– Проведем эксперимент в академии, а если сработает, распространим на всю Амбрессию! – постановил он.
И уже через несколько дней добрую сотню троллей доставили в столицу.
Адептам строго-настрого запретили их кормить, трогать и обижать. Тут и пригодились свойства МагПадов: умело развешанные в коридорах, они позволяли специально выделенным стражам следить за поведением адептов и быстро наказывать за любой косой чих в сторону троллей.
И вот в день финала мы все собрались, чтобы проверить теорию Малкольма, наконец-то выйти из заточения и выяснить, кто же из нас с Дариной самая красивая и одаренная адептка академии.
Девушки так возмущались, что испытание одаренности провели внепланово и не дали им блеснуть талантами, что в финале (перед тем, как выступим мы с Дариной) им разрешили представить проекты. А преподаватель артефакторики пообещал для лучших проектов пятерку без экзамена. Вполне неплохой приз.
С утра принесли платье. В закрытой коробке, которая должна была открыться не раньше и не позже шести. Спонсоры все же вернулись и согласились оплатить финал конкурса.
– Это нечестно! Скажи, это ты придумал? Потому что я отказалась показывать тебе артефакт, который разработала?
– Я знаю, какой артефакт ты разработала. Чехол для МагПада, который блокирует его магические волны. Чтобы не запирать его в ящик, а бросать где попало.
– Как?! Как ты это сделал?!
Папа, читавший в гостиной свежую газету, рассмеялся.
– Почему у меня ощущение, что вы оба что-то скрываете? Будто у вас есть какая-то общая тайна, которую вы тщательно прячете от меня!
Малкольм убрал в сумку документы, взглянул на часы и поспешно меня поцеловал.
– Не очень тщательно, если честно. Все, я ушел, у меня куча работы. Увидимся вечером!
И ушел. Оставив меня мучиться, гадать и ходить вокруг коробки с платьем в ожидании, когда можно будет открыть и увидеть, что же приготовили мне для финала.
После обеда я села готовиться к выступлению и репетировать речь, а папа, по обыкновению, ушел в кабинет. Он неплохо вписался в жизнь дома, и даже Малкольм почти смирился с присутствием старого друга.
Спустя несколько часов папа позвал меня:
– Асик, звездочка моя, иди сюда.
Обычно так ласково он со мной не говорил. Папа вообще не терпел нежности, проявления чувств и прочей ерунды. И если уж он начал нежничать со мной, то случилось что-то невероятно серьезное.
– Садись, дорогая. Волнуешься?
– Немного. Мне еще сложно привыкнуть к новой внешности. Но конкурс помогает.
– А то, что творится в МагПаде?
Я вздохнула. На МагПад можно было не обращать внимания, тем более что с тех пор, как мы начали его запирать, новых серий почти не было. В основном кусочки из пар, с этапов конкурса и просто сплетни. Если поводов для них не было, сплетни придумывались.
Мы уже много раз расставались, Малкольм мне изменял, я изменяла Малкольму, мы собирались жениться и я беременела. Кажется, раза два. А родить не успела только потому, что никто не придумал, как это могло произойти в такой короткий срок.
Но если не заходить и не читать, со сплетнями вполне можно было жить.
– Ты любишь Малкольма? – задал папа очередной вопрос.
– По-моему, рано говорить о любви. Он мне нравится. Он веселый, умный, интересный. С ним мне хорошо. И он помогает быть… собой. Не знаю, сложится ли у нас что-то, мы довольно разные. Но я очень надеюсь.
– Ты совсем выросла. У меня только одна просьба, Ася: не делай Малкольму больно. Он хороший мальчик, который заслужил любящую семью.
– Мальчик, – хмыкнула я. – Да он мне экзамен завалил! И, кстати, я так и не получила подтверждения, что не завалит снова.
– Я узнал его совсем ребенком, мальчишкой. Думаю, Малкольм не очень-то мне рад. Да, я надеялся, что вы найдете общий язык, и даже, можно сказать, мечтал, что полюбите друг друга. Но лезть в вашу жизнь я не стану. И поговорить хотел немного о другом. Те сплетни, что выкладывают в ваш МагПад, ты знаешь, кто это делает?
– Генри? Других кандидатов нет. Он меня ненавидит. А с тех пор, как узнал, что я живу у Малкольма, просто взрывается от злости.
– Это не Генри, детка. Хотя он принимает активное участие в травле. Но это не его рук дело.
– Откуда ты знаешь?
Папа тяжело вздохнул. Так он вздыхал, когда собирался в чем-то признаться.
– Я не все тебе рассказывал о своей работе. У меня есть кое-какие связи…
– Какие связи?
– В разведке.
– В разведке? Ты же… ну… хорошо, и что?
– Возможно, это не просто связи. Возможно, я работаю в разведке. Анастасия, это никому нельзя рассказывать. Я не в отставке, я все еще в строю. И моя работа строго засекречена. Это причина, по которой мы живем у самой границы. И это причина, по которой тебе нельзя общаться с Генри Ноланом. Его отец подозревается в шпионаже в пользу орхарских сепаратистских группировок. Я пытаюсь его раскрыть. Если Ноланы узнают…
– Я поняла, пап. Ты можешь на меня положиться. Никому и ничего не скажу, а Генри для меня давно не существует. Хотя я немного расстроена, что ты не рассказал мне раньше. Мой отец – разведчик!
– Это вопросы государственной важности, Анастасия. Дети – слишком легкая мишень для моих врагов. Было непросто отпустить тебя в столицу, оставить здесь одну. У нас появилась информация, что Нолан-старший, вероятно, замешан в истории с пыльцой. И я подумал, что только Малкольм может защитить тебя.
– Он защитит, – сказала я. – Он надежный.
– Знаю. Но, как я сказал, опасность для тебя исходит не от Генри. К сожалению, я не могу раскрыть ее официально и наказать человека по закону. В этом случае придется предоставить доказательства, а сделать это, не раскрывшись, я не могу. Поэтому тебе, детка, придется справиться самостоятельно. Необходимость бросить тебя одну ради безопасности Амбрессии разрывает мне сердце. Но я поклялся королю. Мой долг важнее всего на свете, Асик.
– Я знаю, пап. Мне не нужны такие жертвы. И я сильнее, чем кажусь. Я справлюсь. И Малкольм мне поможет. Если это, конечно, не Малкольм.
При виде выражения лица отца я похолодела.
– Это что, Малкольм?!
– Нет. Посмотри сама.
Он протянул мне МагПад.
И я хотела бы сказать, что увиденное стало неожиданностью. Но на самом деле имя того, кто так старательно пытался уничтожить мою жизнь, я давно знала.
Перед финалом девушки собрались за кулисами. Все как на подбор красавицы, с прическами, усыпанные блестками, увешанные украшениями. В разноцветных платьях на любой вкус и цвет.
Кроме финалисток. Глядя на Дарину, я словно смотрелась в зеркало.
В коробке, открывшейся ровно в шесть, я обнаружила роскошное малиновое бальное платье. Расшитое золотом, оно струилось, в движении словно превращаясь в иноземный цветок.
«Вы все прекрасны по-своему. И сегодня это будет как никогда очевидно», – гласила таинственная записка.
Гениально и жестоко. В стиле Малкольма Кригана. Он всегда говорил, что сравнивать что-либо магическое нужно в абсолютно одинаковых условиях. Правда, это относилось к экспериментам на практических занятиях, а не к конкурсу красоты.
Но определенно сработало. Мы стояли в ожидании начала, в одинаковых платьях, но при этом совершенно разные. Впрочем, меня мало интересовали соревнования.
– Можно тебя на секунду? – спросила я. – Надо поговорить.
– Конечно. – Дарина улыбнулась и, изящно подняв подол, вышла из толпы. – Как тебе идея с платьями? По-моему, гениально. Будут оценивать действительно красоту, а не внешний блеск…
– Зачем? – оборвала ее я.
– Что?
– Зачем ты все это делаешь? Что я тебе сделала, Дарина? Зачем ты влезаешь в мой МагПад и шпионишь за нами с Малкольмом? Зачем выкладываешь все эти… сплетни и гадости?
– Ась, ты чего? Это Генри, наверное, я вообще не в курсе…
– Я знаю, что это ты! Генри, конечно, помог чем смог, но это ты все придумала, Дарина. Это ты распускала слухи, ты писала гадости, ты, зная, что между мной и Малкольмом ничего нет, заставила всех поверить в обратное! Ты влезла в мою жизнь, ты все это время ненавидела меня! Сначала я думала, что мне все кажется. Что я себя накручиваю, что не должна сомневаться в подруге. Но снова и снова я задавалась вопросами без ответа. Как Генри узнал, что Малкольм уехал? Почему ты соврала о блюде, которое собиралась готовить? Почему отговаривала меня от платья? Да за что, Дарина?!
Несмотря на то что мы отошли в сторону, разговор быстро стал центром всеобщего внимания. Дарина могла бы сопротивляться и дальше, но что-то в моем облике и голосе дало ей понять: я знаю точно.
Сначала подруга (хотя стоило назвать ее бывшей) молчала, сжав губы. В ее глазах бушевал целый океан эмоций.
– Ты все время получаешь то, что хочешь! То, что у меня нет даже шансов получить! Сначала Генри. Ах, я такая скромная бедная девушка богатого наследника, ах, мои чувства такие искренние! Потом ты такая «ой, у меня растут рога, я превращаюсь в сексуальную демоницу и ужасно этого стесняюсь!».
Дарина таким мерзким и писклявым голосом меня передразнивала, что хотелось перевести разговор на уровень безобразной женской драки.
– Но я смирилась. Я решила – не судьба! Такое бывает: парень, который тебе нравится, выбирает твою подругу. Не конец света. Оглядись – и найдешь более достойного! И я нашла!
– Малкольм, – выдохнула я.
Дарине он нравился. Об этом знали все, включая меня. И никто об этом не вспомнил. Все с упоением наблюдали за сериалом, мы с Малкольмом строили отношения, и никто не подумал о Дарине. Приз «Подруга года» я точно проиграла.
– Но даже тогда я заставила себя отмахнуться. Подумала, что у меня в жизни еще будет много влюбленностей, отношений. И все их ты забрать не сможешь. Я надеялась отвлечься, победить на конкурсе, привлечь внимание… НО ТЫ И ТУТ У МЕНЯ ВСЕ ЗАБРАЛА, АНАСТАСИЯ!
Я вздрогнула, когда Дарина сорвалась на крик. Остальные девушки отпрянули. Кто-то достал МагПад, но я не обратила внимания. Все равно это будут обсуждать. Лучше уж пусть будет доказательство, а не искаженный и сто раз пересказанный разговор.