Способность слышать вернулась к Фэрис, когда герцогиня все еще стояла на полу на четвереньках. Сначала она слабо различала звуки и была бы даже рада совсем ничего не слышать. Горничная истерически визжала. Джейн и Рид, удостоверившись, что Фэрис не ранена, пытались успокоить служанку.
— С тобой все в порядке, дорогая моя? — спросил у нее Бринкер.
Он поднял двуручный меч, внимательно его осмотрел и вложил назад в ножны. Его голос был таким спокойным, словно он спрашивал ее о погоде.
Медленно Фэрис подняла взгляд на его лицо. Он ответил ей пристальным взглядом. «Если это ты нанял Копенгагена, то теперь он не представляет для тебя угрозы», — подумала герцогиня. Вслух она сказала:
— Со мной все в порядке. — Попыталась встать, увидела крохотные красные брызги на своих руках и замерла, глядя на них.
— Вы имеете привычку носить с собой оружие в собственном доме? — спросил Тириан. Фэрис едва узнала его холодный голос.
— Приобрел с тех пор, как моя дорогая племянница приобрела привычку стрелять в меня. — Бринкер секунду помолчал, склонил голову к плечу, потом прибавил: — Вижу, вы тоже носите оружие. Любопытно. До сегодняшнего дня это был мирный дом.
— Пока не явился этот человек, — возразил Тириан. — Как долго он пробыл здесь?
— Пару дней. Мне нужен был помощник, чтобы составить список коллекции. Он казался опытным в этом деле. — Бринкер оборвал сам себя. — Дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке?
Фэрис была уверена, что с ней совсем не все в порядке. Ее ладони стали липкими и более холодными, чем пол под ногами. В желудке начались спазмы. С равнодушным смирением она поняла, что вопрос не в том, стошнит ли ее, а в том, когда именно. Скоро. Она проклинала себя за каждое миндальное печенье. Очень скоро. Почти сразу же.
Тириан оказался рядом с ней, его небритое лицо было полно заботы. Она встретилась с ним глазами, на мгновение удивилась мешкам под его глазами и поняла, что он протягивает ей шлем.
— О, благодарю.
Она взяла у него шлем и увидела свои руки, забрызганные кровью и дрожащие. И тогда скорчившуюся у ног дяди герцогиню позорно стошнило, а Тириан заботливо поддерживал ей голову.
Тириан проводил ее в комнату королевы Матильды, больше Фэрис ничего не помнила. Она сидела в кресле, которое он придвинул к разожженному камину, и дрожала. Безмятежная часть ее рассудка, та часть, которая помогала ей прожить весь этот день, напомнила ей, что надо успокоить горничных, присмотреть за тем, чтобы позаботились об убитом, удостовериться, что Джейн накормили и устроили так, как требует ее статус.
Вместо этого Фэрис скорчилась у огня, обхватив голову руками и опираясь локтями о колени. Она сознавала, что Тириан находится с ней в комнате, двигаясь решительно и целеустремленно. Ее пустой желудок терзали спазмы. Она еще ниже наклонила голову к коленям и пробормотала:
— Не оставляйте меня.
— Конечно, не оставлю. — В тоне Тириана теперь не осталось холодности, еще недавно поразившей Фэрис в момент разговора телохранителя с Бринкером. Даже не верилось, что голос принадлежит тому же человеку. Он подошел к ней, держа таз с водой и полотенце на сгибе локтя. — Вот. Позвольте мне вымыть вам руки.
Вода оказалась теплой. Полотенце было прозрачным от ветхости, мягким, как его голос.
— Гэврен стоит на страже у лестницы. Рид его сменит. За вашей дверью все время будут наблюдать. Если Копенгаген оставил здесь кого-то, чтобы вам навредить, мы его остановим.
Фэрис позволила ему вытереть свои руки, но, когда он попытался убрать полотенце, она удержала его. Тириан нагнулся ближе.
— Все в порядке. — Его голубые глаза смотрели спокойно. Он промокнул ей лоб влажной тканью. — Нет, не шевелитесь. Вот. Теперь все.
Фэрис прикоснулась ко лбу холодными пальцами.
— У меня и на лице тоже кровь? — Ее руки снова затряслись.
— Нет. — Он убрал полотенце. — Теперь вы в безопасности.
Фэрис очень не понравилось, как у нее дрожит голос.
— Вы уверены?
Тириан кивнул. Он выглядел очень усталым.
— Вы в полной безопасности.
Фэрис хотела бы слышать эти слова так часто, чтобы они ей надоели, но не получалось. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела этого мертвеца, у которого вместо лба осталось кровавое месиво. Она все еще чувствовала себя больной. У нее болело горло, во рту был горький привкус. Ей хотелось обнять Тириана и заплакать. Здесь никто не увидит, если она это сделает. Ничто не остановит ее. Кроме Тириана. И ее самой.
— Простите. — Она слабо рассмеялась и потерла лоб. — Через минуту мне станет лучше.
Тириан по-прежнему пристально следил за ней.
— Теперь вы в безопасности, — повторил он.
Фэрис поняла, что он говорит так не только для того, чтобы ее успокоить, но и для того, чтобы убедить себя.
— Да. Теперь я в безопасности. Вы здесь, и со мной все в порядке.
Тириан нахмурился.
— Я допустил ошибку. Если бы у вашего дяди не было пистолета, Копенгаген убил бы вас. — Он вздрогнул совсем незаметно, но стоял так близко к Фэрис, что его дрожь передалась ей. — Простите меня.
— Конечно, — прошептала Фэрис, сама себя не слыша. — Я видела его, когда приехала, и больше о нем не думала. Мне нужно было спросить у Гэврена, когда он здесь появился…
— Это было моей обязанностью. — Тириан снова вздрогнул. Он медленно отошел от нее, словно только сейчас осознал, насколько они приблизились друг к другу. — Мне очень жаль. Наверное, я кажусь вам странным. Может быть, я все еще не до конца опомнился после приключения с Менари.
— Разве декан не сделала что-то… — Фэрис смолкла. Ей не удавалось подобрать дипломатичные выражения, и она боялась оскорбить его.
— О да. Но вы… — Тириан осекся и начал снова: — Я помню все неотчетливо, но мне кажется, что я обязан вам жизнью. Моей мужской сутью. Всем. — Он помолчал. В установившейся тишине говорил только огонь: приглушенно шипел и потрескивал. — Я обязан вам многим. Когда я увидел, что происходит, меня охватило отчаяние. — Он замолчал и очень тихо рассмеялся. — Как-то у меня плохо получается. Слов не подобрать. — Он начал с нарочитой тщательностью складывать полотенце. — Если вы позовете, Гэврен вас услышит. Когда его дежурство закончится, он постучит в вашу дверь, чтобы дать вам знать, что Рид занял его место. Вы должны позволить одному из нас прийти за вами утром. Не спускайтесь к завтраку, пока мы не появимся.
Фэрис кивнула.
— Теперь я в полной безопасности.
Тириан снова вздрогнул и смял испачканное кровью полотенце.
— Да. Я обещаю.
Комната королевы Матильды была большой, но с одним окном, представляющим собой узкую щель в толстой каменной стене. Из него открывался вид лишь на верхушки деревьев, и то если высунуть голову из этой щели и вытянуть шею. Даже в самую солнечную погоду в комнате стоял полумрак. Ранним утром следующего дня, когда пришла Джейн со стайкой надежных слуг, в комнате было почти совсем темно, ее освещали только угасающие в камине угли.
Джейн подняла лампу повыше и осмотрела пространство комнаты. Изогнутые стены башни были абсолютно голыми, так что даже оконное стекло казалось украшением. Из мебели наличествовали лишь потрепанный дубовый сундук, щедро отделанный резьбой с изображением колосьев пшеницы, желудей и яблок, и еще кровать — стопка матрасов на каркасе из полированного розового дерева, простые и аккуратные очертания которого напоминали сани.
— Так я и думала, — загадочно произнесла Джейн.
Фэрис натянула одеяло до подбородка.
— Что ты имеешь в виду?
Она чувствовала себя совершенно беззащитной. Сброшенная вечером одежда лежала грудой на полу рядом. Больше ей надеть было нечего, так как она понятия не имела, что стало с ее чемоданом. При мысли о том, что придется снова облачаться в эти запачканные кровью, грязные тряпки, ее затошнило.
Джейн тем временем руководила слугами, которые внесли мебель, лампы и нечто похожее на поднос с завтраком.
— Рид ничего не сказал насчет умывальника, письменного стола и необходимого освещения. Ты не обедала, что не удивительно. А твой чемодан по ошибке прислали ко мне в комнату. Я бы поразилась, застав тебя хотя бы с причесанными волосами.
Фэрис съежилась под одеялом, пока Джейн отдавала распоряжения слугам. К тому моменту, когда она закончила, комната уже не выглядела удручающе пустынной и неуютной. В камине возродился к жизни огонь, а рядом поставили маленький прочный столик с завтраком на подносе. У узкого окна обосновался письменный стол и подходящий к нему стул с вышитой подушкой. Светильников было достаточно, чтобы читать. Появился умывальник с тазом, мылом, полотенцами и кувшином с горячей водой. Нашлись и лишние подушки. В изножье кровати положили свернутый темный халат, а на маленьком коврике рядом поставили шлепанцы. Принесли ее чемодан. Фэрис начало казаться, что она все же когда-нибудь встанет с постели.
Джейн закрыла дверь за последним слугой и повернулась к Фэрис.
— Это халат твоего дяди. Надеюсь, ты не возражаешь. Я пробралась к нему, пока Тириан и Бринкер поучали друг друга насчет мер безопасности. Все слуги суетились вокруг, стараясь следить, но не слишком явно, так что пришлось на них прикрикнуть. Я бы спросила позволения у леди Бринкер, но она заперлась в своем будуаре и не выходит. — Джейн потрогала темный шелк. — Он себе не отказывает в роскоши. Там было по халату на каждый день недели. — Она бросила Фэрис подушку. — Садись, чтобы я могла поставить поднос с завтраком. Чай, наверное, уже совсем остыл, но все равно пойдет тебе на пользу.
Фэрис с благодарностью выпила еле теплый чай. Она думала, что ей удалось поставить чашку на блюдце, не слишком громко стукнув ею, но Джейн проницательно посмотрела на нее и налила ей еще чаю, не дожидаясь просьбы. Выпив его, Фэрис обхватила двумя руками пустую чашку и тихо сказала:
— Спасибо тебе за все.
— Мне это доставило удовольствие. — Серые глаза Джейн блестели. — Ты даже не представляешь себе, какое удовольствие. И это помогло мне не думать о покойном Копенгагене. Считай, что я рассчиталась с тобой за то, что ты закончила укладывать за меня вещи в поезде.