– А какой мне смысл подписывать столь серьезную бумагу? – я, конечно, подошла поближе к столу и быстро глянула внутрь на расстеленный на столе документ, но мало, что поняла, – Да и прочитать… Это ж на мардивском? Я его плохо знаю…
– На ливонском, разумеется. Ты плохо учила языки в школе? – Минтрель подписал с одной стороны и подсунул мне перьевую ручку, – Тебе важно мое покровительство, чтобы выжить с этими демонюками… Чует мое сердце, не спроста заварилась эта каша. Подписывай. С этим документом ты будешь всегда со мной на связи и сможешь пользоваться моей силой…
И в моей голове в тот же миг что-то щелкнуло.
Зачем малознакомому существу заботиться обо мне? Если отбросить все предрассудки о жалости, то нет причин. Да и подписывать текст, который я не могу прочитать уже несколько минут – тоже себе дороже.
– А знаете… – я послала Минтрелю пленительную улыбку и встала потверже на две ноги. Если хочешь дать деру в неожиданный момент, нужно быть наготове, – Я, пожалуй, обойдусь. Жила же я как-то раньше, думаю, и дальше – проживу.
Я не слышала, что мне хотел сказать преподаватель. Бросила ручку на стол и вихрем выбежала в коридор.
До своей комнаты я неслась со всех ног, а когда заперлась, еще подтянула комод и на всякий случай подпихнула столом.
Запыхавшаяся, но с удовлетворенным чувством, что смогла избежать очередной ловушки, я плюхнулась на кровать.
– Как же я нелогично живу, – сказала вслух, – Дрыща директору сдала. Он теперь, вроде как, в курсе. С Льюисом, единственным другом повздорила, а он единственный мне хотел помочь. И даже куратора… хм… вроде, нормального дядю оставила ни с чем. Да что со мной происходит?!
Я подошла к окну и посмотрела на звездную ночь. Темно-синее небо и маленькие, блестящие точки. Обожаю их. Как же красиво и благородно смотрятся высокие шпили соседней башни, упирающейся вверх! Я чувствую себя словно в пространстве, где нет времени и забот, где всё становится явным и понятным.
Люблю смотреть в ночное небо. Чувства успокаиваются, эмоции притухают, а мысли сами выстраиваются в логическую цепочку.
– Я снова запуталась, – опершись на подоконник, я смотрела в распахнутое окно, – И нужно определиться. Отомстить. Если нет точки – нет следующего предложения. Он должен за это поплатиться… Да. Думает, не смогу направить на него зеркальный луч? Ха! Пусть даже он будет из расплавленного металла, я соберу его воедино и отомщу.
Полная самых кровожадных и гениальных мыслей, я улеглась спать.
Глава 19
На следующий день, еще перед завтраком, я села разрабатывать план мести.
–Зеркальное пламя! – с горящими глазами я листала свою секретную книжку, – Нет, не подойдет. Лучше сначала пустить дым. Дезориентировать противника, а потом вдарить зеркальным огнем…
Как бы я ни представляла четко картинку моего эффектного появления, знаний явно было недостаточно. И это я осознавала с каждой перевернутой страницей, что особенно злило.
Да, у меня есть небольшой опыт в разного рода проделках, но базисных знаний именно в зеркальной магии – увы, нет.
– Тогда я просто надену красное платье! Буду злить его одним своим видом, – после получасовых размышлений решила я и бросилась к гардеробу.
Самое стильное и модное, самое дорогое платье… Ни за какие блага мира я не согласилась бы расстаться с ним. Вот еще!
Я отгладила черные кружева и достала гранатовый комплект. Пусть и выполненный в серебре, он выгодно оттенял мою светлую, благородного оттенка кожу. И да, он тоже был праздничным.
– Сейчас я устрою ему самый настоящий праздник, – с усмешкой пообещала я своему отражению в зеркале, – А если он обидел моего дрыща, то устрою фейерверк чувств…
Когда вышла на полянку за Академией, чтобы позавтракать, столы были полупусты. Студенты лениво дожевывали завтрак и негромко переговаривались. Высокой фигуры Льюиса я не увидела и присела на краешек длинного стола, взяв себе только несколько бутербродов.
Пока пила фруктовый сок, меня одолевали тревожные мысли.
Что задумали Селеста и этот белобрысый лис? Неужели украсть зеркальный меч и оставить всех с носом?
Если рыжая преподавательница своей смелостью и решительностью импонировала мне, то белокурый куратор первого курса вызывал опасения. Исходила от него темная потаённая сила и раздражала тем, что я не могла прочитать ее. Он был худ и тщедушен, ну, почти как Льюис, но в отличие от простодушного друга… Хм, да, я не хотела бы с ним случайно столкнуться поздно вечером на уединенной тропинке в лесу. Того и гляди, скормит диким зверям…
– Смотри, кто здесь! – услышала я голос над головой и от неожиданности чуть не подавилась соком.
Рядом со мной стояли печально знакомые маленький толстячок и его высокий симпатичный охранник. Черные балахоны освирдов неприятно резанули мне глаза, но родителей не выбирают. Что поделаешь, если у них на роду написано… Я бы ни за что не заподозрила Грэма в приступах дружбы по отношению к Рибарди, поэтому сразу определила красавчика в охранники. Такое бесстрастное выражение лица, мускулы, которые невозможно скрыть даже самым свободным балахоном, и огромный рост – всё говорило в пользу моего умозаключения.
Охранник, так и есть. Но не слишком ли много возомнил о себе этот маленький коротышка, чтобы заставлять таскаться с собой человека?!
– А где твой парень? – вдруг поинтересовался предмет моих дум, – Потеряла? Или сбежал от тебя?! От такой-то странной девахи… Гы-гы-гы…
Ненавижу, когда меня называют странной! Аж в дрожь бросает от этих слов. Всё свое детство меня называли странной, и как же я ненавидела это… – быть ремесленниками, создателями зеркал?..
Я отставила стакан, стараясь не делать резких движений.
Прозвучал противный гнусавый смех. Он возмутил меня и… всколыхнул темное, тщательно скрываемое, естество. Я физически почувствовала, как закипаю. Особенно от того, что насмешку подхватил и высокий парень, и теперь надо мной потешались двое. Только, в отличие от противных всхлипываний Рибарди, смех Грэма звучал, как икота и был резким и прерывистым.
А ведь пару секунд назад я искренне пожалела парня!
– Не выдержал… Гы-гы-гы… Древнюю… Гы-гы-гы… – толстячок ухватился за живот и даже слегка присел от смеха.
Он искренне издевался надо мной, и стало еще противнее.
– Знаешь, что…– я постаралась говорить спокойно, – Не лезь не в свое дело. Иди, куда шел!
– Не нравится? Гы-гы… А чо бровки-то нахмурила, а? – не унимался Рибарди. Впрочем, его смех резко оборвался, – Думаешь, мне приятно лицезреть твою противную рожу? Да таких, как ты, мы травим в первый день, как крыс! Заразных крыс!
– Что? – мне показалось, что я ослышалась.
Они же не могут сравнить меня с грязными помойными животными?!
Мое изумление стало спусковым крючком, и парней прорвало. С перекошенными лицами они начали указывать на меня пальцами и кричать на всю округу:
– Крыса, крыса! Здесь крыса! Крыса! Дави крысу!
В голову почему-то сразу ударил сильный ветер, а может, мне только показалось. Стало жарко и душно, и несколько прядей залетели в приоткрытый рот.
Они издеваются! Специально собираются вывести меня из себя, чтобы я заплакала.
– Они хотят твоих слез. Значит, не показывай им их, – вспомнились слова папы, и я твердо попыталась взять себя в руки.
Встала, стукнувшись о столешницу, но даже не заместив этого. Деревянного стола и лавки передо мной не существовало, я только видела перед собой две фигуры в черном балахоне, согнувшиеся пополам от смеха.
Несправедливые, жестокие слова. Они поплатятся за это!
Пелена наползала на глаза и затемняла мой разум. Как со стороны я слышала обзывательства и пыталась осознать свои дальнейшие действия.
– Не слезы они увидят мои, – подумалось мне прежде, чем всхлипывания Рибарди внезапно оборвались, а Грэм испуганно выругался на непонятном языке.
А зрение исчезло.
Я снова ничего не видела. Слух, сильно обострявшийся, доносил до меня невразумительный шорох и чью-то возню.
А потом всё стихло, и… вместо того, чтобы вздохнуть спокойно, мне стало страшно.
Они позорно бросили меня и убежали. Испугались… А я стою у стола, видимо, мои глаза снова сияют, как два зеркала.
И я стою одна. Тихо… Но ведь за столом сидели и другие студенты. Неужели, все разбежались?!
Прислушалась. Поднявшийся ветер свистел в ушах, изрядно повредив прическу. Судя по всему, пучок съехал набок, и я без всякой магии выглядела неприглядно.
Вокруг тишина… Изредка скрип стволов, да где-то вдалеке стучит топор. Или дятел....
– Опять ты! – раздался глубокий голос, и мое сердце отчего-то среагировало.
Это не был голос Грэма или Рибарди. Но он был также мне знаком…
– И как часто входишь в это состояние? – полюбопытствовал мужчина.
И я услышала скрип ботинок. Он подошел ближе, и, хотя я полностью уверена, что знаю, кто это… Было неловко.
Сердце сжалось от того, что я полностью находилась в зависимом состоянии. И не видела, куда идти. Не понимала, где он стоял.
Мне нужно вернуть зрение!
– Иногда… случается, – тихо сказала я, мысленно прося небеса мне помочь.
– Понятно, – ответили мне, – И как самой… Нравится?
Что за глупые вопросы? У нас не светский вечер и не салон мадам Фюрон, где нужно продемонстрировать благородные манеры.
– Не очень… Можно мне идти?
Я щупала руками воздух, надеясь, что рядом со мной лавочка, но вместо этого уперлась ладонью в грудь.
– Ой.
А если это не он? А если вокруг стояла куча студентов, которые вытаращив глаза, изумленно наблюдали за моей рукой, плавно съезжающей по груди?
И какие мускулы спрятаны под плотной тканью? Мне лучше не думать об этом!
– Ты уверена, что хочешь вернуть себе зрение? – мою руку перехватила чужая ладонь и крепко сжала.
Не отпуская, держала у себя на груди.
А я замерла.
Горячий шепот прямо над ухом опалил кожу теплым воздухом, и я уже не уверена. Я была не уверена ни в чем, и даже сил кивнуть совсем не осталось.