– Когда я увижу прогресс в ваших занятиях, то обязательно дам допуск, – заверила она, чуть смягчившись. – Но пока… Вам придется ограничиться лишь корпусом темератов и грядущим балом.
– Бал, – эхом повторила я и едва не хлопнула себя по лбу. Я и думать забыла об этой традиции академии, которая открывает учебный год.
– Разумеется, – поразилась моей реакции госпожа Шерали. – Странно, что вы забыли о нем. Для темератов, когда-то бывших охотниками, бал играет особую роль.
Я нахмурилась, дав понять, что совершенно не горю желанием появляться на мероприятии.
Преподавательница самопознания тяжело вздохнула и качнула головой. Ее волосы заиграли серебром седины, спрятанной редкими нитями среди черных локонов, которые декан собрала в высокую прическу.
– На балу вас определят в пару к охотнику, которому вы поможете пройти практику. А он вам – сдержать Тьму, – повторила всем известную истину Шерали. – Там вы, госпожа Навье, быть обязаны, и отсутствие допуска не имеет значения. На торжественном вечере будет достаточно охотников, чтобы уследить за одной непокорной темератой…
Я раздосадованно прикусила губу и медленно набрала полную грудь воздуха. Избежать зачисления на факультет темератов не удалось. Что-то подсказывало, что и связке с охотником даже противиться не стоит. Бесполезно.
– Выбирайтесь из своей тоски, Аста, и оглянитесь вокруг. Может, вы и были одной из лучших среди охотников, но здесь, увы, все не так. У вас острый ум, вы целеустремленная, и это те качества, что ценят в охотниках. Однако сейчас вы темерата, и, чтобы выжить, нужны смирение и покорность.
Ее жесткий взгляд и честные слова стали вызовом, который я не могла открыто отклонить. Медленно кивнула и сухо уронила:
– Я постараюсь.
Но в мыслях продолжало крутиться другое. Я не верю, что спастись можно, послушно вжавшись в раковину. Не верю, что выход в повиновении. Поэтому буду бороться. По-своему. Пока бьется сердце.
Глава 7
Первая неделя учебы тянулась вяло и скучно. По сравнению с динамичными занятиями охотников, пока что размеренная жизнь темераты нагоняла тоску, а нарастающая тревога точила изнутри. Я ожидала хоть каких-то знаний, которые действительно помогут выжить. А на деле занятия обернулись ежедневными парами с госпожой Шерали и ее медитациями да повторением того, что уже знала.
Рунология и простейшие пентаграммы, монстрология, яды и антидоты, основы защитной магии… Все это я усвоила за три года обучения на охотника, и новой информации катастрофически не хватало.
Даже быть главной заучкой группы при таком раскладе – никакого удовольствия. Я выигрываю всухую, не прикладывая усилий. Все, что нам рассказывают на парах, уже давно заложено в моей голове и отлетает от зубов.
Ясное дело, что по-иному учебный план составлен быть не может. В конце концов, в группе есть ребята вроде Эйлин – те, кто до всего этого кошмара студентом нашей академии не обучался и ничего не знает ни о защитной и боевой магии, ни о духах и демонах, ни даже о Тьме.
Делить нас на разные группы почему-то не собирались, хотя уже после бала, что состоится на этих выходных, наш нестройный коллектив окончательно распадется. Бывшие охотники, такие, как я, попадут в связку. Нам придется, хотим мы или нет, горбатиться ради чужих оценок за практику. Взамен же темератам сулят шанс в союзе найти исцеление.
Бред. Если у кого и есть шанс продвинуться в поисках противоядия, так это у Эйлин и других ребят, кто с изгнанием в прошлом не связан.
Академия не может пустить на заказы, буквально являющиеся полем боя, неподготовленных темератов. Поэтому программа этих счастливчиков строится на общих теоретических занятиях и пусть и ежедневных, но непродолжительных тренировках.
Не уверена, что кто-то из темератов выживает за тот год, за который академия ручается подготовить их к выходу на бой в связке с охотником. Но у таких студентов точно куда больше времени и возможностей найти заветную разгадку: порыться в книгах, поселиться в библиотеках и лабораториях.
Будь у меня такой шанс, использовала бы его сполна. Но вместо этого придется бежать по первому зову боевого товарища и прислуживать ему, пока не паду жертвой собственного темного яда, сочащегося из сердца.
Уж не знаю, с кем повезет провести эти «чудесные» деньки в роли цепного пса. Это выяснится совсем скоро, на балу, где и произойдет распределение связанных пар. Однако… уже сейчас не питаю теплых чувств к тому охотнику, что отнимет и присвоит себе самое ценное, что у меня есть. Время.
Но до бала я не теряла ни одной свободной секунды, пока они у меня были. В учебное время старалась почаще заводить разговоры с одногруппниками, чтобы ненавязчиво выяснить, как им случилось стать темератами. Однако пункт допроса в моем воображаемом плане оказался не таким простым, как думалось.
Никто особо не горел желанием возвращаться к событиям, сломавшим жизнь. Даже мысленно. Мои попытки докопаться до правды обычно вознаграждались недовольными взглядами. Некоторые даже упрекали за склонность к мрачным чувствам, обвиняли, что эти расспросы навязаны Тьмой. Я старалась не кривиться, но никогда не оправдывалась. Сказать, что пытаюсь найти правду? Ее все здесь ищут.
Однако темераты все-таки делились со мной своими самыми ненавистными воспоминаниями. Тогда их камни в артефактах заметно темнели, голос становился тише, а взгляд – холоднее.
Через пару дней таких допросов обо мне уже пополз не самый лестный слух, а опрошенных, как и нежелающих говорить, становилось все больше. Но меня разговоры ребят с факультета уже мало заботили.
Я узнала достаточно и смогла сделать самый простой и очевидный вывод: никто из темератов, кроме меня, не видел чистую Тьму. Все они стали жертвой темных заклятий обезумевших, потерявших рассудок и человечность инфектов.
Я оказалась на распутье: исследовать общую практику или действовать, основываясь на собственном опыте? И я эгоистично выбрала тот путь, что был ближе мне, а не большинству оскверненных.
Постоянно торчала в библиотеке темератов, единственной, куда у меня был доступ. Она оказалась значительно меньше главной, расположенной в корпусе охотников, но я не теряла надежды даже здесь почерпнуть крупицы полезной информации.
Я искала книги по рунологии и защитной магии, чтобы найти ответ на давно мучающий вопрос. Как мое заклинание, усиленное кровью, могло дать трещину? Вариант ошибки в заклятии даже не рассматривала – уверена, что все было начертано верно. А потому отчаянно зарывалась в книги, изучала, как могла быстро, смежные темы. Например, отражение и блокировку заклинаний, магию крови, поглощающие энергию артефакты…
Только все это было не то.
– Реферат? – Эйлин заглянула в мои записи, сделанные в библиотеке.
Я не расставалась с этой стопкой исписанных листочков, постоянно таскала ее с собой, надеясь на какое-то озарение. Однако оно конечно же приходить не спешило.
– Просто конспект, – растянула губы в подобии улыбки и спрятала плоды бесполезных исследований под учебник.
Не нужно Эйлин знать о моих метаниях. Она верит в исцеление, надежда для нее – воздух, без которого девушка быстро захлебнется ядом тоски.
Эйлин доверчиво кивнула и снова устремила взгляд к кафедре, за который профессор Фармон, уже знакомый мне артефактор, рассказывал об амнезисах силы:
– Этот артефакт способен стирать магический след. – Старик поднял заклинанием небольшой предмет, напоминающий вазу или горшок, и с помощью левитации пустил его по рядам студентов.
Мимо нас с Эйлин проплыл зачарованный сосуд, который внешне казался абсолютно обыкновенным. Почти все артефакты выглядят крайне непримечательно, но большинство из них стоит баснословных денег. Эти простые на вид вещи таят в себе огромный магический потенциал.
– Амнезис накапливает остаточную магию владельца, которая может иметь отпечаток чародея, применившего любые чары. Достаточно оставить артефакт там, где нужно «прибраться», и энергия, вместо того чтобы сформироваться в след, стянется в этот сосуд.
Эйлин задумчиво поджала губы, потерла подбородок и сделала заметку в своих записях. Я же наблюдала, как пузатый горшочек продолжает плыть меж студентов.
– Профессор Фармон. – Моя одногруппница, имя которой я пока не удосужилась запомнить, подняла руку. Когда преподаватель подбадривающе кивнул, девушка встала из-за парты и спросила: – Но разве найденный амнезис не станет самой главной уликой? Ведь если его вскроют…
– Ничего не обнаружат, – закончил старик в унисон моим мыслям, а затем добавил: – Амнезис обезличивает магию. К тому же, выполнив свою миссию, он разрушается.
Профессор быстро призвал артефакт обратно к себе и наполнил его магией. Когда преподаватель закончил, сосуд обратился в горку пыли. По аудитории прокатились удивленные охи, а у меня свело скулы от такой расточительности. Уверена, эта штучка не из дешевых!
Оставшуюся часть занятия профессор Фармон, полностью завладевший вниманием студентов, рассказывал о базовых артефактах. Усилители магической энергии целиком заняли вторую половину пары, которую я просидела как на иголках.
Опять не давали покоя слова отца о моем собственном артефакте. Точнее, что он таковым не является.
До самого звона колокола, говорящего о конце занятия, сжимала свой кулон в кулаке. То ли чтобы спрятать от чужих глаз и защитить, то ли чтобы укрепить веру – отец ошибся. Я даже хотела окончательно развеять сомнения, подойти с вопросом к профессору Фармону и показать кулон-наконечник. Тем более наш артефактор – один из самых доброжелательных и приятных людей среди преподавателей.
Я почти решилась, но в самый последний момент, уже подходя к кафедре, резко потупила взор и зашагала в сторону двери.
– Я тоже нервничаю, – заметила мое состояние Эйлин и мягко улыбнулась.
Черный форменный ураган студентов несся мимо, стекаясь в единый мощный поток. Темераты темной рекой заполонили лестницы и коридоры, а у меня от этого зрелища по хребту пробежали иголки.