хорошо. Щедро.