Господин Шортан оглянулся на меня, поймал мой всполошенный взгляд, убедился, что студентка, готовая на экзаменах проявлять чудеса сообразительности, сейчас лишена ее начисто, понял, что отдуваться ему придется одному, вздохнул и начал красиво врать о нашей встрече.
– Встретились мы на экзаменах в Академии. Шел уже шестой час первого дня приема. Он самый тяжелый, нужно посмотреть всех желающих и определить, кто сможет учиться в Академии королевских чародеев, а кто может возвращаться домой, – начал свой рассказ куратор.
Помню я тот день, подскочила еще до рассвета, кусок в горло не лез. Госпожа Ланц пыталась меня накормить, но только чай смогла заставить выпить. Руки дрожали, а голос еще сильнее. В самой Академии желающих поступить было столько, что шагнуть некуда. Я как-то протиснулась между спинами и получила свой жетон с номером.
Сколько тряслась в облюбованном уголке – не помню. Маркиз со мной еще не разговаривал, подсказать и успокоить не мог. Потому боялась я всего, начиная с того, что могу потерять магию, и заканчивая тем, что могу разнести Академию. Еще пальцем в стены потыкала, проверяя надежность материала, из которого ее построили. Легкая дрожь отдалась в пальцы, и я успокоилась – строили с помощью магии, и сил было вложено немало, так что даже при моей способности влипать в истории, этот пункт мог меня не волновать. Но уверенности в этом не было никакой.
– И вот когда я отправил не помню какого по счету богатого, но абсолютно бесталанного абитуриента домой, отказываясь от его щедрых посулов, вошла она, – куратор посмотрел на меня, и его глаза знакомо сверкнули звериной зеленью.
– А что я? – привычно отозвалась на его слова, будто меня в чем-то обвиняли, а мне нужно оправдываться, а ужас как не хочется.
– Вокруг ее волос было зарево из магии, – продолжил рассказ куратор, – как солнышко.
Это сейчас звучит красиво, а на самом деле я настолько переволновалась, что вся искрилась магией. Но я этого не знала и предположить, что произойдет в кабинете приемной комиссии, не могла.
– Такая же красивая? – спросила любопытная девочка.
– Такая же пламенная, – внес поправку куратор.
– Ну, я же не специально! – протянула я душераздирающе.
Кажется, эти слова стали моим девизом на все время обучения в Академии. Магия уже давно была взбаламучена моим взволнованным состоянием и готова к действию. Не знаю, у кого как, но лично у меня в напряженных ситуациях сила моментально вспыхивает. Вот и тогда, едва я зашла в зал, где находилась приемная комиссия, кураторы замерли. Я же, не подозревая причины этого, подошла к столу и взяла билет, оставив красный заряд. Откуда я могла знать, что он взорвется и подожжет и стол, и билеты? Кураторы успели поставить щиты на себя, то есть те, кто владел магией, а так как господин Шортан ею не владел, то его одежда вспыхнула вместе со всем остальным.
Огненный шар был не очень мощный, а потому сгорела лишь документация приемной комиссии и… мантия господина Шортана, точнее, ее верхняя часть, а так как нижней части держаться было не на чем, то она соскользнула, когда куратор подскочил от возмущения. И он остался перед всеми в одном исподнем. Кстати, я тогда заметила, что расцветочка такая веселенькая – зеленое поле и собачки серые бегают. Это я потом узнала, что куратор – волк. Естественно, я кинулась тушить все, что горело, добавляя огоньку по ходу дела.
– Девушка просто поразила всю комиссию своим огненным темпераментом, – обтекаемо обрисовал ту ситуацию учитель.
Вот что значит несколько лет преподавания! Даже сейчас нашел нужные слова, чтобы выразить пережитые тогда эмоции. Я бы так никогда не смогла!
В тот момент я была уверена, что меня сейчас пинками из Академии погонят, еще и приговаривать будут: «Будешь знать, как кураторов поджигать!» – а потому старалась и тушила мое же собственное пламя.
– Девушка! Девушка! – слышалось со всех сторон, потому что я тут тушила, а там поджигала.
– Окно! Откройте кто-нибудь окно! – попросил женский голос.
Естественно, первой к окну подбежала я. Магическое пламя выбило не только раму, но и стекло, вставленное в дерево, оплавило.
– Пожар! Пожар! – заорал сторож и засвистел в свисток, собаки начали заполошно лаять.
Тревога поднялась на всю Академию.
– Девушка, как ваше имя?! – прогремело надо мной.
Услышав командирский голос, я присела со страху.
– Рея Варас, – едва слышно булькнула в ответ.
– Рея Варас, прекратите разрушать Академию и ничего!.. Слышите? Ничего! Не делайте! Отойдите вон в тот угол и стойте смирно, пока мы будем тушить все после вас.
Ослушаться такого грозного окрика я не могла.
Маги, понявшие, что я больше ничего не добавлю к уже сотворенному, очень быстро затушили магический огонь и дали отбой сторожу, который успел закинуть пожарный шлаг в окно, не надеясь на учителей, и повернул вентиль, обдав комиссию струей ржавой ледяной воды. А какая еще может быть в пожарных бочках, наполнявшихся раз в три месяца?
Я грустно смотрела на мокрых магов, они сердито поглядывали на меня. Но они все равно считали себя в выигрыше по сравнению с господином Шортаном, который, в одних симпатичных таких трусах, пытался придумать, чем прикрыться. Дело в том, что всю материю, включая занавески, скатерть и прочее, я успела спалить. Но идти осенью по городу в таком виде ему не хотелось. Вопрос был решен, когда куратор обернулся волком и уселся на стол, подпаленный, но сухой, в отличие от пола, где хлюпали жижа и сажа. Чистоплотный зверь, ничего не скажешь.
Именно тогда в моей душе навсегда поселился священный ужас перед раздетым мною, а потом обратившимся в волка куратором Шортаном. Мне всегда казалось, что после очередной моей неудачи он обернется серым волком и съест непутевую студентку… Чтоб больше не мучиться с ней.
– Вы меня выгоняете? – обреченно спросила я приемную комиссию.
По лицам магов я поняла, что самое горячее их желание – не видеть меня больше никогда!
– Нет, почему же? – послышался совершенно нелогичный ответ строгого мужчины, оказавшегося впоследствии директором многострадальной Академии королевских чародеев. – Тебя без знаний отпускать опасно. Так что ты принята, и мы возьмемся за тебя особо! Люк, присмотри за ней. Рея Варас будет на твоем курсе. Девушка способная, но оставлять ее без присмотра нельзя!
Так меня приняли в Академию королевских чародеев. А потом я влюбилась в Дариса, и начались все эти неприятности с магическим поединком.
– Это правда? – с придыханием спросила меня любопытная девочка.
Я испуганно оглянулась на заинтересованные лица попутчиков. Что правда? Она о чем? Погрузившись в воспоминания, я напрочь отключилась от реальности и сейчас не понимала, что должна подтвердить. Посмотрела на куратора и поймала взгляд с хитринкой. Это что он там обо мне такое рассказал?
– Нет! – решила я внести ясность. – Он меня сам поцеловал. А я совсем не собиралась!
Народ ахнул. В глазах куратора блеснуло осуждение, мужчина быстро ко мне наклонился, даже сообразить не успела зачем, и поцеловал, крепко обхватив рукой за талию. Особо сопротивляться я не могла, нас же считали женихом и невестой, но ладонями уперлась ему в грудь и попыталась незаметно отпихнуть очень активного выражающего свои чувства «жениха».
Поцелуй, конечно, был нежным и приятным, но кроме неловкости и знакомого чувства, что я опять сотворила что-то не то, не вызывал. Вот спрашивается, с чего вдруг мне сейчас целоваться с собственным учителем? Тем более я только что вспоминала, как спалила на нем всю одежду на вступительных экзаменах!
– Прекратите целоваться, – возмущенно прошептала я ему, едва он освободил мои губы.
– Напоминаю, мы молодожены. Нам положено, – тоже едва слышно ответил он строгим тоном, будто учитель что-то пояснял неразумной студентке.
– Кучер запретил, – прошипела я недовольно.
– Дело ж молодое, добровольное! – послышался знакомый мужской голос. – Поссорились – помирились.
А мы ссорились? Что происходит? Что им такое рассказал куратор, что мои слова о поцелуе могли прозвучать так, будто мы поссорились? Я внимательно оглянулась на пассажиров, которые старались удержать улыбки под маской серьезности и на нас не смотреть.
– А вы, дядя, говорили, что ваша жена не хочет целоваться, – произнесла заинтересованно девочка.
– Что ему, первому, что ли, попалась строптивая жена? – пробасил мужской голос.
– У вас, мужчин, только одни поцелуи на уме, а нам нужно внимание, – поучающим тоном проговорила какая-то женщина.
– Внимание, сейчас будет поцелуй! – довольно пробасил тот же мужской голос, чем вызвал бурю смеха в карете.
А мужчина и правда прижал свою жену и поцеловал. И ведь зарделась женщина от удовольствия. Эх, мне бы так! А то о поцелуях Дариса мечтать даже нельзя, все руки обожжет, а вот с куратором, которого боюсь до самых косточек, уже второй раз целуюсь вынужденно. Вот что значит, никаких чувств к нему не испытываю, но легенду приходится поддерживать, чтобы нас обманщиками не посчитали.
Ой, Маркиз же говорил, что куратору больше моего досталось, надо бы его поблагодарить и спросить, как он вылечился без магии. Опустила взгляд на его руки и увидела, что он в перчатках, хотя в карете тепло. Здесь стояли две крытые жаровни с горящими углями, да пассажиры надышали. Мне стало жалко куратора. Ведь он старается, выпутывает меня из каждой переделки, а я даже не поблагодарила за помощь. Я протянула руку и взяла его ладонь в свою, при этом, не подумав, сжала от полноты чувств, и услышала про Хариша и глупых студенток сквозь плотно стиснутые зубы. Поняв, что снова заставила полуоборотня страдать от ожогов, я решила смириться со своей судьбой, убрала руки, откинулась на спинку жесткой скамейки и прикрыла глаза. Думаю, будет лучше, если я притворюсь слепоглухонемой и недалекой от рождения, чтобы ко мне больше вопросов не было.
Глава 10
Но мне не повезло, карета затормозила, и люди вокруг стали суетиться и собирать разложенные вещи. За интересной беседой мы и не заметили, что уже подъехали к постоялому двору, где должны были переночевать. Как таковая, остановка на ночлег в пути меня нисколько не смущала, тем более она прервала разговоры о поцелуях. Неожиданности начались на самом постоялом дворе.