Я вздохнула. Протянула руку, перегнувшись через Малкольма, чтобы потрепать Осю, и решила не убирать, оставить на его груди, чтобы чувствовать, как бьется сердце. Размеренно, ритмично.
– Я хочу семью. Настоящую. Не просто формальный брак, когда люди живут вместе, потому что привыкли. Потому что когда-то была любовь, потом она переросла в привычку и уважение друг к другу за былые заслуги. Когда супруги знают друг о друге только предпочтения в еде. Хочу вместе путешествовать, завести общих друзей, обустроить дом. Болтать о всяком, о новостях, прочитанных книгах, о магии. Не сейчас, чтобы вот взять и пожениться, а как-нибудь потом, в обозримом будущем, когда я смогу быть равной мужу, а не хихикающим недоразумением с рожками. А ты одиночка. Оборотень. Семья – не твое, и все эти сопли тоже. Ты привык быть один, ни с кем не делиться сокровенным. Из двух совершенно разных представлений о будущем нельзя сделать общее. И порой лучше даже не пытаться.
– Значит, цель отношений – выйти замуж?
– Нет. Но я хочу быть с кем-то и знать, что когда мы будем готовы, то станем семьей. Это своего рода… не знаю, уверенность в завтрашнем дне. В том, что между нами что-то большее, чем просто интрижка. Может, ничего и не получится, не все отношения кончаются свадьбой. Но это не должно быть известно еще в начале.
Малкольм долго молчал. В комнате было слышно, лишь как Ося старательно вылизывает миску.
– Мне нравится, – наконец произнес он.
– Что?
– Все. Твоя концепция отношений и семьи. Отношение к этому вопросу.
– Серьезно?
– Я не против семьи. Глобально. Но у меня ее никогда не было, а я не люблю осваивать новое. Если и связывать с кем-то жизнь – то с тем, кому можешь доверить самые страшные свои секреты.
– У тебя они есть? – Я затаила дыхание.
– Парочка найдется.
– Даже если мы рискнем, папа никогда не позволит. Ты же видел, как он взбесился. Я не хочу вечно прятаться, я…
– Все зависит от того, хочешь ли ты рискнуть.
– Но…
– Я могу решить вопрос с твоим отцом. Мы же друзья, помнишь? Думаю, знаю, что именно не нравится Братису. Но я не стану с ним бороться, если тебе не нужно, чтобы за тебя боролись.
– Я бы очень хотела… – с трудом справившись с дыханием, прошептала я, – чтобы ты за меня поборолся.
Мы потянулись друг к другу почти одновременно – Малкольм на долю секунды раньше. И наши губы встретились. Сначала мимолетно, потом горячо и требовательно. Самый откровенный поцелуй в моей жизни. Очень реальный, очень горячий. На грани дозволенного в один миг, и в следующий – за гранью. С обжигающими прикосновениями ладоней под тонкой тканью пижамы.
Хвост заметался в истерике, когда Малкольм поймал стрелочку и пощекотал ею мой живот. Внутри все свело приятной судорогой. И вместо разумной мысли «Останови его!» в голове промелькнуло желание большего.
Совсем новое чувство.
БАМС!
«Чпок!»
Ося виновато попятился, а мы подскочили. Самоохлаждающаяся миска с грохотом покатилась по полу, а затем магия в ней не удержалась – миска разлетелась на части, усыпав пол мелкой крошкой льда. Ни о каких прятках в шкафу не могло быть и речи, мы просто не успели сориентироваться! Дверь распахнулась, вспыхнул свет, и весь гостиный дом, должно быть, затрясся от командного голоса отца:
– Анастасия Драйвер! Что здесь происходит?! Я, кажется, просил тебя не встречаться с этим…
Он осекся, потому что раздалось грозное:
«Чпок!»
И следом:
«Р-р-р-р!»
– Ой-ой-ой! – Малкольм за секунду сообразил, что сейчас будет, и поймал раздувшегося тролля на лету.
Но Ося все же успел хищно клацнуть зубами перед носом отца.
Опытного разведчика, повидавшего в жизни разное, сложно было смутить. Но даже он удивленно моргнул и посмотрел на Осю.
– Что это?!
– Осенька, – с легкой обидой в голосе ответил Малкольм. – Не оно, а он. Мой питомец.
– Не знал, что ты любишь домашних животных.
– Да я и домашних адепток не очень.
Воцарилась неловкая пауза. Я как могла пригладила волосы, одернула пижаму и прижала беспокойный хвост к одеялу, чтобы предатель не выдал мое волнение. Закусив губу, я вглядывалась в отца, пытаясь понять, убьет он нас на месте или позволит попрощаться с друзьями. Но папа выглядел почему-то не столько злым, сколько удивленным.
– Может, поговорим? – мрачно поинтересовался Малкольм. – Выпьем.
– А… – папа с легкой опаской кивнул на Осю, – он чего?
– А ты Асю обижаешь. Ося за Асю любого порвет, а потом всосет и не подавится.
– Да, – после долгой паузы ответил отец. – Выпить, пожалуй, стоит.
Они расположились в кухне, где Братис, выглядевший так, словно получил по голове пыльным мешком, достал бренди и разлил по бокалам. Даже Анастасии немного перепало, на самом донышке, но она все равно вцепилась в стакан, как в спасательный круг. Все это время еще не вернувшийся в нормальные размеры Ося крутился под ногами в ожидании момента, когда все отвлекутся, чтобы цапнуть Асиного обидчика за палец. Приходилось то и дело его ловить.
– Нельзя! Ося! Слышишь? Нельзя, это Асин папа! – не выдержал Малкольм.
Тролль посмотрел на него большими умными глазами и кивнул носом. А потом, когда Малкольм отвернулся, улучил-таки момент и цапнул Братиса за пятку.
– Ай! – подскочил тот, но героически сдержался и не отправил тролля в полет.
– Ося! – рявкнул Малкольм. – Кыш! Иди отсюда давай.
– Какая интересная тварюшка, – хмыкнул Братис. – Твоя?
– Ректора. Выдал на сохранение и воспитание до конца карантина. Не слышал там от своих источников, когда все это веселье кончится? Я порядком задолбался сидеть дома. И адепты уже сходят с ума.
Они как будто вели светскую беседу! Словно Братис не застукал Малкольма в спальне дочери и не запретил неделей раньше им даже думать друг о друге!
– Пока все тихо. Думаю, они ждут зимы. Нет никакого шанса бороться с пыльцой, ее нужно просто пережить. А затем уничтожить все посевы, пока она не зацвела. Кстати, когда ты был волком, чихал?
Малкольм нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Кажется, нет…
– Вот и мы решили, что она действует только на людей. Но пока не поняли, случайность это или продуманная атака.
– Так ты увез Анастасию из-за нашего романа или потому что боишься, что пыльца – вовсе не результат идиотизма агромагов? Считаешь, Орхар может быть замешан? И я тоже? Или оборотень по умолчанию неподходящая пара для твоей наследницы?
– Можно еще раз, пожалуйста.
– О чем?
– Пара? Роман? Вы с Анастасией…
– Я спросил, какая истинная причина твоего желания увезти Анастасию. Если дело только в наших с ней отношениях, то это мы обсудим, но, если есть какая-то угроза или я под подозрением, я должен знать.
Братис перевел взгляд на Анастасию, тоже почувствовавшую неладное. И снова на Малкольма. Потом опять на дочь. Потом на Малкольма.
– Погоди. Вы что, вместе? Вы оба?
Они с Асей переглянулись. Даже Ося перестал планировать новую атаку и развесил длинные уши.
– Ну мы не то чтобы… – начала Анастасия, поймала взгляд Малкольма и осеклась. – Ну да. Типа того. Подожди, пап, а почему мне кажется, что ты сейчас удивлен? Я думала, ты злишься. Увез меня. Сказал, что разочарован. Двадцать раз напомнил, что это для моего же блага и что я должна забыть о нем! Ничего не поняла, если честно.
– Я понятия не имел, что ты встречаешься с Малкольмом!
– Тогда о чем ты говорил, когда ворвался в его дом и утащил меня едва ли не за ухо?
– О Генри Нолане, пресвятые боги! О сыне орхарского посла! Все газеты писали о вашем романе.
– Я не встречаюсь с Генри! И не читаю газет. Они, похоже, у вас там сильно несвежие, потому что мы с Генри давно расстались. Бесповоротно и окончательно.
– Значит, вы с Ноланом-младшим не встречаетесь…
– Определенно нет.
– А ты встречаешься с Малкольмом?
– Ну-у-у… да… но неопределенно.
И Братис сделал то, что Малкольм меньше всего от него ждал: рассмеялся, замахнул сразу стакан бренди и поднял с пола ошалевшего Осю, которым еще никогда не занюхивали выпивку.
– Слава всем богам! Анастасия, ты доведешь меня до приступа. Генри Нолан… зачем ты вообще с ним встречалась?
– Ты же не выдал мне список запретных имен. Что не так с Генри?
– А тебе мало? – вырвалось у Малкольма.
До него только сейчас начало доходить. Братис увидел где-то сплетни про послячьего сына, увидел в них имя своей дочурки, рассвирепел и принесся воспитывать. А они, как два нашкодивших тролля, даже не подумали, что пришли не по их душу.
– Так в том, что мы с Малкольмом… – Ася покраснела. – Нет проблемы?
– Конечно, нет. Почему, как ты думаешь, я попросил его за тобой присмотреть? Да я надеялся, что вы друг другу понравитесь! Малкольм – очень хороший мальчик, а ты – хорошая девочка. И вы были бы прекрасной парой, я думал об этом несколько лет.
– Папа! – возмущенно воскликнула Ася.
Малкольм рассмеялся. Серьезный разговор, похоже, отменяется. И безрадостное будущее тоже. Только вот эйфорию от проблемы, что решилась, не успев возникнуть, омрачили два момента.
Во-первых, он снова попался на манипуляции Братиса и, как послушный пес, влюбился в вовремя подсунутую девушку.
Во-вторых…
– Так я могу вернуться? Снова жить в доме Малкольма, с Осей, сидеть на лекциях и не тратить твои деньги в этом обалденно дорогом гостевом доме? Ваш уговор еще в силе? – с облегчением спросила Анастасия и вопросительно посмотрела на Малкольма.
Тот кивнул – пожалуй, слишком поспешно.
Ему тоже хочется, чтобы она вернулась.
– Нет, если ты пообещаешь, что не будешь общаться с Генри Ноланом. Это очень, очень важно, Анастасия!
– Клянусь! Он и сам больше со мной общаться не захочет. Это мы с Осей гарантируем.
Она повернулась к Малкольму. За сияние в ее глазах он мог отдать половину мира. А с него попросили всего лишь…
– Папа ведь может пожить у тебя какое-то время?