Так что вопрос остается открытым.
В тот момент, когда он почти возгордился собственной выдержкой, дверь дома вдруг открылась.
«Куда это ты собралась?» – насторожился Малкольм.
И решил, что, если Ася попробует выйти из дома, он на нее снова нарычит, и плевать, насколько сильно напугает. Она думает, в городе других оборотней нет? Или что стража ее не поймает, если темно и ничего не видно? Так по звукам чихания найдет.
Но адептка остановилась на крыльце, чихнула, всмотрелась во тьму сада и негромко позвала:
– Эй, ты здесь? Песик? Дождь идет…
Ее голос звучал… виновато?
– Ты замерз? Если хочешь, можешь вернуться. Только не кусайся и не рычи на нас! Слышишь? Возвращайся!
«Я принял твердое мужское решение и не буду рисковать, оставаясь в доме», – подумал Малкольм.
Ну и где-то в конце этой длинной бессмысленной мысли обнаружил себя несущимся по дорожке с – вот позор! – торчащим вертикально хвостом.
Анастасия засмеялась и ласково потрепала его по голове.
– Мокрый, холодный! Ужас!
А вот мясо она уже, к сожалению Малкольма, убрала. Нельзя получить все и сразу.
Проигнорировав миску, он улегся у камина: сохнуть и размышлять, почему же так сложно отказаться провести вечер в доме, который раньше он даже не считал своим. Просто дом, в котором приходится ночевать, проводить выходные. Здание, где лежат его вещи.
Орхар его отверг, Амбрессия так и не стала настоящим домом. Порой Малкольм задумывался о том, чтобы уехать куда-то еще, попытать счастья в Вербии или Клеврандии. Не затронутые войной, они имели куда больше причин принять бывшего военного в ряды своих подданных.
Но сейчас вдруг промелькнула мысль: может, дело не в стране и не в подданстве? И даже не в прошлом, а в чем-то, что заставляет возвращаться домой из-под мокрого куста. Может, Братис в чем-то и прав.
Дом погрузился в тишину: Ася и Ося ушли наверх, спать. Магия окончательно набрала силу, тепло каминов распространилось по комнатам, и в отсутствие сна Малкольм рассеянно бродил по дому, разминая лапы после долгого лежания на земле.
Вот так, незаметно для себя, он и забрел в комнату адептки, которую она оставила открытой.
Вот глупая девочка. Подобрала бродячего волка, испугалась, когда он показал зубы, впустила его обратно и даже не заперла дверь. Нет, это определенно не дочь Братиса. Нехорошо так думать о супруге уважаемого разведчика, но, думается Малкольму, дело было так.
Муж служит на границе, время напряженное, война и все такое. Не бывает дома неделями, каждый день рискует погибнуть, устает и срывается на семье. Молодая красивая супруга скучает дома. Без подруг, привычных развлечений, в сложном быту и постоянном страхе. И вдруг встречает демона. Может, из числа двойных агентов, может, даже из подчинения мужа. Заводит бурный, но скоротечный роман и беременеет. Затем отец ребенка погибает (или ему помогает рогатый муж), и Братис альтруистично признает ребенка, чтобы не омрачать доброе имя скандалом. А когда в дочери просыпается темная кровь, отправляет ее подальше, в столицу. И его даже не пугает поселить ее с ним, Малкольмом, настолько не хочется, чтобы все соседи знали об измене.
А может, все еще проще, и мать Аси до последнего лгала. Такие истории Малкольм тоже знал. Что обиднее: знать о предательстве сразу или когда измена вскрывается по достижении ребенком возраста созревания? Вопрос философский.
Задумавшись о перипетиях семейной жизни Вернеров, он не заметил, как подошел к кровати спящей девушки слишком близко. От нее приятно пахло жасмином после душа. Лунный свет, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытые шторы, рисовал контуры лица Анастасии, придавая ее облику что-то сказочное, нечеловеческое. Хотя она и не была человеком. Но это ее совсем не портило.
Тролль спал тут же, приткнувшись к боку и свесив с края кровати нос. Асина рука лежала на его тельце, пригревая, и Ося явно наслаждался в объятиях временной хозяйки.
Анастасия вдруг приоткрыла глаза, и Малкольм не успел отпрянуть. Может, и хорошо, а то полез бы под кровать и застрял еще и там.
Но вместо того, чтобы испугаться, адептка слабо улыбнулась, протянула руку и погладила мягкую теплую шерсть.
– Хорошо, что ты пришел. Мне с тобой спокойнее.
Тут Малкольм обнаглел окончательно и полез на кровать.
Не будь он сейчас волком, от вида лезущего на кровать оборотня он бы озверел. Но что-то странное начисто стерло остатки разума и силы воли. Малкольм запрыгнул на постель под смех Аси и начал удобно устраиваться сбоку. Не в ногах, но и – чтобы не выгнали снова – не на подушке.
ХРЯСЬ!
С оглушительным треском у кровати подломились ножки.
– Бли-и-и-ин! – простонала адептка. – Малкольм меня убьет!
Проснувшийся Ося молча, но очень раздраженно на него посмотрел. И, возможно, Малкольму показалось, но еще и укоризненно покачал носом.
Зато теперь он может рассказывать друзьям, что, когда у него жила адептка, они вместе сломали кровать.
Жаль, что у него нет друзей.
Итог первого дня самостоятельной жизни: минус кровать, плюс собака. Со стороны кажется, будто вышли в ноль, но вряд ли у Малкольма будет такое же мнение.
С утра я зачем-то полезла под кровать, чтобы выяснить, получится ли починить ножки или хотя бы сделать вид, что они подломились не потому, что я потащила в постель всех животных сразу. Но вместо этого обнаружила странное. Изящные деревянные ножки как будто кто-то обгрыз в самом узком месте. Вряд ли они подлежат восстановлению. Неужели даже в этом районе водятся термиты? Я думала, их давно вывели практически отовсюду. И об этом тоже придется сообщить Малкольму. Ох, впереди еще два дня в одиночестве. Только бы дом устоял!
Ося куда-то ушуршал еще до того, как я проснулась. Пес спрыгнул следом и, пока я умывалась и причесывалась, зевал и потягивался. С тоской размышляя, что взять его себе ну никак не получится, я в очередной раз, пока грелась вода на кухне, кинулась примерять платья для дефиле.
– Нет, в черном определенно нельзя идти, – вздохнула я, рассматривая собственное отражение.
Хвост вился вокруг ноги, вырез спускался к самой ложбинке, а тонкие лямки казались совсем невесомыми. Настолько, что я даже не чувствовала себя одетой.
– Придется надеть платье, подаренное Генри, – вздохнула я и опустилась на постель рядом с ним.
Пес, внимательно наблюдавший за метаниями, склонил голову.
– Как же не хочется! Но в этом…
Я растерянно себя оглядела. В сидячем положении платье вместе с коленками обнажало еще и бедра.
– Надо было завалить конкурс зелий. Да? Что ты так смотришь? Пойдем поищем завтрак. Ты вчера ничего не ел, наверняка голодный. Только чем тебя кормить?
Пес не выказывал агрессии, но я хорошо помнила утробный, полный звериной ярости, рык. У меня никогда не было даже самой маленькой собаки, и я понятия не имела ни чем их кормить, ни как это делать. Краем уха как-то я слышала, что существуют специальные корма, но на практике никогда не приходилось их покупать.
– Значит, тушеное мясо ты не хочешь… – задумчиво произнесла я.
Пес активно завилял хвостом.
Может, попытаться заказать корм? Или спросить у девочек?
Мысленно я начала перебирать всех, кто мог хоть что-то знать о собаках, а параллельно достала мясо. Вчера так испортилось настроение, что аппетит совсем пропал. А сегодня проснулся едва ли не раньше меня и вместо традиционных сырников захотелось мяса, и побольше.
При виде вырезки пес замотал хвостом активнее.
– Что? Хочешь сырое?
А собакам можно? Не просто же так для них придумывают корм. Что я буду делать, если ему станет плохо? Пищевые отравления у животных даже не проходят у нас, это программа звериных академий.
– Конечно, ты голодный. Но можно ли сырое мясо… С одной стороны, ты умный пес и не должен есть то, что тебе навредит, но с другой – я ведь помню Осю и зелье. У кого бы спросить… Ну почему Малкольм не сказал, как с ним связаться…
Пес все активнее и активнее махал хвостом, и в тот момент, когда я почти решилась угостить его мясом – настолько жалобно он смотрел, раздался сигнал МагПада.
– Вот демоны!
Вдруг это Малкольм? Проверяет, как мы тут. Или девчонки, принесли какую-нибудь новость?
Я опасливо покосилась на пса. Весь его вид так и говорил: ну давай, беги уже, наконец-то я доберусь до вожделенного сочного кусочка мяса. На всякий случай, чтобы не лишиться завтрака полностью, прежде чем отправиться за МагПадом наверх, я прихватила тарелку с мясом с собой.
МагПад удивил: вызов шел с неизвестного места, не из столицы. Пожалуй, стоило сделать вид, что я его не слышала, но любопытство жгло сильнее страха. И каково же было мое удивление, когда я увидела… отца.
– Папа! Как ты достал МагПад? У вас же нет связи!
– Привет, дорогая. Небольшая командировка в более развитые районы. Буквально на пару дней, вот решил тебя вызвать. Как у тебя дела?
– Отлично, хотя дистанционка – это странно. Но у нас много пар, даже бывают практики и… гм… конкурс тут, в общем… времени почти нет.
– Ну и славно, мы с мамой очень переживаем. С Малкольмом сдружились?
– Пап, он же мой преподаватель!
– Да? – Папа явно сделал вид, что удивился, и я укоризненно покачала головой.
– Да, и не говори, что не знал.
– Анастасия, – строго произнес он, – не думаешь же ты, что я слежу за карьерами и личными жизнями всех своих подчиненных? То, что Малкольм преподает, я знал, но совершенно не вникал, где именно. Но я очень рад, что ты в порядке и можешь учиться.
– Спасибо тебе, пап, – улыбнулась я. – Слушай, у меня тут вопрос, а Малкольма как раз нет.
Я подхватила МагПад и понесла вниз.
– Ты не знаешь, собакам можно сырое мясо? Вчера я нашла раненого песика. Кажется, он хочет, чтобы я дала ему сырого мяса, но я не уверена, что собакам можно.
– Вообще нежелательно, но если ты имеешь в виду мясо для тартара, которое ешь обычно, то все должно быть в порядке. А что за собака?