– Ты же несерьезно! – попыталась я сделать вид, будто всё хорошо. Даже заглянула в его тетрадь списать, – Какая сегодня тема? А это, что за слово?..
– Ты не понимаешь, чем грозит неправильное поведение для девушки, – прошипел сквозь зубы Льюис.
И до конца занятия со мной не разговаривал.
А я и не настаивала! Нарисовала огромный цветочный луг на первой страничке и думала о чем угодно, только не о словах мадам Селесты. Отсутствие завтрака в животе и порядка в мыслях откровенно мешало сосредоточиться на учебе. А еще было такое муторное пакостное чувство, будто я могу пропустить что-то важное в своей жизни, а потом пожалеть. А что именно – было непонятно.
В перерыве между лекциями Льюис куда-то пропадал, и на следующих лекциях сидел на задворках, у самой стены, с каким-то крестьянином в рваном камзоле. Тот явно не обрадовался вынужденному соседству, но вслух не возникал.
А меня аж подташнивало!
Господин Ливергол немного встряхнул эту некстати охватившую серую муть, когда прямо из потолка аудитории полил на нас мерзопакостным дождичком. Стало холодно и противно, и я застегнула кофту до самого горла.
Издевательский хохот преподавателя пропустила мимо ушей, наоборот порадовавшись, что хоть немного появилось свежести в аудитории. Остальные студентки в шоке визжали, не понимая, зачем и почему господин Ливергол вздумал так близко познакомить их с природной силой – дождем… и явно переживали за свой макияж.
А вот мне было всё равно. Единственная студентка в спортивном костюме и без косметики на глазах – в этот момент я даже загордилась собой.
А потом был обед, ужин и пустота. Друг обиделся на меня окончательно, и, хотя я не понимала, почему мои слова его задели, ведь он точно пошутил, шанса разобраться с этим у меня не было…
Около восьми вечера внезапно вызвали в кабинет к куратору. Когда я бездумно смотрела в потолок, лежа на своей удобной широкой кровати, в дверь постучалась рыжеволосая Ауэлита и приказала следовать за ней.
Я еще подумала, что в ее обязанности входит не только присмотр за расписанием и порядком, но конвоирование. Или конвоирство?
Всю дорогу я думала, есть ли такое слово, и правильно ли его произношу. И только когда Ауэлита остановилась перед темно-коричневой деревянной дверью и, плохо сдерживая ехидство, пожелала мне счастливого вечера, я сообразила, что проворонила всю дорогу.
Вроде бы это был третий этаж? Или четвертый?
Спросить у рыжеволосой красавицы мне не позволяла гордость, да и чувство неприязни, не пойми, откуда взявшееся. Мысленно пожелав себе удачи, со скрипом распахнула дверь в кабинет.
Господин Минтрель копался в многочисленных бумагах, огромными стопками возвышавшимися на его столе, так, что его едва было видно между ними. Все пространство было заставлено стульями, на которых что-то лежало. Многочисленные коробки, свитки, пыльные шапки и шляпы. Статуэтки гордо красовались на единственной одинокой полочке у стола.
Окон в помещении не было.
Заметив меня только после деликатного покашливания, преподаватель поднял седую голову.
– Вандерос! – удивился он, будто это я его вызвала в кабинет, а не он меня, – Как же долго вы шли!
Быстро прикинув в уме, сколько заняла дорога, я удивилась. Да эта рыжая меня чуть ли не волоком тащила, все подгоняла и подгоняла по дороге, так, что я даже огрызнулась слегка. А получается, мы двигались излишне медленно?
Несостыковочка, однако.
– Простите, – на всякий случай извинилась я, помня, что перво-наперво с преподавателями лучше практиковать вежливость, и только после – спрашивать вопросы, – А зачем …то есть, по какой причине …
Мое вежливое мямленье резко перебили.
– А я сейчас объясню, – строгий тон Минтреля меня несказанно удивил, – Мне всегда попадаются талантливые студенты. И в этот раз!.. – я благодарно кивнула, расценив, что преподаватель намекнул на меня, – И я не позволю бросить учебу, попереть ногами науку и блестящие перспективы из-за какого-то замужества!
По мере того, как Минтрель говорил, его лицо становилось краснее, а тон – более возмущенным.
– Играть моими чувствами, когда меня… То есть я… Ни за что не позволю попирать мое имя… Все мои выпускники оканчивали Академию. Блестяще и вовремя. Никакого замужества, никакой влюбленности… Что это еще за мода такая – и месяца не проучилась, а уже замуж?!!
– Простите, господин Минтрель, – осторожно начала я, – Но с чего вы подумали, что я оставлю учебу? Я планирую закончить Академию и…
– Вот, прежде, чем соглашаться на разные сомнительные предложения, нужно изучать устав! – уже орал Минтрель, – И он не меняется испокон веков! Никаких браков между студентами, никаких браков извне. Просто – нет бракам!!!
Две стопочки книг с широкого стола водопадом свалились вниз. Минтрель махал руками так страстно, что совершенно не замечал препятствий на пути.
– Но почему? – возмутилось во мне чувство противоречия, – А как же права студентов? Ведь мы живем в правильном мире, где каждый имеет право на образование…
– Забудь про это!!! – взревел Минтрель, – Важно лишь то, что несет в себе устав. Если там сказано – нет бракам, значит, нет бракам и замужеству. Никаких исключений. Никому и никогда. И не порть мне успеваемость!
Он стукнул кулаком по столу, и еще одна стопочка свалилась вниз. Преподаватель не обращал на это внимания, наблюдая цепким взглядом за моей реакцией.
И мне подумалось, что все это негодование – ненастоящее, напускное.
Но какую цель он тогда преследовал? Напугать?!
– Господин Минтрель… вы неверно меня поняли! – пока преподаватель грозно пыхтел, пронизывая меня взглядом, я подняла с пола несколько книг, – Я не собираюсь замуж. Вообще… Во всяком случае, в ближайшие пять лет.
Со значением, я аккуратно поставила книжки ему на стол, всячески демонстрируя, какой примерной ученицей могу быть.
– Это обучение – залог моей карьеры, и, не смотря на… – тут я запнулась. Чуть не выдала куратору секретные сведения. Я хотела сказать, насколько бы древним ни был мой род, нам все равно нужны средства к существованию.– Одним словом, я намерена устроиться в королевский дворец, чего бы мне это не стоило. Если я обучусь зеркальной магии, мне не откажут. А жалованье там хорошее…
– Многие девицы устраивают свою жизнь, просто выскочив замуж, – проворчал Минтрель.
Его пыл остыл, и преподаватель теперь только недовольно хмурил брови.
Я подняла еще одну стопку книг и поставила на преподавательский стол.
– Но не я, – убежденность в своей правоте придавала мне сил, – Мне нужно добиться всего самой. Иметь собственные средства…Не зависеть от своего мужа. Не выходить замуж от безысходности…
– Хмм…– Минтрель крутил в пальцах карандаш, задумчиво глядя в сторону, – Тогда объясни, почему столько персон интересуется тобой? И всем нужно тебя отчего-то выгнать. Льюис, этот смешной мальчишка, говорит, что женится. Знает же, что нельзя. Директор требует отчислить, потому что ты выходишь замуж. Пришел весь… Хм… Как не в себе. Уже минимум двое, кто выдал тебя замуж… А ты сопротивляешься! Ну, девушки пошли…
В глазах профессора теперь плясали смешинки.
И я поняла. Так вот почему он кричал! Можно сказать, политический момент. Сам директор обвинил меня в нарушении устава, и ему, как моему куратору, нужно было применить хоть какие-нибудь меры, чтобы потом не обвинили его в пособничестве.
– Он просто не хочет заниматься со мной индивидуально, – печально вздохнула я.
И замерла.
Судя по вытянувшемуся лицу, Минтрель явно был не в курсе. Так изумиться – может только человек, который слышит что-то впервые.
– Я чего-то не знаю? – он приподнялся, а потом плюхнулся на стул обратно, словно без сил, – С каких это пор… директор занимается с кем-то?.. А? С каких?.. Да что вообще здесь происходит?!!!
– Спокойно, без паники, – на всякий случай я сделала шаг назад, – Он не слишком хотел и… эээ… его моя мама заставила.
– Кт-то? – одуревшим голосом спросил меня преподаватель, – Ма-мама?! Она его знает?
Почувствовав, что сказала лишку, я широко улыбнулась:
– Да это еще в детстве было, знаете ли, случайно. Да… Так и было. То ли жили они по соседству, то ли одолжение она сделала их семье…
– Семье?! – прошептал изумленно Минтрель.
– А вы что думали! – горделиво приосанилась я и продолжила самозабвенно придумывать: – Они проезжали мимо, на таких больших лошадях и устали… Собирались в путешествие к теплым морям, и вот чтобы напоить лошадей, остановились у нас. Мама испекла пирог. Знаете, какой вкусный пирог печет моя мама?! Изумительный пирог! Со сливками и пряничным уксусом! Вся округа мечтает получить этот рецепт, но мама держит его в тайне. На протяжении веков передавался он в моей семье…
– Семь-её?– йокнул преподаватель, и тут же стыдливо прикрыл ладошкой рот, – Я и не знал, что эээ… у твоей семьи такие знакомства.
– Да! – согласилась с ним я и смиренно потупила взор, – Мне не пристало кичиться высокими знакомствами. А господин директор с тех пор обещал взять меня в ученицы… И…
Я сделала паузу, пристально рассматривая крошки на сером полу. Удивительно, что не смотря на всю эту абсурдную ситуацию, мой куратор не вызывал у меня злости. Так, легкое желание пошалить. И только…
– И вот он решил нарушить обещание, – траурным тоном произнесла я и медленно подняла голову.
Если бы могла, пустила бы слезу.
Но не смогла. Тем не менее, седовласый преподаватель был впечатлен.
– Не отчисляйте меня, пожалуйста. В этом нет моей вины. Я не собираюсь замуж и не думала заниматься этими глупостями. Мне нужно закончить Академию и поступить на службу к королю.
Несколько секунд на меня молча глядели, а потом куратор решился.
– Ага! – преподаватель вытащил какой-то старый пергамент из-под стопки, отчего та снова упала, – Тогда подпиши это соглашение. Я его всем своим сомни… способным студенткам предлагаю. Учти, если заподозрю, что ты собираешься замуж – церемониться не буду. Даже напоминать про это соглашение не буду… Отчислю, вот и всё.