– Да их сделать можно кучу, – отмахнулась я, но наткнувшись на возмущенный взгляд парня, поправилась, – Только процесс долгий.
Парень задумался.
– Кажется мне, мадам Селесту могли убить, потому что она узнала, кто настоящий убийца… – медленно произнес он.
– Или она догадалась, у кого меч, – предположила я
– Или она стала невольным свидетелем, – наклонил голову Льюис, – версий может быть много, но как выяснить, какая из них верна?
– А что делают призрачные стражи? Почему они не нашли убийцу?
Если честно, было немного неприятно осознавать, что обузданные демонической силой призраки, пусть и стражи, свободно разгуливают по Академии. Конечно, они считывают остаточные следы с места убийства и просматривают ауру пространства, но само их присутствие – малоприятно для меня.
– Там всё сложно. Тот, кто убил, закрыл свои следы мороком. Поэтому и подозревают студентов третьего курса. Они уже умеют изменять пространство и накладывать иллюзии.
– Аа…– я прокашлялась, – Как ты думаешь, завтра занятия будут?
Льюис бросил настороженный взгляд, но потом вспомнил про мое объяснение и расслабился:
– Объявили день, свободный от занятий. Но завтрак в 9, и мы отходим от арки группой. Кто не успеет, будет лишен завтрака. Так что не опаздывай.
– Хорошо, – согласилась я и уже от дверей обернулась: – Льюис… Мы же с тобой друзья, так? Ты же не бросишь меня в беде?
– Что-то случилось? – он поднялся со стула и подошел ближе.
Внезапно наклонился ко мне и поправил выбившуюся прядь волос.
– Хоть ты и отказала, мы еще обручены, пока я так считаю…– негромко сказал он, – И я всегда буду тебе другом. Чтобы ты ни сделала…
Его лицо наклонилось ко мне, и я подумала, что после таких слов должен последовать поцелуй. Но Льюис молчал, словно дал мне возможность самой решить, целоваться с ним или нет.
И вместо принятия такого важного решения, я вдруг заметила, что Льюис одет очень необычно и даже, я бы сказала, странно для его сословия: на парне была белоснежная рубашка и жилетка, сшитая из темно-зеленой плотной ткани наподобие парчи. Да и брюки – темно-коричневые, выглаженные и опрятные.
– Что ты делал в коридоре в столь поздний час? – спросила я.
Неужели он перестал скрывать, что директор – его брат? Или моя мама тогда ошиблась? Эльроны вообще ошибаются?
– Я вернулся после прогулки, потом услышал шаги. Вот и спрятался в безопасном месте, – спокойно ответил мне парень, – Не ищи странностей там, где их нет.
– Хорошо, – согласилась я, но потом долгое время думала, что меня больше всего смутило в его словах: что он вечером прогуливается по Академии в одиночку, или тот факт, что он сделал попытку отвести от себя подозрение?
Спать мне пришлось с самозванкой в одной кровати. Хорошо, что кровать у меня двуспальная и очень широкая. Но, когда я, засыпая, прокрутила события прошедшего дня, что-то щелкнуло, и одна догадка переросла в жгучую уверенность.
С мыслью точно узнать, что же было на самом деле, я, наконец, заснула.
Глава 22
День без занятий – пропащий день. Особенно, когда вместо того, чтобы учить заклинания, маги и магнессы предаются сплетням.
Терпеть не могу пустую болтовню! Исключение – если ты спасаешь свою жизнь и заговариваешь зубы врагу. Но в тот день на нас никто не нападал, и в целом, в Академии Миражей было очень тихо.
С утра, стоило только проснуться, я снова принялась допрашивать своего двойника. Лже-Крис то ли гениально играла мисс забывчивость и наивность, либо действительно ничего не помнила. Очнулась и осознала себя. Невероятно!
Единственное, что напрягало кроме двойника в моей комнате, это поползновения Льюиса. Вроде бы и поводов я ему не давала, но парень активизировался.
С утра поджидал меня под дверью, и я даже фыркнула, возмутившись этой назойливой привычке. А днем, когда мы возвращались с обеда, невзначай предложил мне взять его под руку.
– Тебе не кажется, что мы будем смотреться странно? – прошипела я.
Одета я была в черное парчовое платье, что прислал директор взамен моего красного. И не то, чтобы крой или цвет не подходили к темно-зеленому сюртуку и коричневым потертым штанам, но… зачем народ смешить?
Парень все понял. Но только изменился в лице и ушел, ничего не ответив.
И я почувствовала укол совести, которой, как я надеялась, у меня уже не осталось. Ан нет, присутствует. Заползла, мерзавка, в потайные уголки сердца и сидит, ждет подходящего случая.
– Кристалина! Соблюдай координацию, – говорил в детстве папа, – Сын конюха – это только сын конюха. Тебе нужно общаться с равными.
И, хоть с возрастом я поняла всю неправильность подобного толкования, социальное неравенство было и от него никуда нельзя было деться. Да еще эти косые взгляды – одно дело, когда я понимаю, за какую проделку они меня награждают, другое – мучиться сомнениями и подозревать… А не из-за того, что мы с Льюисом стали парой? А как относятся к этому другие студенты? А как директор?
– Отрицательно, – пронеслось у меня над головой.
Оказывается, задумавшись, я топала по дорожке к входной арке. Но двух мужчин, замерших при моем появлении, и стоявших на моем пути, разумеется, не заметила. А им следовало бы уделить внимание!
Господин директор был одет по-военному, в эполетах и сюртуке с железными вставками. В длинные кожаные сапоги были заправлены узкие брюки с серебристой прошивкой по бокам. Для отвода неподходящих погодных условий, а если говорить по-обычному – от холода, дождя и зноя.
Второй господин был выше и старше господина директора. Настоящий бугай! Его правую щеку уродовал длинный шрам, словно от удара ножом. Узко посаженные глаза и сдвинутые к переносице брови – этот Верховный демон шуток не любил и даже не понимал. Ко всему он относился по-военному строго и основательно. Сейчас он явно не получал удовольствия от своего визита, поэтому мое поведение еще больше разозлило его.
Если бы директор не окликнул меня, вполне могла случайно налететь на кого-то из них.
– Простите, – извинилась я за свою рассеянность, но столкнулась взглядом с Главой Совета.
В том, что это был именно отец нашего директора, сомневаться не приходилось. Даже не нужно было родиться эльроной, чтобы заметить родственные черты и манеру прямо и гордо держать спину.
– Интересно, – процедил он, – И что это за необычная ученица у тебя появилась?
– Не преувеличивай. Самая обычная. Иди, – Ренуар мог бы соревноваться в невозмутимости со своим отцом.
– Не торопись, – приказ был адресован уже мне, – Покажи свою ладонь.
Наш директор недовольно цокнул. Бросив беглый взгляд в сторону и, убедившись, что рядом никого нет, уже тише прошипел:
– Отец. Не стоит опускаться до хиромантии. Мы привлечем внимание.
– Я могу сам решить, какие меры принимать мне стоит, а какие – нет, – заметил Глава Совета и жестко схватил меня за руку.
Это было слишком.
– Господин, простите, не знаю, как вас зовут, но…– как можно любезнее начала я вытягивать из его цепкой лапищи свою тоненькую ручку, – Хиромантить мою руку я могу позволить не всем.
– То есть? – не понял бугай.
– Исключительные права на эту руку принадлежат мне. А я не позволяю ее хиромантить всем, кому ни попадя, – важно произнесла я.
– Но я – глава Совета, – возразил тот и больно дернул меня за кисть, – Здесь проводится следствие, если ты не поняла.
И мне пришлось идти ва-банк.
Сделав выпад вперед, я словно невзначай запрыгнула на правую ногу мужчины и резко крутанула каблучком. Глава совета резко побледнел, но видимо, честь воина не позволяла ему издать хоть какой-нибудь звук. Он набрал в рот побольше воздуха и замер.
С самым невинным видом я отступила назад, будто ничего и не было.
Но руку он мою отпустил.
То-то же!
– Я не знаю, как принято там, в ваших краях, – я указала глазами на небо, где по нашим легендам обитали Верховные демоны, – Но в наших благородных семействах есть этикет. Согласно ему, если у дамы просят ручку, сначала спрашивают разрешение.
– А? – не понял моего сарказма глава Совета.
Боль в ноге постепенно отступала и взгляд его прояснялся.
Пожалуй, пора удаляться, чтобы расплата за маленькое баловство не настигла меня сразу.
– До скорой встречи, – любезно произнесла я, сделала легкий книксен и как можно скорее покинула эту невоспитанную парочку.
Неудивительно, что наш директор странно себя ведет. Если бы у меня был такой папочка-сапог, люди бы меня сторонились.
– С другой стороны, с людьми-то они почти и не общаются, – заключила я и побыстрее нырнула в свою комнату.
***
А вечером балом заправляли злые языки и пустые домыслы. Когда я села за стол и подтянула себе тарелку с горячей картошкой и тушеным мясом, моих ушей достиг таинственный шепот:
– …И он сказал, что видел призрака в белых одеждах, разгуливающего ночью по Академии. И вид у него был, как у утопленника, но ведь мы в искусственной реальности… Как думаешь, откуда здесь взяться призракам?!
Разговаривали две девушки благородного сословия. Но так, как мне они их лица были незнакомы, предположила, что они со второго или третьего курса.
Боязливо оглянувшись, одна девушка сказала:
– Это дух бедного магистра Зимбарека или мадам Селесты…
– У них, должно быть, разные призраки, – покачала головой ее подружка, – А Клод не видел, мужчина это была или женщина?
– Ваш Клод большой оригинал, – не сдержалась я, – Призрачного стража принял за призрака. Ха! Как можно перепутать? Это же разные сущности.
Девушки промолчали, но послали мне такие неодобрительные взгляды, что будь они сильными магами, я бы, наверное, превратилась в пепел.
Но девушки больше времени уделяют разговорам, чем учебе. Так что я независимо пожала плечом и вернулась к ужину.
Мысли о блуждающем страже не давали покоя, и я снова задумалась, отвлекшись от всех и вся.
Почему до сих пор не нашли след убийц? Это значит, что они хорошо заметают следы, не так ли? Но судя по многочисленным книжкам о магических расследованиях, что я прочитала, все равно есть человеческий фактор. Как бы тщательно ни продумал преступник свое гнусное дело, жизнь всегда вносит свои корректировки.