Я хочу завалиться на кровать и проспать до вечера.
Профессор вернулся с двумя кружками пива.
Это прикол что ли? Идиотская шутка?
— Я не буду пить, — схватила сумку и встала.
Ножки тяжелого стула противно царапнули по полу.
— С шестикурсниками пьешь, а с ректором выпить отказываешься? — он едва-едва улыбался.
— Мне с вами в одном помещении находиться не очень приятно, — прозвучало с ядом, но меня это не обеспокоило.
Санту не задело. Либо он умело скрыл реакцию за ухмылкой.
— Придется потерпеть, ты все еще моя студентка. К тому же, нарушители покоя Академии отчислены и напиться у тебя есть только один шанс — пока я предлагаю.
Отчислены?! Мои… ну, не друзья, конечно, но… По сути они мне — никто, также как и я им.
Все равно обидно. Классные же ребята.
— Вы — ректор, собираетесь пить со студенткой? — меня пробирало на смех, правда истерический.
— Боишься? — Санта прищурился.
Шлепнула сумку на стул, ухватилась за кружку и быстро, глоток за глотком — залпом, опустошила ее. Как здоровенный мужик — одним махом.
— А вы еще не допили? Какая досада, — выдохнула, вытирая губы. — Ну, извините, мне пора.
В желудке с вечера ничего не было. Успею добраться до Академии, пока хмель не ударил в голову.
Помчалась на выход, до двери не дошла — только за спину Санты и вышла возле стола. Ректор с невозмутимой улыбкой неспеша потягивал пиво.
Издевается.
Снова пошла вперед и снова оказалась у стола.
Проклятье!
Снова, снова и снова… как белка в колесе — в один переход попадаю, из другого здесь же выхожу.
— Уилсон, не надоело? — поинтересовался Санта с задорной улыбкой.
Какое веселье! Уилсон — хомячок для развлечений!
— А вам? — рыкнула в ответ.
Профессор пожал плечами.
— Бегай на здоровье, говорят полезно, — он уселся поудобнее, чтобы лучше видеть мои попытки уйти.
В какую сторону бы не свернула, все равно выход — возле стола.
— Ладно! Чего вы хотите? — сдалась на грани кипения. — Чего? Чтобы я на вашей шее повисла и умоляла отыметь меня ради спасения?!
За секунду ноги оторвались от пола, плоскость резко сменилась, размазав картинку перед глазами, а спина оказалась на холодном и жестком столе. Единственное доступное зрелище для обзора — нависающее лицо профессора Академии Льда, ректора Санта Клауса.
Он непросто нависал, он сам едва не лежал на мне!
— Уилсон, у тебя неверное представление. Я не люблю, когда вешаются мне шею. Я люблю выбирать сам, кому на мне висеть, и если бы я захотел — ты бы уже давно была в их числе, — зло процедил Санта.
— Вы манипулировали, — даже нашлись силы возразить!
— Наивная Джессика, ты свято веришь, что мне нужен секс с тобой? Я всячески избегал такого исхода!
— Вы специально поругались с Морозом! — выкрикнула ему в лицо. — Хотели, чтобы я прибежала к вам!
— Ты ничего не знаешь, — сквозь зубы выдавил он, явно теряя контроль.
Яркие голубые глаза затянули темно-синие прожилки, а дыхание, как и у меня, ускорилось от злости.
— Вы — манипулятор, — также процедила сквозь зубы ответ. — И я вас ненавижу. Прокляну с того света.
— Уже и вещи собрала?
— А у меня есть выбор?! Спать с вами не стану даже под страхом смерти!
— Вот как? Прекрасный выбор!
А в следующую секунду произошло немыслимое. То, чего я в глубине души боялась больше всего.
Стол исчез! Мы перенеслись в заснеженное пространство на скале, вокруг — пустота и я… я хватаюсь за Санту, а он… он меня не держит.
Ветер ударил в спину, подсказывая: "Под тобой ничего нет. Сотни, тысячи метров вниз".
Крик вырвался наружу вместе со страхом. Я над обрывом, где видно только белый туман, а Санта совершенно спокоен.
— Я же упаду!
— И что? Ты просто отодвигаешь момент смерти. Зачем тянуть?
Нога скользнула по снегу, зацепила камень и он полетел вниз.
Мамочки!
Кажется ногти впились в кожу Санты.
— Нет! Нет, пожалуйста, мне страшно!
— А чего ты боишься? Ты ведь уже сдалась, Уилсон. Смирилась. Так чего ты ждешь? — он не шелохнулся, а я в ужасе смотрела вниз. — Давай, отпусти руки. Уйди красиво, а не в пьяном угаре. Ну же!
Вцепилась еще крепче, хотя куда уж сильнее.
— Нет!
От крика птица вспорхнула с макушки дерева и закрутила виражи, наслаждаясь полетом. Ей все равно что под ней — бездна, а внизу, возможно, острые камни. Полет — ее стихия. Ее, не моя.
— Санта, пожалуйста… — капли скользнули из глаз. — Я хочу жить!
— Нет, Уилсон. Когда хотят жить — не сдаются, не опускают руки, не гасятся алкоголем с люмпенами. Ищут возможности, до последнего, до края, — продолжал резать словами ректор. — Ты не хочешь жить. Вот тебе шанс раз и навсегда покончить с проблемами, давай, используй его! Ну же!
Он сделал шаг назад, а я поняла, что еще сантиметр и я сорвусь вниз. Просто полечу, рассекая воздух в последний раз.
— Нет! — вцепилась мертвой хваткой. — Я не хочу умирать! Не хочу…
Пальцы обхватили запястье и дернули на себя.
— Тогда борись! Ты только что почувствовала дыхание смерти, но не попробовала на вкус.
— А вы пробовали?
— Да, — невозмутимо и без раздумий ответил он.
— Вы же бессмертный, — и откуда только ирония взялась в голосе, тело все еще сотрясает дрожь.
— Это не значит, что я не пытался. Просто меня не взяли. Говорят "мест нет, приходите в следующий раз".
Посмеяться не получилось. В ярких льдинках глаз напротив тоже не отражалось ни капли веселья.
С одной стороны — обрыв, с другой — Санта.
— У меня же нет выбора, — голос скатился до шепота.
Его тут же подхватил ветер и унес, рассеивая между деревьев.
— Я вижу минимум два, — Санта ладонями сжал мои продрогшие плечи и наклонился… — Мир простирается дальше твоего носа.
Он развернул меня лицом к обрыву. Спиной чувствовала касание его груди и от этого немного спокойнее.
— Прямо перед тобой — один выход, — рука вытянулась над плечом, указывая вперед.
— Н…не…нет, — яростно замотала головой, четко помня ощущения ужаса, окутывающего страха и захлестывающей паники.
— Почему нет, Уилсон? Метафорически ты неумолимо движешься к краю. Шаг за шагом каждый день.
Да, наверное… Наверное Санта прав. И я думала, что смирилась. Я думала, что готова встретить смерть лицом к лицу…
Теперь понимаю, что не готова. Ректор столкнул меня с моими же страхами.
Узоры на коже волшебника засияли мягким голубоватым светом, постепенно набирая яркость.
Фокус внимания сразу сместился с бесконечного пространства, засасывающего вниз, на Санту.
Так близко и невероятно красиво. Кто сотворил это чудо? И почему здесь, в этом жестоком мире, полном зависти, злобы и соблазнов?
— Уилсон, я не разрешал меня трогать, — немного укоризненно осадил ректор.
— Простите, — одернула руку, — вы не давали инструкции по применению.
— Я не утюг, чтобы мной пользоваться по инструкции, — съехидничал он.
— Да, вы не утюг. Вы — холодильник, — все-таки позволила себе засмеяться.
Отрывистые смешки переросли в легкий сплошной поток смеха. Вместе с вырывающимися наружу звонкими переливами постепенно отпускало и напряжение.
Ирония судьбы — стоя на краю обрыва, смеясь во весь голос смерти в лицо, почувствовала себя живо. Живее всех живых.
Передо мной под шеей перекрестились руки, обнимая за плечи, а в макушку уперся подбородок.
— Значит вам прикасаться ко мне можно, а мне к вам — нельзя?
— Да, ты все правильно поняла, — охотно подтвердил Санта.
— Это несправедливо.
Я же просто в исследовательском интересе дотронулась. Ну, волшебство ведь! В чистом виде.
— Жизнь вообще несправедлива, и ты уже в этом убедилась.
Да, убедилась… Хотя еще месяц назад думала, что моя жизнь — эталон идеальности. Счастливое детство, беззаботная юность, любящие и любимые родители, куча подруг и друзей, самая прекрасная Академия и ректор — Санта Клаус. Разве не идеально?
Увы, детство прошло, беззаботность осталась за плечами, родители далеко, подруги не прошли проверку на профпригодность, из Академии меня отчислили и сделал это ректор — сам Санта Клаус. Он же и восстановил, но осадок остался.
— А второй вариант? Вы сказали "минимум два".
Заснеженный горизонт где-то далеко-далеко, вековые ели вокруг и иллюзорное чувство свободы… Даже почти невинные объятия Санты кажутся правильными, нужными в этот конкретный момент.
— Второй у тебя за спиной. Но, раз спать со мной ты не станешь даже под страхом смерти, придется тебе поднапрячься и поискать другой. Я тоже не горю желанием с тобой спать.
То прекрасное чувство, когда понимаешь: так и должно быть, но все равно неприятно. Это — оно.
— Я настолько страшная и непривлекательная? — в голосе скользнула поистине детская обида.
В иных обстоятельствах я ни за что бы не задала этот вопрос, но я едва не упала с обрыва и провела последние дни в компании далеко не пай-мальчиков и девочек…
— Если смотреть под таким углом, я могу задать тот же вопрос: я настолько страшный и непривлекательный? — усмехнулся Санта.
— Я первая спросила.
— Я первый ответил вопросом на вопрос.
Кто из нас студент Академии? Все взрослые ведут себя как дети? А если этому взрослому больше тысячи лет?
— Нет, вы не страшный, вы очень даже привлекательный, ваша харизматичность просто сносит крышу, но… — неожиданно оказалась лицом к лицу с Сантой и закончить мысль, глядя ему в глаза, намного сложнее.
— Но? — подтолкнул к продолжению с легкой улыбкой.
Кажется, прыгнуть с обрыва намного проще. В принципе, он никуда не делся и я спокойно могу разбежаться и…
Нет. Там — страшнее, чем здесь.
— Я не хочу… так. Я еще даже не знаю, что такое серьезные отношения… со всеми вытекающими, а меня уже заставляют соблазнять… вас.
Санта перестал улыбаться, под аккомпанемент ветра всматриваясь в глаза.
— Твои подруги, разумеется, об этом знали?