– Скажи мне, – сказала с нажимом, хотя старалась, чтобы просьба звучала спокойно и ровно. – Я думала, мы можем доверять друг другу.
В глазах Ригана от моих колких слов сгустились тучи. Он тяжело сглотнул, не сводя с меня затуманенного тоской взгляда, и осторожно кончиками пальцев поднял с земли перламутровый осколок.
– Разве ты сама не видишь?
Я нахмурилась и впилась взглядом в хрупкую находку. Чем дольше смотрела на переливчатую гладкую поверхность, тем быстрее билось напуганное сердце.
Когда сознание наконец нащупало болезненные воспоминания и я все поняла, глаза округлились. Рот беззвучно открылся, а с лица сошла вся краска.
– Да, – верно понял мою догадку Риган и грустно улыбнулся. – Это глаз онейры. Вот откуда здесь были такие мощные иллюзии.
Охотник вынул из напоясной сумки небольшую колбу и опустил туда осколок артефакта. Я же таращилась на находку во все глаза, путаясь в вопросах и утопая в догадках.
– Ты что-то сказал про отца? – встрепенулась, едва Риган поднялся на ноги, и почти бегом ринулась за ним.
Охотник шел впереди, раздвигая руками заросли травы, ломая сухие ветки мертвых кустов. Сфера летела рядом с нами, освещая путь.
– Да, Аста. – Мне показалось, в его голосе сквозила вина. От этого сердце в груди болезненно сжалось, и я приготовилась услышать малоприятную правду. – Наш с тобой рейд на онейру был не ради баллов и не для того, чтобы покрыть штраф ректора. Я бы никогда не пошел на такой риск ради оценок и личного дела.
Риган придержал передо мной ветку и пропустил вперед. Через большую дыру в заборе я выбралась из сада поместья и оказалась на уже знакомом лугу. Вдалеке волной вздымался холм, на котором все и случилось какую-то луну назад.
По коже прополз мороз, и я обхватила себя руками, дожидаясь, пока Риган тоже пролезет через разлом.
– Я ничего не понимаю, – заявила тоном упрямого ребенка. – Твой отец о чем-то знал и отправил сына в компании нестабильной темераты на сложнейший заказ. Не за баллы. Не за деньги. В чем смысл?
– Смысл в том, – Риган уже стоял рядом со мной и отряхивался от грязи и сухих листьев, приставших к одежде, – что пару лун назад было выявлено несогласованное убийство онейры. Труп с вырезанными глазами нашли в подвале нежилого дома.
– Это не объясняет моего вопроса, – запротестовала неполному ответу и воинственно скрестила руки на груди.
Риган осторожно коснулся моего локтя и потянул за собой в сторону холма. На ходу он продолжил:
– Глаза онейры – мощный артефакт, который без лицензии и разрешения купить просто невозможно.
– Знаю. Но браконьерам закон не писан, – фыркнула угрюмо, шагая рядом с охотником. – Пусть их поимкой занимаются легионеры.
Риган спрятал ладони в карманы куртки и слабо качнул головой, бросив на меня взгляд из-под опущенных ресниц:
– Я тоже так подумал сначала, но, по словам отца, артефакторы Совета уловили мощный магический всплеск на территории академии. Как раз незадолго до того, как было найдено тело онейры.
Отец Ригана – глава самой влиятельной организации в Империи, в которую входят сильнейшие маги. На стороне Совета деньги, власть и знания, а на их совести – огромная ответственность за народ.
Совет создает законы, следит за их соблюдением и встает на защиту Империи там, где легионеры и охотники по отдельности бессильны.
Задумчиво прикусила губу и набрала полную грудь холодного и влажного воздуха. Ночная свежесть не успокоила, мысли не прояснились. Лишь под ребрами словно залегло огненное тугое кольцо, и дышать стало тяжелее.
– Нет доказательств, что эти артефакты активировали где-то в нашем замке. Но и обратное утверждать нельзя, поэтому, пока такая вероятность есть, мы все слепы, – серьезно заявил Риган, а мне оставалось лишь молча согласиться. – Ты сама испытала на себе влияние глаз онейры, и не раз. Эти видения невозможно отличить от реальности. Так как же нам быть уверенными, что можно доверять собственному зрению?
– Создать контрартефакт. Нейтрализатор, – догадалась тут же, вспомнив одно из последних занятий у профессора Фармона. – Только вот чтобы сделать подобную вещичку, необходим артефакт-близнец.
– Именно, – бодро кивнул Риган и подал мне руку, помогая взобраться на холм. Я с радостью приняла поддержку и вложила в теплую мужскую ладонь свои холодные, дрожащие от волнения пальцы. – Почти две луны отец искал онейру. Никто не должен был знать о том, что Совет попытается создать нейтрализатор, Аста. Поэтому отец послал меня: вмешательство других охотников лишь привлечет ненужное внимание, а я могу действовать изнутри академии.
Я задумчиво опустила взгляд, а Риган продолжил:
– К тому же мы не можем быть уверены, кому стоит верить. Даже если это члены Совета.
Я понуро кивнула, а потом уточнила:
– Выходит, та онейра, на которую мы с тобой ходили?..
– Не было никакого заказа. Отец знал, что в тоннелях живет монстр, но не мог убить его сам – раскрытие правды лишило бы его поста в Совете. Зато он помог нам с тобой, и уже, как смог, замел наши следы. Хотя это было сложно – разлом в тоннеле тяжело не заметить. Да и ректор уже в курсе наших дел.
В слова Ригана верилось с трудом, они не укладывались в голове.
– Глава Совета рискнул жизнью сына, чтобы…
– Чтобы, возможно, спасти сотни других. – В голосе Ригана звенела холодная сталь. – Если кто-то сумел провернуть такое дело в одиночку и оставил глаза себе, то вся Империя под огромной угрозой. Через иллюзии можно навязать любые образы, диктовать новые правила и все время прятаться в тени.
– Радиус действия этого артефакта не так велик, как ты рисуешь.
– Но мы ведь не знаем, сколько глаз задействовано. А надрезов на найденном теле было больше пятидесяти.
От этих слов по позвоночнику остро царапнула тревога. Если Риган прав, а его отец не лжет и у кого-то без ведома властей есть целый набор глаз онейры… Мы все в большой опасности. И самое худшее – мы все абсолютно слепы.
– Глаза онейры – очень прихотливый и хрупкий материал. Далеко не из каждого добытого глаза может получиться рабочий артефакт, – напомнила я.
– Именно поэтому мы с тобой и пытались добыть их как можно больше, – пояснил напарник, и я задумчиво поджала губы.
Так вот зачем все это было! Ригану доверили создание нейтрализаторов. И даже не так важно, спрятаны ли контрабандные артефакты в академии или нет. На первый план выходит самооборона перед иллюзиями, за которыми может прятаться враг.
И Риган мог бы добиться успеха. Обезопасить себя и выполнить наказ отца. Наверняка господин Дагер надеялся не привлекать к делу легионеров и следователей. Ведь куда логичнее сделать все тихо, без шумихи, чтобы не спугнуть противника. Но теперь дело зашло в тупик. А все потому, что Риган разменял успех и доверие отца на мою жизнь.
Чем выше мы поднимались к гребню холма, тем хуже мне становилось. Воздух замирал в легких. Сердце то обращалось камнем, то вдруг билось испуганной птицей.
Место, где все началось, манило и одновременно отталкивало. Извращенное желание вновь вернуться сюда быстро превращалось в леденящий ужас. Только благодаря Ригану я могла держать себя в руках.
Рядом с ним чувствовала себя почти спокойно, потому что была уверена в охотнике больше, чем в себе. Даже когда сдамся, опущу руки и буду ходить по грани, Риган продолжит сражаться за мою душу. Он не достанет оружие и не примет мое обращение, как неизбежный, известный конец.
По какой-то причине Риган готов биться за мою жизнь ценой своего будущего.
– Здесь, – остановилась на верхушке холма и замерла, глядя на край обрыва.
Именно там пыталась спрятаться от Тьмы за завесой магии, но потерпела поражение. Именно оттуда камнем бросилась в реку, надеясь спастись.
Риган крепче сжал мою ладонь и шагнул навстречу выжженному на земле заклятию. Глубоко въевшиеся в почву знаки черными метками выделялись в свете магических шаров. Заклинание было настолько мощным, что по периметру пентакля и внутри него не осталось даже сухой травы.
Тяжело сглотнула и опустилась на корточки. Коснулась пальцами холодной земли, кончиками ощутив глубокие бороздки рун.
– Хочешь перерисовать? – Риган вышагивал вдоль края пентаграммы, изучая каждый элемент разбитого круга.
Качнула головой и отмахнулась:
– И без того помню наизусть. Здесь нет ошибки. – От этих слов в душе смешались торжество правоты и испепеляющая боль отчаяния.
Я не виновата в том, кем стала, и пыталась бороться изо всех сил. Выходит, мою встречу с Тьмой действительно подстроили. Более того, каким-то образом предугадали, что буду защищаться чарами крови, и нашли способ их сломать.
– Ты права, – заключил Риган, сидя напротив меня у края круга, – заклинание начертано верно. Да и, судя по оставленному следу, чары крови сработали успешно.
– А мы по-прежнему не знаем, как можно их обмануть. – Грустная полуулыбка коснулась губ, и я отвернулась от круга.
Если у поместья нам удалось узнать хоть что-то новое, то проклятый холм так и оставил стоять в тупике.
Не оборачиваясь на чернеющий в темноте контур бесполезного пентакля, подошла к краю обрыва. Застыла, глядя вниз, где в темноте плескалась черная вода.
– Не понимаю, как я не погибла, – уронила вслух, смотря, как в неспокойном потоке дрожат отраженные звезды и тусклая луна.
Хотела сказать, что жизнь в вечном страхе, в метаниях, в отчаянном поиске выхода – это не жизнь. Но слова застряли в горле, когда Риган осторожно нашел мою ладонь, погладил пальцем запястье и произнес:
– Тем ценнее твоя жизнь. Чудо ее спасло или случайность, но это знак – нужно бороться.
В груди болезненно защемило, а на глаза навернулись слезы. Хорошо, что в темноте Риган не мог видеть чувств, которые вдруг оказалось так сложно скрыть.
Все из-за этого места. Здесь все началось и, не будь рядом Ригана, боюсь, могло и закончиться. Ведь с каждым днем все невыносимей жить с гнетущим грузом на душе. Просыпаться с мыслями, что любой день может стать последним. Корить себя за совершенную ошибку и бояться сделать новую. Сойти с ума, поддаться Тьме и, лишившись всякой человечности, забрать с собо