— Завтра моя помощь на испытаниях почти не потребуется, после объявления начала, я буду рядом с тобой. Возможно, при мне он лишний раз подумает, прежде чем притронуться к тебе, — объявил Элиас. И ведь даже разрешения на это не спрашивал, просто поставил перед фактом, что сделает это. Положив свою ладонь поверх руки Магиссы на своей щеке, он не позволил ее убрать, когда поднялся, оказываясь с ней лицом к лицу. Он оглядел иллюзию, которая скрыла синяки на лице и слегка поправила одежду, но он-то все видел. — Пойдем, переоденешься. Надо показаться на ужине ещё.
Магисса кивнула, но руку все-таки убрала, чтобы пойти и переодеться. Да и времени было уже мало. Наверняка дети сейчас тоже заняты тем, что в голове переваривают всё произошедшее.
— А ты пока расскажи в подробностях, что произошло в моё отсутствие, — приказала Магисса, открывая шкаф и вытаскивая оттуда первое попавшиеся платье.
Она не собиралась отказывать Элиасу в том, что он будет её сопровождать. Но они оба понимали, что если король прикажет — Элиасу придётся уйти. Потому что, как мужчина уже мог понять, неповиновение было чем-то особенно острым для Вильгельма.
***
Черная дымка ворвалась в открытое окно, подлетела к дивану, над которым покружила пару секунд, и на нём оказался лежащий принц. Ридмус принял свою форму и тут же отошел от мальчика к шкафу, откуда достал три разноцветных пузырька.
С ними он подошел к Генриху. Неподготовленный разум мог себя очень дурно чувствовать, потому что ему пришлось превратиться в то, чего нет; то, что всюду… Герих прекрасно осознавал, что он летел, но у него будто было сотни миллионов глаз, и землю сверху видел ими всеми. При этом не мог двигаться, не мог говорить — он будто бы существовал, но при этом его не было вовсе.
— Вот. — Йеон положил пузырьки на край дивана и присел ряжом с Генрихом. — Выпей это — станет легче.
Один пузырёк приносил в разум ясность. Другой был легким успокоительным, чтобы сердце не рвало в груди и не ломалась сама грудина от башенного стука — Йеон только представить мог, какой страх испытал Генрих. Третий пузырёк был легким заживляющим средством — как раз для такой небольшой раны, как на щеке — никто не должен лишний раз вспоминать этот день, глядя в лицо Генриха.
Трясущимися руками он опрокинул в себя пузырьки один за другим. Стало чуточку легче, хотя то, что он пережил, немного даже затмило происшествие с Вильгельмом. На самом деле за это даже стоит сказать спасибо.
— Что… Что это сейчас было? — в шоке спросил Генрих, поднимая глаза на профессора Ридмуса. Конечно, он читал о способностях вампира, но впервые испытал это на себе. Он даже не знал, что так можно. Если привыкнуть, то это казалось удобным способом передвижения. Но не об этом ему сейчас стоило думать.
В голове то и дело крутились мысли о предстоящей свадьбе. Кто бы мог подумать, что через полтора года ему придется жениться на принцессе. Генрих не хотел этого. Он впервые встретил девушку, которая его смогла заинтересовать, и это была не Айка. Ладно его отец, но зачем это нужно королю Серии? Генриху обязательно нужно было поговорить и с Айкой, и с ее родителями. Он хотел править своим королевством, а не чужим. И помощь ему в этом не требовалась. Нет, поддержка обязательно нужна, чтобы прочно закрепиться на троне, но не такая.
— Так, ладно, эта помолвка ни разу не устраивает, — пробормотал Генри. Хотя сейчас, наверное, надо было поблагодарить Ридмуса и Симонса, что они встали между ним и Вильгельмом. Это дорогого стоило. — Спасибо, профессор Ридмус. Спасибо вам и профессору Симонсу. Не знаю, к чему бы это могло привести, но в тот момент я правда хотел пойти против этого человека.
— Ты — наша последняя надежда на светлое будущее, Генрих, — сказал сухо Ридмус, кладя руку на плечо принца. И пусть голос его был сух — всё-таки такое происшествие и в его душе оставило заметное пятно, которое липкой черной жижей обволакивало душу, как и Генриха, но его слова были от чистого сердца, что он показал взглядом. — Помни о том, что случится с королевством, если тебя вдруг не станет. Сначала смута. Потом война. Смерть.
Йеон забрал бутылёчки и встал, подошел к раковине и бросил их туда, после чего взглянул на зеркало над ним, но посмотрел не на свое отражение, а на приподнявшегося Генриха.
— Браки по расчету были всегда, не ты первый и не ты последний. Для тебя же это повод стать королем как можно скорее. Не знаю, чем руководствовался твой отец, но он просчитался, считая, что ты, наконец-то получив корону, будешь отсиживаться в Серии. Ты в первую очередь объединишь оба королевства и станешь правителем и здесь.
Конечно, сказать честно, Йеон не думал о счастье Генриха, но его и других жителей страны можно было понять. Чем скорее сменится король, тем лучше для всех (так все считали, но лишь Йеон видел, что это было будущим, а не глупой надеждой). И его — декана — волновало благополучие старны больше, чем счастье в личной жизни Генриха.
Можно ли было понять его и народ?
— Не думаю, что Айка согласится. — Мысли Генри до сих пор не могли собраться в кучку. Его даже после зелий немного мутило, но все же было лучше. Потерев глаза, он пытался думать. «Чем скорее, тем лучше», — эта мысль тоже не давала покоя Генриху. Но сначала он все же хотел обсудить это с Айкой и ее отцом.
Он понимал, что от них здесь ничего не зависело. Хоть они принц и принцесса, но были люди, которые выше даже них по статусу. Перечить королям, особенно безумным, было смертельно опасно. И только сейчас он понял, как плохо могло закончиться то, что произошло на площадке, в первую очередь для него. Тот ремень… Генрих найдет его позже и именно им лишит жизни своего отца. Он поднял руку к лицу, где царапина уже затянулась под действием зелья, но это унижение он запомнит надолго. Столько людей это видели! Генри готов был стерпеть много, но не когда его опускали перед людьми, которыми он будет править.
— Я избавлюсь от этого человека, — прорычал он. Его кулаки то и дело то сжимались, то расслаблялись. Он не был в порядке. — Найду способ и без брака. Смогу ли я потянуть оба королевства? Мне… Я боюсь, мне не хватит сил, противостоять сразу двум королям.
Йеон заметил эти изменения в Генри, и когда тот стал говорить, он уже стоял на одном колене перед диваном, держал парня за плечи, и, дав ему высказаться, тряханул, да хорошенько.
— Спокойно, Генрих, — низким шепотом прорычал Йеон. — Что ты собрался сделать? Отравить? Задушить? Убить с помощью магии? Ты принц, но если ты убьешь отца, ты понесешь наказание, как обычный преступник, если тебя раскроют. Успокойся. У нас есть время. У тебя есть те, кто будут идти за тобой… Я буду идти!
Декан… Нет, сейчас перед ним был не декан. Это был обычный житель Летарта, который мечтал о светлом будущем. Который был предан всем сердцем… но предан был достойному королю, который на горизонте мелькал лишь один. Слабый, ничего не умеющий, такой неопытный… Но его сердце еще не было запятнано.
И этот житель отпустил руки принца, но всё еще оставался перед ним на одном колене, как знак своей покорности. Знак признания… Он узнавал этого мальчика целый год. Он не доверял ему сначала, но узнавал с каждым месяцем — в нём не было жестокости, а если и было, то лишь обычная, как у ребенка, которого надо просто воспитать. И где мог, где усевал, Йеон воспитывал. Ребёнок, который уже начал окрашивать свою душу не в самые мрачные краски, смотрел на него и видел подданного, который еще пока в нём не разочаровался. Далеко напротив.
— Не торопись, Генрих. Я встречался с королём Серии. Не торопись записывать его в свои враги. Поговори с ним, попроси о встрече. В любом случае, один ты не будешь стоять на поле битвы, когда прогремит гонг войны. Это я тебе обещаю.
— Да, сначала поговорить, — растерянно пробормотал Генрих, но в этом был полностью согласен, хотя мысли его опережали события, стараясь предсказать возможные варианты событий, которые последуют позже.
У Генри были друзья, они же союзники, он им доверял, но до конца не знал, как все может обернуться. Перед глазами у него было много примеров, и все они не из лучших. Безумцы, убийцы, предатели… Людей, которым он доверял, можно было по пальцам пересчитать. Профессор Ридмус был одним из них, он хотел ему верить. Йеон — возможно, единственный, кто понимал его и всегда помогал советом.
— Вы правы, нужно все обдумать. В таких вещах нельзя действовать на эмоциях. — Постепенно у Генриха получалось собраться. Сцепив руки в замок, он остановил дрожь и на Йеона посмотрел уже более осмысленным взглядом. — Думаете, дело дойдет до войны? Я могу просто узурпировать трон, вряд ли кто-то будет против.
Хотя наверняка найдутся те, кто хотел бы выиграть от смерти Вильгельма. Если Генриха тоже уберут, кто займет место короля? Отец Айки? Или кто-то из бриллиантов? Думать плохо о друзьях и их семьях не хотелось. Нельзя было поддаваться параноидальным мыслям, которые так часто преследовали его отца.
— Взяв трон кровью, ты ею смоешь замок на дверях, за которым тебя будут ждать враги, — покачал головой Йеон. — Те, кто на данный момент боятся открытых действий, увидя твои, посмеют покуситься на тебя. Вильгельм хоть и сумасшедший, но его безумие вселяет страх. Закон будет смыт, а те, кто прежде его боялись, не испугаются молодого мальчишки. Не трогая закон, ты оставишь замок нетронутым. Найди мощных союзников, кто будет тебя оберегать — сейчас это важная задача для твоего будущего. Отнять трон ты можешь, но хватит ли у тебя сил его удержать первые пять лет?
Йеон самый простой вампир, и всё, что он мог предложить — свою дешевую жизнь. Но он понимал, что Генрих был окружен дюжиной людей, которые, как семьи Хемстел и Кронис, объединятся, и они вполне могли тоже начать задавливать короля. Вот только… Самый главный и страшный вопрос, который окружал любого правителя — а можно ли таким людям доверять. Вот что сейчас важно для Генриха — построить нерушимую вокруг себя стену.