Его глаза вновь переходят в хищный режим. Он с большим трудом сдерживается от предстоящей бури.
Интересно, сколько косточек он мне сломает?
— Так это… пауки не у меня, а у вас.
— Не понял.
— У вас под диваном огромная коллекция. Я случайно перевернула одну из баночек, когда пряталась от вашего неожиданного появления в кабинете…
Дан Рафаэл обреченно простонал.
— Из всей моей почти безобидной коллекции пауков, вы выпустили единственное чудовище. Я оставил себе самриду только из жалости, что этот вид вот-вот исчезнет с планеты.
— Почти безобидная коллекция? — взъерошилась в ответ. — Да вы в своем уме хранить такое в академии⁈
Понимаю, что так разговаривать с тиранистым ректором нельзя.
Это ведь он меня вызвал на ковер. И ему нужно отчитывать, а не наоборот. Но взять себя в руки уже не могу.
Рафаэл после этих слов с жаром ударяет в дверь кулаком за моей спиной.
Я в тот же миг успокоилась и замолчала. А он, выпустив пар, достаточно спокойно продолжил.
— Много лет хранил и ничего. А тут появляетесь ВЫ, — особенно четко выделил ректор, ткнув в мое солнечное сплетение пальцем, — и в академии происходят из рядя вон выходящие вещи. Вы невыносимы! Зачем совать свой нос во все доступные и недоступные места? Где ваш инстинкт самосохранения?
— Дан Рафаэл, я ведь не хотела…
— Молчать! — взрывается ректор. — Сначала появление вашей сущности суккуба, редкость которой зашкаливает. Затем ваши утверждения об осознанности хмурдов и способности их понимать. Потом проникновение в королевскую рукописную комнату. Еще абсурдный завал практики, после которого я отказался от прекрасного преподавателя. Теперь взлом моего кабинета, массовый геноцид пауков и потеря жизни одной невинной адептки. Что мне с вами теперь делать, донна Маргарита?
— Не знаю. Но если меня посадят в тюрьму, то так тому и быть. Я заслужила. Я настолько невезучая, что самой от себя тошно, дан Рафаэл.
— И мне от вас тошно, — скорчил недовольную гримасу ректор, — но раз вы ненамеренно выпустили самриду, то ваша тюрьма отменяется. А смерть адептки спишем на несчастный случай. Ей всё равно не помочь уже, а вам еще можно.
Мой взгляд чуть заметно повеселел, а ректор строго продолжил.
— Но за взлом и разбитую банку с самридой вы лишаетесь денежного содержания на всё время обучения. И по окончанию учебы три года исправительных работ в стенах академии.
— И вы даже не сломаете мне кости? — с неприсущей меланхолией интересуюсь у ректора. — Другим адептам вы сломали их просто так. Лишь для того, чтобы найти виновника. Вы тиран!
— А по-другому вы бы признались?
— Нет, но это не отменяет вашей тирании.
— Ошибаетесь. Я вовсе не тиран, я…
— Манипулятор? — перебиваю его.
— Скорее стратег. Сделал всё, чтобы виновник сам пришел ко мне. И у меня получилось, — с вызовом произносит ректор и решительно приподнимает мое лицо за подбородок. — А вы совершенно забываетесь, с кем говорите, донна Маргарита! Вы заносчивая. Наглая. Вредная. Невыносимая.
Я немигающим взглядом уставилась в его хищные зрачки и прислушалась к своим ощущениям.
И правда потеряла страх. Абсолютно. На душе другое чувство… мазохизма, не иначе. В противном случае, как объяснить желание прижаться к этому самодовольному деспоту?
— При всем при этом, Маргарита, я не могу причинить вам боль. Моя рука никогда не поднимется на вас.
Его зрачки максимально расширились. С секунду мы вызывающе смотрим друг на друга. После чего ректор уверенно накрывает мой рот поцелуем.
Он пылко вжал своим мощным телом в дверь, от чего та недовольно скрипнула.
Я не нашла в себе силы сопротивляться этому порыву. Меня словно накрыло. Воздух выбило из легких.
До недавнего времени закрытые воспоминания пульсирующим потоком вернулись ко мне, проломив установленный блок. Молниеносно пришло осознание.
Я люблю этого тирана. И одновременно ненавижу. В частности, за ложь. Рафаэл не сказал, что у него есть свободные отношения.
А ведь сейчас я веду себя не лучше. У меня теперь есть Лау. И у нас с ним может всё получиться.
Поэтому нужно остановиться. Пока я не стала, как Рафаэл. И пока суккуб не взял верх надо мной. В общем, причин много.
— Хватит, дан Рафаэл, — решительно отрываюсь от его губ. — Вы мне противны.
— Значит, вспомнила?
— К сожалению, — не стала отрицать. — Вы намеренно сняли блок с моей памяти. Зачем вы это сделали?
— Потому что вы запали мне в душу, Маргарита. Я постоянно думаю о вас. Никогда прежде мои мысли так плотно не занимал один человек.
— А как же Ксеньяна?
— Вы тогда не дали мне договорить. Ксеньяна давно обозначила, что никаких взаимных чувств быть не может. Я не сторонник свободных отношений, но всё-таки согласился. Затем Ксеньяна перестала приходить. Я узнал, что она просто ушла к другому. На этом всё кончилось. Мы уже четыре месяца не встречались. Так что в момент, когда я был с вами, меня правда с ней ничего уже не связывало. То, что Ксеньяна устроила в кабинете, удивило меня не меньше, чем вас.
— Почему тогда вы не сказали это сразу? Почему сейчас?
— А разве вы меня выслушали? Маргарита, я никогда прежде не испытывал подобных чувств. И мне сложно про это говорить. От меня не дождешься романтичных, берущих за душу, речей. И я не превращусь по щелчку пальцев в нежного мужчину как кронпринц. Я далек от этого, — не без усилия выдавил из себя ректор. — Но мои действия должны говорить за себя. Разве вы не заметили, что я в любой ситуации прихожу к вам на помощь? Что я всегда рядом? Думаете, такое отношение полагается каждому адепту?
— Я не знаю, что вам на это ответить, дан Рафаэл, — смутилась его признанию. — Я уже с Лау.
— Чем вас так зацепил кронпринц? Что в нем лучше? — взбаламутился ректор. — Его влияние? Деньги? Власть?
— Ничего из этого. Он просто надежный, спокойный и обходительный. И с первого дня со мной искренен и откровенен.
— Марго, — впервые за долгое время назвал меня ректор сокращенным именем. — Кого вы этим обманываете? Разве ваш суккуб согласен на вычурную нежность? И на вечно спокойную обстановку?
Я обиженно закусила губу. Откуда он знает, что меня выводит из себя чрезмерная нежность со стороны Лау?
Да, мне хочет страсти и огня. Мне хочется больше эмоциональности. Но ведь это можно побороть. Или нет?
— Молчите? — усмехнулся Рафаэл. — Сами вдумайтесь, нас снова притянуло. Хотя на вашей памяти стоял мощный блок. Так что мы подходим друг к другу, хотите вы это признать или нет. Я вас так просто не отпущу. Не теперь, когда я лично во всем убедился.
— Вы не просто тиран. Вы самоуверенный деспот!
— Пусть так, — согласился Рафаэл и вновь приблизился к моему лицу, обдавая горячим дыханием. — Есть ли у меня шанс, Марго?
— Мне нужно обо всем этом подумать, — отвернулась раньше, чем он успел добраться до моих губ. — Я не хочу давать надежды одновременно двум мужчинам. Это неправильно. Может я и суккуб в душе, но честь имею.
Суккуб внутри горестно взвыл. Лично суккуб не против от наличия сразу двух мужчин. И подал сигналы ломки.
Если вдуматься, то всякий раз ломка начинается после общения с ректором.
— В таком случае жду от вас ответа завтра во дворце. Уверен, вы туда идете со своим кронпринцем, — скривился ректор на последнем слове. — Но вы еще даже не догадываетесь, что на самом деле представляет из себя кронпринц.
Глава 27
Суккубовская ломка сыграла свою роль. Так что во дворец я нарядилась не просто обворожительно, а сексуально. В ход пошло самое дорогостоящее платье, купленное на Земле. Черное винтажное кружево с телесными вставками, создающее впечатление, что грудь едва прикрыта. Приталенная ткань струится до пола. Глубокий разрез на бедре оставляет место фантазиям.
Плюс высокие каблуки, распущенные волосы и роскошное ожерелье. Я даже сняла защитный браслет, подаренный Лау, и единственное золотое колечко, чтобы придать образу лаконичности.
Алетта помогла застегнуть молнию на спине и подкрасить глаза. А после наказала доложить всё самое интересное, чем поделятся в высшем обществе.
Довольная собой, она ушла по своим делам, прихватив Перса, чтобы кот не скучал в одиночестве.
Даже догадываюсь, в какой комнате ее ждут «дела».
— Ох… — только и вырвалось у Лау, едва он зашел за мной.
Я восприняла его шок за комплимент. Честно признаться, он и сам выглядит исключительно. Длинный белый камзол перетянут поясом с настоящим золотом. Из-под камзола видны дорогие манжеты. На плечах бархатный плащ цвета алой крови.
— Выглядишь как самый настоящий принц, — улыбнулась ему в попытке вывести из оцепенения.
— А твой наряд сегодня покорит многих мужчин. Мне нужно быть предельно внимательным, чтобы тебя не выкрали, — шутит Лау, но с неясным напряжением в голосе. — А если честно, я прежде не видел подобного образа. В следующий раз заранее позабочусь о платье по нашей местной моде.
— Тебе не нравится?
Я ведь выложила за это платье недурную сумму! И сидит оно изумительно. Его словно по мне сшили.
— Твой образ на грани приличия и пристойности.
— Спасибо, это называется сексуальность. И всё тут прилично, раз ничего компрометирующего не видно.
Я уперла руки в бока и недовольно уставилась на кронпринца. Лау понял, что назревает конфликт. Поэтому быстренько свернул поднятую тему и повел меня к заказанному экипажу.
Тем не менее, я всю дорогу до столицы дулась и смотрела в окно.
— Приехали, дорогая моя, — подал голос Лау в завершении поездки.
Он вышел первым и галантно подал мне руку.
Мы оказались у громоздких ворот, ведущих к белоснежному дворцу. Всё вокруг усыпано яркими цветами и фонтанами. И пока любовалась, не сразу заметила ожидающую нас служанку.
— Прошу за мной, Ваше Высочество, — вышла она вперед, едва на нее обратили внимание.
Быстрым шагом девушка направилась ко дворцу.
Она привела нас в большой гостевой зал, усеянный роскошными статуями и позолоченными лепнинами на стенах. Внутри расположен огромный круглый стол с небольшим пьедесталом для короля, столы для гостей на уровень ниже и балкон для живой музыки. Всё остальное пространство отведено для танцев.