Теперь я видела реальность очень необычно – как серую скользкую массу, в которой проступали очертания предметов.
Мы вошли в серый туннель коридора, прошли мимо притихших студентов. Особо храбрые показывали на нас пальцами и шептались. Я никогда не была высокого мнения о здешнем обществе, а теперь моя уверенность в их невежестве окрепла.
Несколько кабинетов мы проглядели очень быстро, можно сказать, с порога, и Ренуар заботливо подсказывал мне, где порог или косяк двери.
В очередной аудитории я увидела сильно светящийся силуэт, намного сильнее студентов, на которых мы натыкались. Директор тихо сказал: «Оривиера», и ко мне вернулось обычное зрение.
Прямо передо мной вместо яркого пятна оказался светловолосый преподаватель Зэннард. Он стоял посредине коридора и крайне недовольно оглядывал нас с директором.
Тот самый Зэннард, кого мы видели шушукающимся в кустах с Селестой, и того самого, кто искал меч и меньше всего вызывал у меня симпатии.
Обычно он делал вид, что меня не существует, или мое присутствие не представляет особой важности. Теперь же изучал меня со свойственной гримасой презрения на благородном лице.
– Кристалина, я огорчен вашим поведением. Директор, вам необходимо принять меры, – раздался его холодный голос.
Очевидно, он обратился к Ренуару не в самый подходящий момент. Тот ответил спокойно, но отчего-то я понимала, что у мужчины внутри всё кипит:
– Благодарю, но я в состоянии сам решить, что мне необходимо.
– Успеваемость и результат – непреложные истины нашей Академии. Цели, к которым мы все стремимся. Вероятно, вы не успели еще это узнать, – тон преподавателя внезапно стал ядовитым.
– Мы обсудим это в моем кабинете, Зэннард. Ваш вопрос не срочен, – Ренуар кивнул мне и я, было, повернулась на выход, но в спину прилетел оклик преподавателя:
– То есть, предаваться греховным действиям у всех на виду в Академии – по-вашему, правильно, и это не требует незамедлительного реагирования?
– Что? – развернулся на каблуках Ренуар, но смотрел не на Зэннарда, а в упор – на меня.
Очень зло и внимательно, ловя мою реакцию.
Студенты слышали голоса и подтягивались. Кто-то выглянул из другой аудитории. Любопытные глаза, уши окружили нас и с любопытством внимали.
– Два студента первого курса занимались этим прямо в коридоре, директор. Один из них – Льюис Ларр, очень способный парень. Хотел бы заступиться за него. Очень горько осознавать, что парень ошибся… С его-то знаниями… И польстился на такое… Хммм…– многозначительная пауза и осуждающий взгляд достался мне.
– Это неправда! – возмущенно крикнула я, – Неправда!
Вокруг стояли злорадно улыбающиеся нелюди, и по их лицам было видно, до какой степени они рады и наслаждаются выплеснутым на меня обвинением.
– Ну да, как же, – желчно протянул Зэннард, – Есть свидетели твоего неподобающего поведения.
Из толпы обступивших зевак, нерешительно переминаясь, вышли Грэм и Рибарди. Они явно не ожидали, что их прилюдно вызовут. Лжецы! Теперь я уже не удивлялась, почему Зэннард такое говорит.
Но это же глупо, так резко бросаться обвинениями! Эти негодяи мне просто мстят!
Но Зэннард пошел в разнос. Крылья его тонкого носа хищно трепетали, и я понимала, что обратной дороги нет. Ни за что этот самовлюбленный холодный блондин не даст истории обратный ход.
Даже если эти два придурка раскаются и принесут мне извинения.
Но даже не это меня возмущало больше всего. Ренуар замер и стоял отстраненный, словно чужой.
Со стороны, в его позе ничего не изменилось, но я-то видела, как сузились его глаза и опасно блеснули, до того, как он надел маску невозмутимости.
Неужели поверил?
И не заступится за мою честь? Когда меня так откровенно оговаривают, мешая с грязью?
Мне-то не привыкать, сколько оскорблений я выслушала на своем веку. Но он, только недавно разговаривавший со мною так ласково и заботливо, предал при первом наговоре?
Тогда какова цена ласковому тону демона? И не это ли стало причиной того, что мама предпочла выйти замуж за человека?!
Я нужна ему, только как собака-ищейка, слушающаяся его приказаний, ищущая меч?!
Да пошел он к черту!
– Они лгут! Наговаривают! – жестко сказала я, обращаюсь к Зэннарду, но не спуская глаз с директора, – Ненавидят, поэтому мстят.
Пусть он почувствует искренность в моих словах, пусть поймет, как грубо надо мной издеваются.
Глупая надежда найти защитника осыпается. С каждым новым мгновением Ренуар словно ныряет в воду, и уходит всё глубже и глубже…
– Не думаю, – блондин позволил себе усмешку, – Зная твое легкомыслие, и вашу близкую дружбу, я не удивлен. Вы уединялись даже на кухне – я знаю это! И к чему все это приведет? Блуд или женитьба? Оба варианта исключены в стенах этой Академии…
– Запрещено! – откуда-то сбоку взревел дикий голос, и сквозь расступившуюся толпу пролез Минтрель, – Опять Вандерос? Никакой свадьбы, ты мне обещала!
Кто-то из девушек ахнул, и предчувствие плохого царапнуло сердце.
Взлохмаченный полный преподаватель тяжело дышал, смотря на меня, как на причину всеобщего бедствия.
– Что она вам обещала? – вкрадчиво прошипел Зэннард.
– Не выходить замуж за Льюиса, – тут же ответил Минтрель, – У нее такие способности, выдающиеся… это же потеря для всей Академии, – тут он заметил директора и взволнованно обратился к нему, – Вы не должны потерять ее.
Сердце разбилось на тысячу мелких осколков и рухнуло вниз.
Теперь Ренуар мне ни за что не поверит. Теперь я останусь одна, один на один со своим позором, проблемами и двойником. Если слова Зэннарда разозлили его, то теперь он поверил. Минтрелю невозможно не поверить, он же пожилой, уважаемый всеми, преподаватель. И так искренне беспокоится обо мне…
Ренуар молчал. Теперь все внимание разношерстной аудитории было приковано к директору. Выгонит он меня или нет? Я читала на лицах студентов то, что они желали бы сделать со мной: унизить, выгнать, растоптать. Не нужно было обладать какими-то сверхспособностями, чтобы понять это.
Везде одно и то же.
Люди, демоны – все они одинаково хотят прихлопнуть слабого, поиграть на костях сильного. Иррациональное чувство доминирования никак не истребить. Даже если демонстрировать дружелюбие и благожелательность – увы – проверяла это в нескольких городках.
Крепко сжав зубы, я вздернула вверх подбородок и тоже ждала приговора. Тяжелое дыхание куратора слышалось таким громким, словно он дышал в ухо.
Кажется, я действительно не оправдала его надежд. Не выполнила своих задач и нужно уйти.
Если меня и прогонят, я не буду умолять. Не в моих это правилах. Уйду гордо, пусть и захлопнется за спиной дверь самого крутого вуза моей страны. Пусть и обрушатся надежды и мечты, оставив меня с разбитым сердцем.
И почему страдает именно сердце?
Словно я безответно влюбилась. И единственно важным было перехватить взгляд своего любимого.
Нет, со мной такого никогда не случалось, я раньше не испытывала сильных чувств, но много читала о них в романах.
Неужели это любовь?.. Растерзанная надежда, чувство потерянности и несправедливости. Желание быть спасенной и прижатой к груди?..
Сейчас речь идет всего-то об исключении меня из Академии. Меня не посадят под стражу, не сдадут призрачным стражам.
Почему же я так волнуюсь, и почему перестало биться сердце?
– Приведите сюда Льюиса, – нарушил тишину Ренуар.
И в его голосе я не услышала ничего хорошего, ни для меня, ни для бывшего, глупого друга, ставшего игрушкой в руках бездушного чужого существа.
– Да, директор, – отмер Минтрель и резво побежал на поиски блондина.
Они все – против меня!
Уйти по-хорошему, с высоко поднятой головой не получится. Придется сражаться за свою честь, в который раз не позволяя ее запятнать.
Кто-то ахнул, предвкушая продолжение скандала, а я теперь прикладывала усилия, чтобы сдержать гнев. Он выпирал из меня, проходя мелкой дрожью по пальцам и ударяя в мозг. Как тяжелое облако после курительной трубки, оно заставляло глаза слезиться…
Пронзительный крик стоящих рядом со мною девчонок пролился благодатью на сердце. Топот убегающих ног, ругань и суета. Я не собираюсь никого пугать, но пусть они знают – в любом случае, я буду защищаться.
Правда, сейчас я пока ничего не вижу. Но мне хотя бы не так страшно. Я почти привыкла к мысли, что могу видеть иначе.
Когда особо впечатлительные убежали, и дышать стало намного проще, я почувствовала изменения.
Серые стены, блестящие ниточки в сердцах, я уже видела суть – вокруг осталось около десятка человек.
– Идут, они идут… – Но Кристалина… Это – она? Кто же рядом с парнем? – шептались незнакомые голоса, принадлежащие, видимо, студентам старших курсов.
И я, сдерживая дребезжащий от несправедливости голос, все-таки спросила:
– Неужели демоны не могут отличить клевету от правды? Вы учите нас различать морок, накладывать миражи, устраивать туманы и даже смерчи. Но сами остаетесь слепы. Вы подвластны слухам, сплетням и клевете. И верите каждому плохому слову, не удосужившись его проверить. Это неправильно!
– Часто лучше всяких слов говорит о студенте его репутация, – Зэннард не скрывал самодовольной усмешки. Я ощущала ее кожей, – В твоем случае, очевидно, что ты соблазнила наивного парня, использовала его в своих корыстных целях.
– Вот, господин директор, я привёл… их, – растеряно отрапортовал Минтрель, и я увидела, что он напуган.
Мое новое знание было подобно интуиции, вот только со стопроцентной гарантией. Теперь, разглядывая серый, словно зеркальный мир, я выуживала информацию из окружающего пространства.
Рядом с куратором стоял Льюис и мой двойник. Она была в том же сиреневом платье, что и в день нашей первой встречи. От нее исходила воинственность и решимость.
Я снова поняла, что переживаю переворотный момент в своей жизни и нужно идти до конца.