Родитель нервно ее распахнул и с недоумением воззрился на улыбающуюся госпожу Трингрос.
– Ваша честь, – поприветствовала ректор отца корявеньким книксеном. – Счастлива, что застала вас здесь. Нам необходимо переговорить по важному делу, касающемуся обучения Кары…
– Я забираю свою дочь из академии! – рыкнул тот. – Так что говорить не о чем.
– Забираете Кару? – Госпожа Трингрос искренне удивилась. – Но она ведь так хорошо учится, старается! Благодаря ее личному примеру весь факультет Защиты впервые за долгие годы радует нас усердием и знаниями.
Моя душа тут же преисполнилась к этой высокой худощавой женщине благодарности. Особенно после того, как лицо отца от похвалы в мой адрес приняло сначала недоверчивое, а потом сосредоточенное выражение.
– Я так понимаю, ваше недовольство связано с недавними событиями, произошедшими в академии, и тем фактом, что пострадали две студентки, – обеспокоенно продолжила ректор. – Но я вас уверяю, никакой халатности со стороны руководства учебного заведения в вопросе обеспечения безопасности студентов не было. И я…
– Вас никто и ни в чем не обвиняет, госпожа Трингрос, – прервал отец. – С тем, чтобы найти неприятности, моя дочь и сама отлично справляется. К тому же еще недавно она и сама не хотела учиться на факультете Защиты.
– А сейчас хочу! Мне нравится учиться! Это правда, папа! – Я вновь жалобно посмотрела на него.
– Ваша дочь повзрослела и взялась за ум, – тут же добавила ректор. – Если раньше успеваемость Кары оставляла желать лучшего, то сейчас она, без преувеличения, одна из лучших. Думаю, девочке надо дать шанс.
В который раз вознеся мысленную благодарность за нежданное заступничество, я продолжила умолять родителя взглядом. Ссориться с папой совершенно не хотелось, но и покидать академию я не намеревалась.
– Обещаю, буду вести себя благоразумно, заниматься учебой и только учебой! – торжественно поклялась я.
– Где-то я это уже слышал, – проворчал отец.
Не сердито, а лишь с какой-то усталостью. И стало понятно – он почти сдался.
– Прости, – пролепетала я. – Это было в последний раз. Честно.
Секунда-другая молчания, и родитель с тяжелым вздохом нехотя сказал:
– Хорошо. Но не приведи Создатель, я услышу еще хоть одну жалобу, Кара. Хоть одну, по любому поводу. В тот же день ноги твоей в академии не будет.
– Спасибо, папочка! – счастливо взвизгнула я, чувствуя, как с души словно камень свалился от облегчения.
– Вот и замечательно! – пропела госпожа Трингрос. – А теперь не могли бы вы уделить мне немного внимания, ваша честь?
Отец утвердительно кивнул, а я преисполнилась любопытства, гадая, что же такого важного она хотела сообщить.
На миг даже мелькнула мысль о том, чтобы потихоньку проследовать за ними и подслушать разговор. Мало ли, дар помог бы? Но, памятуя об угрозе отца, я все же осталась в комнате. Тем более что организм настойчиво требовал отдыха.
В сон я провалилась, едва голова коснулась подушки.
Несмотря на выходной день, утро началось рано. Проснулась я сама от беспокойства о самочувствии подруг, которых из-за спора с отцом так вчера и не навестила. Сегодня это упущение необходимо было исправить.
Собиралась нервно и быстро – слишком уж не терпелось поскорее увидеть девчонок. Даже прической пожертвовала, просто стянув темные локоны в тугой хвост. И, как оказалось, торопилась не я одна. Сборы прервал резкий стук в дверь и влетевший через секунду Сайрус.
Короткие рыжевато-каштановые волосы оборотня были взъерошены, янтарные глаза взбудораженно горели, а рубашка небрежно выглядывала из-под кожанки, не заправленная в брюки. В общем, сразу видно – парень спешил.
– Кара, я в больницу. Ты со мной? – выпалил он.
– Естественно. – Я тут же надела тонкое шерстяное пальто, демонстрируя полную готовность.
Подцепив меня под руку, Сайрус тут же помчался на выход. До стоянки, где находился его флайвер, добрались в мгновение ока, и вскоре парень уверенно направил машину в коридор полетов.
«С ними все должно быть хорошо. Хорошо!» – словно заклинание повторяла я про себя, наблюдая за приближающимися строениями больничного корпуса Академии Врачевания.
Припарковав флайвер у длинного шестиэтажного строения из светло-серого камня, мы спешно зашли внутрь. Сразу при входе, в просторном сером холле располагалась высокая стойка информации, за которой сидела пожилая дама.
– Чем могу помочь, молодые люди? – завидев нас, поинтересовалась она.
– Мы бы хотели навестить друзей. Они вчера поступили. Николетта Мэркс и Лилиан Лоуд, – выпалил Сай и с нетерпением подался вперед, глядя, как работница больницы считывает с экрана визариума данные о девушках.
Да и я от напряжения губу закусила. Вот сейчас…
– Боюсь, у вас ничего не получится, – чуть нахмурившись, ответила женщина.
Сердце ухнуло вниз. Неужели с девочками случилось что-то страшное?!
– Почему? – хрипло спросил Сайрус, сжимая стойку так, что костяшки пальцев побелели.
– Посещение этих больных возможно только с личного разрешения господина Старшего следователя. Палаты, в которых лежат ваши друзья, охраняются, так что пройти к ним невозможно.
Мы с Саем обменялись полными разочарования взглядами.
– Но мы хотя бы можем узнать, как их самочувствие? – Я умоляюще посмотрела на женщину.
– Состояние стабильное, – коротко ответила та. – Больше ничего сказать не могу.
Дама выразительно перевела взгляд на визариум, показывая, что разговор завершен. А мы с Сайрусом развернулись и, выйдя из здания, уныло побрели к стоянке.
– И как это «стабильное состояние» понимать? – пробормотала я. – Стабильно хорошо или стабильно плохо?
– Сплюнь, – нервно буркнул Сай. – Надо верить в хорошее. Все равно без доступа не узнаем.
– А доступ у Андре Травесси… – Я выразительно поежилась и нырнула в флайвер.
– Соваться сейчас к Травесси – самоубийство, – мрачно констатировал Сайрус, усаживаясь на место водителя и поднимая машину в воздух. – После срыва операции он нас даже слушать не станет.
– Это точно, – уныло согласилась я, разглядывая однообразный пейзаж за окном.
– Но что-то надо придумать, – стукнув рукой по рулю, с раздражением произнес Сай. – Да, я виноват, но это не повод лишать нас возможности повидать больных друзей. Девчонки там совсем одни, а нас не пускают и пару минут пообщаться. Может, с отцом поговоришь?
– Не вариант, – я вздохнула. – Он помогать не станет. Несколько часов назад папа вообще жаждал забрать меня из академии.
– Что? – изумился Сайрус. – Как забрать? Надеюсь, он передумал?
– Передумал, но у меня последнее предупреждение. Еще одна ошибка, и я навеки заперта в поместье. – Я вздрогнула от безрадостной перспективы.
– Прости, что подставил, – глухо произнес парень. – Травесси и Брок правы, я паршивый следователь. Все испортил, еще и вас подверг опасности…
– Глупости! – перебила я. – Мы не безвольные манекены, чтобы нами можно было управлять. Каждая из нас осознавала, на что идет. Так что прекрати это самобичевание. Тем более, формально всех втянула в неприятности именно я, когда пересказала разговор, не предназначавшийся для чужих ушей. Решения мы принимали вместе, всем и расплачиваться.
– Но вы – женщины.
– И что? Это, по-твоему, значит, что у нас мозгов нет? – с раздражением выдохнула я. – Хватит, Сай. Давай лучше думать, как получить допуск. Я хочу видеть Ники и Лил.
– И я хочу, – пробормотал он и хмуро уставился на коридор полетов.
Вот только идей ни у меня, ни у Сая так и не появилось, поэтому остаток пути прошел в молчании. Добравшись до академии, мы уныло простились и разошлись по своим комнатам.
Удивительное дело: еще совсем недавно мне казалось, что жить с кем-то в одной комнате очень неудобно. Но сейчас, глядя на пустующую кровать подруги, стало одиноко. А еще накатила злость. На всех. И на господина Старшего следователя, и на хаоситов, по милости которых подруги сейчас находятся в больничных палатах, а я не могу их навестить.
Пытаясь отвлечься, я начала перебирать вещи, но раздражение не утихало. Напротив, чем больше я смотрела на дорогие наряды, тем сильнее вспоминала Лил и последние слова врачевателя в беседке. В отличие от меня у подруги не было ничего. Ни денег, ни защиты. А сейчас она лежит в больнице по моей, между прочим, вине, даже без зубной щетки и сменного белья!
Резко выдохнув, я отбросила атласную блузку и решительно выпрямилась. Не знаю, как, но необходимо получить допуск к девчонкам. Лишать нас с Саем права навещать друзей – несправедливо. И плевать, как отреагирует на мое появление Андре. Пусть кричит, ругается, кусается, но в больничные палаты Академии Врачевания мы попасть просто обязаны.
Вызвав наемный флайвер, я подхватила пальто и почти бегом выскочила из комнаты. Пора было посетить Следственное управление и поговорить с господином Травесси.
Мне повезло: машина прибыла быстро. Не прошло и получаса, как меня уже высадили на широкой площадке перед знакомым бетонным зданием с мерцающей вывеской «Главное Следственное управление Столичного региона».
В самом воинственном настроении я взлетела по ступеням и дернула массивную дверь. Правда, стоило войти в отделанный серым мрамором холл, как в метре от меня тут же взметнулся мерцающий барьер, преграждавший дальнейший путь. А рядом, словно из ниоткуда, появились два высоких оборотня в форме.
– Доброго дня, – вежливо поприветствовала я.
– Уточните цель визита в управление, – не утруждаясь ответом, холодно спросил тот, что стоял справа.
Что ж, и ладно. Мне с ними не на светский прием идти.
– Я бы хотела увидеть господина Старшего следователя.
Оборотни, помрачнев, внимательно оглядели меня, а затем переглянулись. После чего «правый» сообщил:
– Сегодня неприемный день. Кроме того, все встречи со Старшим следователем проходят строго по предварительной записи. Вам необходимо созвониться с его помощником и договориться о времени приема.