нокурсники Алекса и старшие курсы.
Девушек среди них не было. Шайна занималась в лаборатории исследованием добытого волоса декана теоретиков. Остальные батрачили на дополнительном занятии у Фармера — целитель зверствовал на физподготовке все пять лет.
Придвигались новые столы. Мужского внимания становилось больше. Причем на меня засматривались старшекурсники, подозреваю, просто не верили, что мелкая рыжая пигалица может представлять собой ходячую магическую бомбу. Но был в этом и несомненный плюс — на танцы приглашали куда реже!
Слова Алекса, что я его спутница на вечер, так и остались словами. Беннетт со свойственной ему самоуверенностью пытался добиться внимания Ариадны. Вот вам и «напитки будем замораживать»! Та наблюдала за ним с холодной отстраненностью, словно изучала редкую нежить.
Корнелия, пунцовая от смущения, путая слова, пыталась поддержать беседу сразу с тремя кавалерами. Бедняжка наверняка уже ног не чуяла. Меня приглашать на танцы опасались, от Ариадны половину желающих размяться отогнал Алекс, а дочке торговца пришлось отдуваться за троих.
К счастью, когда количество сидра перевалило за бутылку на одно лицо, парням стало без разницы, с кем танцевать. Они приглашали друг друга, спорили, кто ведет, шутили, смеялись, забывали, зачем вышли в центр зала.
Зато теперь стало понятно, почему в «Двух дорогах» работают исключительно официанты мужского пола. Нет, парни вели себя прилично, ни на секунду не забывая о том, что являются студентами самой престижной академии королевства, но их тяга к танцам могла испугать кого угодно.
Где-то я читала о нежити, способной затанцевать жертву до смерти. Подозреваю, она бы с воплями убежала от наших старшекурсников! А после вернулась и попросила дать пару уроков.
К одиннадцати вечера я, отставив недопитый бокал вина, решила незаметно исчезнуть. Незаметно не вышло. Корнелия вывернулась из рук очередного кавалера и, выдав: «Я в комнату для девочек!» — умоляюще на меня посмотрела. К походу «к девочкам» моментально присоединилась Ариадна. Алекс понял наш маневр и отвлек парней громким тостом.
Мы выскочили на крыльцо, дружно вдохнули прохладный ночной воздух, переглянулись и рассмеялись. Вернее, рассмеялись мы с Корнелией, Ариадна, наверное, впервые открыто улыбнулась и тихо сказала:
— А я-то считала, что смотрины, устроенные батюшкой на мое двадцатилетие, были кошмаром!
— Ужас! Я столько никогда в жизни не танцевала! — Корнелия наклонилась, потерла голень и продолжила, смутившись: — Я есть хочу.
— Неподалеку, у реки, есть небольшой ресторанчик, они работают до полуночи. Можем успеть, — предложила оказавшаяся не такой уж ледяной Ариадна.
— Идем! — Я подхватила однокурсниц под локти, и мы заспешили в сторону реки.
Ресторанчик «Толстая цапля» состоял из двух частей — плавучей платформы, пришвартованной у деревянного причала, и павильона у воды, из панорамных окон которого открывался вид на реку.
Я бы предпочла поужинать на платформе, но Корнелия призналась, что после танцев ее укачивает при любом резком движении. Пройдя под помпезным козырьком, подпертым двумя колоннами, мы оказались в большом полупустом зале. Заняли столики у окна. Подошедший официант вежливо сообщил, что «Цапля» закрывается через сорок минут, посоветовал взять холодный суп, овощной салат, десерт-мороженое и сок.
Пока уплетали заказ, Ариадна рассказала забавную историю появления ресторанчика. Один рыбак, работящий, но невезучий, однажды заметил весьма упитанную цаплю на коряге посреди реки. Птица лениво клевала большую рыбину, какую ему самому не удавалось поймать даже на самую лучшую приманку. Рыбак направил лодку к коряге, спугнул птицу и закинул сеть. Вскоре у него был отличный улов. История с цаплей повторялась несколько дней, пока поправивший дела страдалец не смекнул, что место, где она сидит, да и сама птица приносят удачу. Покумекав, решил открыть тут рыбную лавку. Несколько недель приманивал толстую цаплю, прикармливал, пока птица не перестала бояться и стала спокойно сидеть у его заведения. Со временем лавка стала рестораном, а цаплю, как говорят, до сих пор можно увидеть на крыше плавучей части заведения.
— Она до сих пор живая? А сколько лет прошло? — уточнила я, вспоминая, не попадались ли мне между долгопятами в книгах цапли.
— Пятнадцать.
— Да быть такого не может! — возразила объевшаяся и оттого храбрая Корнелия. — Куры столько не живут!
— Цапля — это не курица, — улыбнулась я, ковыряя ложечкой остатки мороженого.
— Если не веришь, то вот она, на крыше. — Ариадна аккуратно сложила грязную салфетку.
— Да нет там никого! — не сдавалась, покрывшись красными пятнами, Корнелия.
— Девочки! Мир, дружба, ни зомби, ни упыря вам! — шутливо перебила я спорщиц. — Сейчас выйдем и узнаем.
Незнакомые руны вспыхнули на браслете, когда я вслед за девочками подошла к услужливо открытой швейцаром двери. Хорошо, что звук срабатывает только на занесенных в память рунах. Леди на незнакомые руны не отвечают, но мама с отцом в такой дыре… Да и два пропущенных вызова от неизвестного, которые вспыхнули, стоило выйти на крыльцо.
Я мысленно собралась с духом, шагнула на крыльцо, но: «Да, слушаю», — так и не сказала. Ощущение грозы нахлынуло волной, казалось, надо мной воронка торнадо, не меньше.
Задрав голову, я будто в замедленной съемке, которую очень любили использовать журналисты в трансляциях по зеркалам, увидела летящий на наши с девочками макушки каменный козырек.
Молнии со смерчем лишь замедлили падение. Превратили глыбу в дождь опасных кусков. Неожиданно над головой заструилась магия смерти. Камни моментально превратились в пыль.
Девочки запоздало отпрянули, закашлялись.
— Вы как? Целы? Не задело? — Алекс убрал с пальцев темный туман, на его запястьях быстро исчезали черные руны, такие же, как я видела у Закери, когда мы спасали Ариадну. — Какого демона тут творится?
Беннетт замолк на полуслове, раздраженно покосился на свой карман. Вытащил браслет и, надев на руку, отошел.
К нам подбежал перепуганный швейцар, а следом — хозяин ресторации. Пара припозднившихся клиентов вызвала полицию.
Цапля на крыше плавучей платформы действительно сидела, и, похоже, она действительно приносила счастье. Потому что подрядчик, строивший здание, сэкономил на материалах и сделал колонны из дерева, снаружи покрытого штукатуркой под мрамор. Они попросту не выдержали веса массивного козырька из настоящего камня. Упади эта махина на человека, и отправился бы хозяин ресторации вместе с цаплей ловить рыбу на каторге.
— Как ты тут оказался? — поинтересовалась я, залезая в заботливо вызванную хозяином «Цапли» платформу.
— Не мог же я вас оставить без присмотра, — сверкнул самодовольной улыбкой Алекс, открывая перед Корнелией переднюю дверь и намереваясь сесть назад, рядом с Ариадной.
Но его опередили, наша леди-«лед» втащила подругу в салон и почти силой усадила рядом. И тут же приняла отстраненный вид. Алекс задорно мотнул головой, его глаза весело блеснули.
Ну все, теперь от Ариадны точно не отстанет!
До академии долетели без приключений. Привратник сухо сообщил, что до отбоя осталось полчаса. Мы так устали, что дружно его поблагодарили. Невидимый привратник с плохо скрываемым ехидством осведомился, что это нынче наливают в «Двух дорогах». Потом, снова став бесстрастным, повторил про отбой.
В комнату я вошла с единственным желанием: лечь и проспать несколько лет. Прогулка, вино, танцы и выброс силы на крыльце ресторана превратили меня в плазмодий, который только и способен, что перебирать ложноножками в сторону кровати.
Но не успела сделать пару шагов по гостиной, как из балконной двери выскочило нечто бледное, с взъерошенными черными волосами. Пискнуть не успела, как сам на себя не похожий Закери поднял меня под мышки, покрутил. Точно как батюшка. Только с нашей небольшой разницей в росте не было ощущения, что меня несет прямо к облакам. Убедившись, что я вернулась целиком и даже не покусанная, поставил на пол и, обнимая за плечи, отрывисто спросил:
— Зачем, демоны тебя забери, Кейн, ты носишь браслет, если не отвечаешь?
— Так это ты вызывал? — Я попыталась освободиться.
Шелдон лишь сильнее стиснул мои плечи:
— Я. Ты хоть понимаешь, что случилось?
— Ничего. — Мне не нравилось, когда в чем-то обвиняют без причины. — Один сэкономил, второй не проверил. А цапля у них счастливая.
— Цапля… — Закери подцепил пальцами мой подбородок, заставил посмотреть в злые и обеспокоенные карие глаза. — Занеси руны в намять.
Резко отступил, развернулся и пошел к балкону.
В детстве мы с кузинами часто ссорились. Именно тогда поняли, что если не понимаешь, о чем речь и на тебя обиделись, обнимай!
Я догнала Закери и обняла за талию со спины. Шелдон вздрогнул, потом напрягся, словно я не девушка, а зомби не первой свежести.
— Закери, я правда не понимаю, чего ты злишься. Сегодня столько всего случилось, у меня нет сил думать. Неверное, Алекс с тобой связался и сказал про козырек, но все не так страшно. Мы надышались пылью, и только, — прошептала я, уткнувшись носом в его рубашку. — Давай я завтра подумаю надо всем этим и извинюсь. Правда, я безумно устала. У меня сейчас в голове половина извилин в анабиозе!
Я потерлась щекой о его рубашку.
— Ладно, несчастье ты мое ходячее, — сдался Закери. — Давай доведу тебя до спальни, а то придется нести к Фармеру после спанья на коврике. Ну что, детеныш мартышки, идем? На раз-два, левой!
— Завтра обязательно извинюсь! — повторила я, когда мы, не меняя позы, доковыляли до пункта назначения и меня уложили поверх одеяла.
Утро началось с понимания, какой пустоголовой я была вчера. Самое место — среди скелетов на погосте! Закери чувствует смерть. Не отвлек бы его звонок, не обеспокоил, лича с два моя интуиция проснулась бы! Тут не просто извиняться надо — в ноги кланяться! Как нимфа Дастина учила.
О том, что меня могло прибить на выходе из «Толстой цапли», старалась не думать. На ходу одеваясь, решила подкрепить организм тоником, но бутылка исчезла. Залезла в шкаф, куда перепрятала эльфийское вино, однако корзина тоже сделала ноги в неизвестном направлении. Найду шутника и устрою ему сезон дождей.