«Абсурдные теории возникновения магии, дошедшие до наших дней», автора Бориса Моисеева.
Книга была написана очень доступным языком. Он расписывал своё видение и приводил интересные аргументы, порой высмеивая древние и не очень теории, что делало книгу очень увлекательной.
Но я наоборот отнёсся к этой книге со всем вниманием. А всё потому, что, когда я взял эту книгу, мне на глаза попалась карточка с фамилиями читавших эту книгу. И в ней были такие фамилии: Д. Меньшиков, Н. Рюрикович, А. Рюрикович, А. Щеглов, А. Столыпин и, что меня ещё сильнее удивило, Т. Тьер. Причём запись отца была самой крайней.
Пока я никому не говорил о своей находке. Ведь по сути, что такого, что все известнейшие фамилии читали эту книгу. Но, как говорит Ля Фисто, случайности не случайны. И поэтому я читал эту книгу стараясь понять, что всех этих людей заинтересовало в ней. Но с другой стороны, раз её не убрали с книжных полок, то никаких больших секретов в ней нет.
Когда прозвенел звонок с нижних ярусов аудитории раздался печальный стон. Отложив книгу, я дождался Исаврийскую и Романову, и мы вместе направились в столовую. Мне ещё оставалось прочесть две трети, и я надеялся, что найду ответ, чем заинтересовала этих людей, казалось бы, простая книга?
— У нас следующим уроком фехтование, — произнесла Ланель. — Ярар, ты пойдёшь на урок?
— Скорее всего, да, — ответил я. — Насколько я помню, сегодня должен вести урок новый преподаватель. Мне будет интересно посмотреть на его уровень. К тому же после урока состоится дуэль Солженицына и простолюдина.
— Ты тоже уже слышал? — немного удивившись спросила Романова.
— По-моему об этом на каждом углу по всей Академии говорят, — ответил я.
— Странный он, — задумчиво произнесла Романова.
— И чем же? — спросил я.
— Он отказался стать слугой нашего рода. Это ж каким эго надо обладать, чтобы отказаться от такого предложения?
Для меня слова, произнесенные Анастасией, стали неожиданностью.
— Может он заключил договор с другим родом на более выгодных условиях?
— В чем и дело, что нет, — ответила Романова. — Мы наводили справки в канцелярии, ничего такого не было. Этот Матвеев сам по себе. Однако на что он рассчитывает? У него ранг подмастерье, в принципе, как и у графа Солженицына. Но последний недавно вернулся с гражданской войны и, судя по слухам, там он смог проявить себя настолько, что глава рода стал рассматривать его кандидатуру в качестве наследника!
Я немного удивился такой осведомлённости Анастасии, спросил об этом. На что она ответила.
— С ним на курсе учатся его вассалы. Это они распространяют слухи об этом.
— Странно, — задумчиво сказал я и увидев взгляды девушек, направленные на меня, продолжил: — Апраксин намекнул, что этот граф любит, когда девушки против его общества.
Несколько секунд понадобилось, чтобы Исаврийская и Романова поняли смысл моих слов.
— Мне тоже это известно, — произнесла Романова. — Но скажи, разве таких дворян не большинство? — И видя, как я хмурюсь: — Ярар, не меряй всех по себе. Хоть я не одобряю такого, но Солженицыны, если девушки от них понесли, принимают их наложницами в род. И тут ещё стоит подумать где бы простолюдинке жилось лучше. На земле или в дворянском доме, а…
— Настя, — перебила её Ланель, — ты рассуждаешь так, потому что не понимаешь о чём говоришь.
— Что я могу не понимать? — с обидой в голосе спросила Романова.
— Ну, как минимум, каково живётся девушкам после того, как их взяли силой? Ведь по сути тебе повезло родиться в великом роду. Ты не сама достигла своего нынешнего положения. За тебя это сделал род! А лиши тебя поддержки рода, то кем бы ты стала?
— Будто тебе повезло меньше? — прошипела Романова.
— Не меньше, — спокойно тоном ответила Ланель, — но я не рассуждаю вслух о благе изнасилования дворянами простолюдинок. И уж поверь, я с твоей точкой зрения ни капли не согласна.
Я был немного удивлен словами Ланель. При многих её положительных качествах, мне порой сильно не нравилось, как она разговаривает со своими подданными. А сейчас я увидел, что у принцессы есть свои понятия чести, которые мне ещё предстоит понять.
Ланель, заметив, что подруга на неё начинает обижаться, постаралась сгладить этот разговор, сменив тему.
— Ярар, если не секрет, скажи, что от тебя хотела Волконская?
— Исцеления, — ответил я таким тоном, будто это было и так очевидно.
— А что с ней? — с удивлением спросила Романова.
— Думаю, всему виной заклинание вакуумного взрыва, — стал отвечать я. — Графиня после него лишилась слуха.
— Судя по тому, что она плакала, ты отказал ей? — спросила Ланель.
— Я согласен ей помочь, если она оплатит мои услуги, — ответил я.
— И что же ты с неё запросил? — вновь задала вопрос принцесса.
— Триста тысяч.
— И что, она отказалась? — я кивнул. — А как же Меньшиковы? — недоуменно спросила Ланель.
— Отказали, — ответил я.
Исаврийская остановилась, не веря в услышанное. Она посмотрела на нас, после чего продолжила путь.
— Что тебя так удивило? — спросил я.
— Просто поразилась тому, как красиво был слит один из когда-то великих родов.
Я хотел спросить о чём она, но мы уже подошли к столовой, где было не место вести такие разговоры. К тому же мне не хотелось показать свою неосведомленность перед принцессой другого государства, которая, как оказалось, хорошо ориентируется в исторических хрониках Славянской империи.
Я уже собирался пообедать в спокойной обстановке, как до нас дошли крики от студентов, стоящих у стола с раздачей бесплатной еды.
— Началось, — произнесла Романова.
— Ты о чём? — спросил я.
— Никто не простит вызов на дуэль простолюдином благородного. И сейчас Матвееву показывают его место.
— Как-то это бесчестно, — произнесла Ланель. — Через несколько часов у него поединок, — она сделала паузу наблюдая затем как одного студента с огненного факультета окружили и методично наносят несильные удары по рукам и ногам.
Ланель посмотрела на меня и умоляющим голосом попросила.
— Ярар, ты можешь их остановить? Хоть парень и простолюдин, но, на мой взгляд, он имеет право вступиться за поруганную честь сестры.
— А почему ты не сделаешь это сама? — спросил я.
Она с недоумением посмотрела на меня.
— В мои планы не входит ухудшение взаимоотношений с великим родом Солженицыных, — ответил я.
— Жаль, — с грустью произнесла Ланель, наблюдая за тем, как происходит психологическая ломка трехстихийного мага.
Мне вот просто интересно, неужели Исаврийская и впрямь решила, что я пойду защищать Матвеева. Не спорю, он мне интересен, а если быть точнее — его гены, но не настолько, чтобы рисковать своей репутацией среди дворян. Через пять минут унижений от Матвеева наконец-то отстали. После чего он, не подходя к раздаче еды, ушёл из столовой.
Проследив направление, в котором он уходил, через пару минут я встал из-за стола.
— Ты нас не подождёшь? — спросила Ланель.
— Я передумал идти на урок, — ответил я. — Встретимся на арене во время дуэли.
Обе девушки переглянулись и мне показалось по их взглядам, что каждая обвиняет другую в произошедшем. Я, не став тратить время, покинул их.
С трудом, но я нашёл Матвеева. Я не стал подходить к нему сразу, решив немного понаблюдать за ним. Ведь сейчас он занимался тренировкой с клинком. И мне было интересно, что он может показать на арене. Из того, что я увидел, сделал вывод, что ни о каких плавных переходах из одной боевой стойки в другую не шло и речи. К тому же большинство его движений были рваными.
Чем-то его стиль, если так можно это назвать, напомнил мне технику инструктора, которая примерно с месяц замещала преподавателя по фехтованию.
Также я видел, что, когда Матвеев делал резкий выпад или колющий удар, он кривил лицо. Из этого я сделал вывод, что били его сильнее, чем это казалось со стороны.
Через десять минут, когда прозвенел звонок, Матвеев остался в парке махать рапирой. Прошло ещё около получаса, прежде чем он выронил рапиру. И когда он поднял её, чтобы вновь начать отрабатывать только ему ведомое движение, я не выдержал.
— Если ты продолжишь и не покажешь целителям свои травмы перед дуэлью, то ты не сможешь поднять клинок и бесславно проиграешь.
Он резко оглянулся на мой голос.
— Кто ты? — спросил он. И его взгляд нашёл на моей форме герб Тьер — огненный дракон в небе. — Ваше сиятельство, — поклонился он.
Я наклонил голову рассматривая этакую диковину.
— Что ж ты Матвеев, так себя с Солженицыным не вёл? — спросил я, решив прощупать этого парня.
Он закусил губы, я чувствовал его гнев, но взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза, не поднял. А ведь сделай он это, я бы не разговаривая ушёл. Но Матвеев ясно дал понять, что своё место он знает.
— Прошу прощения, — справившись с эмоциями, ответил он, — но с Солженицыным у нас возникли недопонимая, которые я ни с кем обсуждать не собираюсь.
— Это делает тебе честь, — внимательно присматриваясь к магу, сказал я. — Однако ни для кого не секрет, что ты мстишь за свою сестру.
Изменившаяся мимика на его лице, сказала мне больше, чем он мог сказать словами.
— Мой тебе совет, — продолжил я, — даже если ты начнёшь выигрывать, проиграй. А иначе тебе не выжить.
— Почему Вы мне это всё говорите? — спросил он.
— По-моему это очевидно. Ты трехстихийник. Ты в курсе сколько таких магов было за всю историю на Теллусе и чего эти маги смогли достичь?
— Да, — ответил он. — Значит Вы хотите, чтобы я вступил в род Тьер слугой?
Этот вопрос меня немного позабавил. И я, присев на скамейку, спросил.
— А чего ты хочешь сам?
— Что Вы имеете ввиду?
— Сегодня я узнал, что тебе предлагал стать слугой великий род Романовых. Думаю, я не ошибусь, если предположу, что это делали не они одни. Однако ты всем отказал. Поэтому я хочу понять, чего ты хочешь?