Почему-то чай в Церенте имел более насыщенный вкус, чем на Земле. Чем это объяснить, я не знала. Можно было найти сотни причин: от чистого воздуха до влияния магии стихий или банально иным сортом. Я не гурман и точно не перепробовала все те, что выращивали в моем родном мире.
Чайник закипел, и я сняла его с плиты, наливая кипяток в маленький заварник. Наверху до сих пор было весьма оживленно, никто не спешил уходить, даже Альбер с Тарой.
«Какая-то странная перетасовка…» — подумала я, вспоминая ту фотокарточку из тайной комнаты. Все осталось как прежде, кроме Леи, а я будто просто ее заменила.
Мысль была неприятной, и я постаралась поскорее выкинуть ее из головы, чтобы не портить настроение.
Ни о чем не думая, я повернулась к столу и едва не вздрогнула, напоровшись взглядом на ведьму. Женщина, как и в момент нашего столкновения несколько месяцев назад, сидела на стуле, полностью в черных одеждах, будто огромный нахохлившийся ворон. Но все же в этот раз было одно изменение — она раскладывала перед собой разные камешки, птичьи перья, глиняные слепки с символами, на которых оказались какие-то криво вырезанные символы.
Лареция…
Ее имя я, казалось, запомнила на всю жизнь. И у меня для этого имелись веские причины.
— Добрый вечер, — проговорила я, стараясь быть вежливой.
Все же я живу в ее доме… Пусть я не знала этого сразу.
«Относись к ней с большим пониманием. Ее непростой дар оставил свой отпечаток, поэтому она не всегда бывает достаточно любезной», — вспомнила наставление ректора.
Как только у меня выдалась возможность, я расспросила главу академии о Лареции.
Полученная от него информация не была подробной, но ее оказалось достаточно, чтобы переосмыслить все поступки и хотя бы попытаться пересмотреть свое мнение об этой женщине.
Сложно представить, какой бы я стала в ее годы, если бы меня посещали видения. Вполне могла сойти с ума. Картины чужих смертей перед глазами не настраивают на позитивное отношение к жизни. Не секрет, что с возрастом все шероховатости нашего характера обостряются, превращаясь в острые углы. Или наточенные ножи…
Ведьма подняла взгляд. Ее глаза оказались затянуты, словно вобрали в себя кусочек грозовых облаков, скользящих по небу.
Жутко. Отталкивающе. И противоестественно.
Я сцепила челюсти, призывая себя оставаться на месте.
Лареция моргнула, и поволока пропала, растворилась подобно туману на цветочных полях. Остро глядя на меня, будто пытаясь что-то отыскать, она пробормотала:
— Ты повзрослела.
Не знаю, что именно она имела в виду: внешний облик или то, что внутри. Если женщина говорила о последнем, то я бы охарактеризовала это иначе — почти освоилась в новом мире, набралась опыта.
Но тем не менее мне стало приятно. Это звучало как своеобразная похвала.
По крайней мере, меня не назвали проклятием…
— Вам налить чаю? — спросила я, уже направляясь к кухонным шкафчикам.
Розенталь говорил, что она редко отвечает напрямую. И вообще скрывает свое существование, не желая привлекать внимание остальных магов.
Мне уже было известно, что Александр с самого начала знал о личности хозяйки дома и утаил это от меня. Вот не зря же тогда на лестнице мне показалось, что огневик что-то недоговаривает. Тогда я еще не очень понимала нашу связь, поэтому и оказалась обманутой.
Мы тогда были знакомы всего ничего, не удивительно, что Розенталь не раскрыл мне эту тайну. По крайней мере утешало, что ни Вацлав, ни Мартин до сих пор и не подозревали о Лареции. Пусть водник и столкнулся с ней на празднике Луны, но наверняка уже позабыл о том неприятном происшествии. Наверное…
— Не откажусь. А если поделишься одной из булочек, что лежат на верхней полке, то и помогу, — отозвалась женщина, и я уже повернулась к ней спиной, чтобы выполнить просьбу, как замерла. В голове будто щелкнули выключателем, и меня озарило.
Так вот кто крал мою еду! Даже полку мою знает, не унюхала же?
Я молча достала сверток с прикупленной сегодня выпечкой. Выудила из него пирожок с сыром. Он определенно не являлся сладкой булочкой, но подозреваю, для Лареции не было никакой разницы.
Совсем скоро я подошла к ней ближе с тарелкой и кружкой в руках. Пар дымком поднимался от посуды, распространяя терпкий аромат чая.
— Ты довольно долго пробыла на Земле, — заметила ведьма, пока я ставила на свободный край стола угощение.
— Долго разбиралась с тем, как вернуться, — ответила я, чувствуя себя не в своей тарелке рядом с дамой.
Она кивнула.
Я же вспомнила, как мне было страшно. Каждый день, видя в себя в зеркале, я думала, что медленно умираю. Потом гнала эти мысли прочь, не намереваясь сдаваться.
После возвращения в Церент первое время у Хильды я просыпалась от тревожных снов, в которых так и не смогла вернуться сюда. Даже плакала, видимо, избавляясь слезами от пережитого напряжения.
— В вашем мире давно не было крупных войн. И судя по трудам некоторых ходящих между отражениями, идет расцвет культуры, — продолжила Лареция.
— Расцвет культуры? — задумчиво повторила я. — Возможно.
Моя бабушка, когда я была еще маленькой, часто говорила: «Ничего, выживем». В детстве мы с братом могли проводить у нее недели, пока родители находились на работе. И я далеко не сразу стала придавать значение этому «выживем». А когда задумалась, оно показалось мне неприятным, заранее настраивающим на что-то тяжелое. Лишь чуть позже я поняла, что она жила в совсем другом времени и тогда большинство людей действительно выживали.
У моего же поколения куда больше свободного времени и возможностей, не говоря уже об интернете. Поэтому да, возможно, идет некий расцвет культуры. Хотя все равно это спорное утверждение.
— Сказанное лишь мое предположение, но я считаю, что именно поэтому стихийников становится больше, а дар их усиливается. Раньше все иномирцы, поступающие в академии Церента, имели шестой уровень, даже пятый не встречался, — глядя словно сквозь меня, сказала женщина.
Ведьма вновь посмотрела на горстку принесенных ею предметов. Потом выбрала мутный камень темно-серого цвета, что выглядел абсолютно непримечательно, как те, что можно было просто подобрать на краю дороги, гуляя по улице.
— Возьми. Пригодится. Носи с собой. — Она положила камень на край стола, а остальные свои сокровища стала собирать и прятать в карманы.
— Зачем он? — спросила я, прикасаясь к прохладной поверхности.
Будто обычный гравий…
— Поймешь, когда понадобится, — пробормотала Лареция и встала на ноги, взяв в одну руку кружку, а в другую пирожок с тарелки, а после спешно, но бесшумно покинула кухню.
Глава 23
Когда-то у меня была простая цель. Хотя раньше она казалась мне безумно важной. Словно без нее всей остальной жизни не будет. Сейчас же я считала ее глупой, настолько нелепой, что сводило зубы.
Мой комплекс отличницы явно давал трещину. Теперь выучиться не казалось мне всем смыслом жизни. И появилось понимание существенной разницы между просто быть прилежным — зубрить домашку, запоминать многочисленные даты и расположение городов на карте — и действительно соображать и принимать правильные решения.
Именно об этом я думала последнюю неделю — тренируясь, посещая занятия, и даже сегодняшним утром перед тем, как отправиться в академию, откуда участников первого дня привезли прямо на столичную арену.
Ректор пожелал нам удачи и мимолетно попросил вести себя прилично. Особенно Мартина. Оказывается, в прошлом году водник вывел из себя какого-то студента с другой академии, так что тот подкараулил Белроуза в уборной. Ничего страшного не произошло, но был скандал и обе академии получили выговор.
Магистр Бром же дал последние наставления и ушел. Сидеть на специально огороженной трибуне и дожидаться своей очереди нам предстояло одним.
Уже несколько минут вокруг царил шум. Тонкая магическая заслонка, оградившая нас от остальных зрителей, не полностью сдерживала звуки, превращая их в монотонное гудение.
По искажению светлых дымчатых облаков, плывущих по небу, я насчитала два защитных купола, к которым прибавлялась внутренняя преграда, что вырастала от поля, где должно пройти представление, и уходила вверх, прикрывая трибуны.
Сама по себе столичная арена представляла собой огромное грушеобразное строение, по основному ободу которого располагались ряды сидений, а в самой вытянутой широкой части их заменяли просторные, выдающиеся вперед балконы. Последние несли за собой такую же роль, что их меньшие собратья в театрах на земле, — там заседала вся элита: богачи, аристократы и известные маги.
Временами я опускала руку в карман куртки, просто накинутой на плечи, и нащупывала гладкий камушек, полученный от Лареции. Александр, узнав о нашей беседе с ведьмой, теперь каждый раз спрашивал об этой штуковине, напоминая носить ее с собой. Это даже немного раздражало.
Среди других зрительских зон легко угадывался балкон всего с несколькими высокими черными креслами. Они, словно надзирающие тени, расположились на одной из самых верхних точек. Место короля… Сейчас оно пустовало, и отсутствие правителя заставляло Розенталя хмурить брови и сжимать и разжимать ладони, будто он разминал пальцы.
Под курткой на мне было надето серебристое платье, подол которого заканчивался чуть выше колен и выглядел странно, словно его порезали ножницами на прямые лоскуты. Но пусть сейчас оно казалось непримечательным, стоит выйти из тени, и эти отрезки ткани засверкают.
Наряды нам шили за счет организатора турнира, и с первого взгляда становилось понятно: они не поскупились.
«По крайней мере на мне есть лосины», — отвлеченно подумала я, глядя на девушек из других академий, — некоторые были облачены в помпезные, впечатляющие, но неудобные платья.
Команды разделяли тонкие перегородки, и честно говоря, они не спасали. В первые минут пять на соседнем сидении от меня сидел Доминик, и чем чаще я его встречала, тем больше думала, что он та еще заноза в заднице. Этот парень беззастенчиво пялился на мои ноги, что плотно облегала ткань.