Теперь, когда мой дар стал продолжением моей сути, а не страшным проклятием, я спокойнее стала ко всему относиться. Глаза меняют цвет туда-обратно намного чаще, и это всегда происходит, если я задумываюсь о чем-то.
– Пустите! Где выход?! – орали девушки, исступленно крича.
Я выглянула из-за дерева.
Картинка, представшая моему взору, была сладостной и отрадной сердцу: несколько десятков красивых девушек в пышных красных платьях механически ходили взад-вперед и ласково улыбались. Они были симпатичными и безобидными, с немного странными зеркальными глазами. Все, как одна – эльроны, мои маленькие вырастающие копии…
Вот только в присутствующих эта хаотичная процессия вселяла ужас и истерику.
Если я правильно понимаю, зачет по Миражам сорван у всех…
Интересно было проверить, как поступит новая преподавательница, оправдает ли наши ожидания. Мы даже поспорили с Демианом, как она разрулит ситуацию…
Мадам Миури воздела руки вверх, и, дергая глазом, нервно проговаривала заклинания, почему-то вслух, и стреляла в ходящих марионеток серебряными стрелами.
Она всячески старалась сохранять спокойствие, и приказывала другим студентам не паниковать, но красные человечки, возрастающие в геометрической прогрессии и прущие прямо на нее, не могли оставить ее равнодушной.
Плюнув на приличия, она смачно выругалась и удвоила скорость своих стрел.
Аперты не было, как я и предполагала. Пока зачет не окончился, никто не смел покидать учебное помещение.
Студенты лежали вповалку кто где, а особо испуганные карабкались на вымышленные деревья. Стоит воздать должное педсоставу Академии – морок был наведен очень качественно и осязаемо. Студенты могли продержаться на ветвях несколько секунд, а потом неумолимо падали вниз.
– Развлекаешься? – раздался равнодушный голос прямо над моим ухом.
Он стоял рядом, скрестив руки на груди, и наблюдал за озверевшей толпой, как будто перед ним давал представление гастролирующий цирк.
Меня даже задело его равнодушие. А поорать? А пообещать все кары возможные? Нет, ну я так не играю: старалась, придумывала ему прощальный подарок, а он стоит и тихо смотрит, как студенты в ужасе пытаются отбиться от моих копий.
Причем, если быть точным – копии не пристают. Они просто ходят туда-сюда и улыбаются. Поистине, в нашем зеркальном мире люди перестали ценить улыбку!
– Тебе не нравится? – невозмутимо ответила я, – Слушаю словарный запас новой преподши, впечатляющий…
– Миури – боец, а не кисейная барышня. И запас у нее – самый подходящий, – не выдержал директор и посмотрел в упор, – Чего ты добиваешься, Крис? Кажется, я выполнил все условия, чтобы ты была счастлива. Я оставил Дема, не выгнал и даже разрешил оставить ему свой облик… Я обучил тебя дару. Сам удивляюсь своей мягкотелости. Не Высший демон, а Храм добрых услуг! Вот скажи: что тебе еще от меня нужно?!!
В его взгляде бушевало многое: и возмущение, и злость, и усталость, какая-то дикая и рассыпающаяся. Мне вдруг стало жалко директора.
Он же задерганный, как незнамо кто, и в последнюю неделю его постоянно шерстит Совет.
– Глупости говорите, уважаемый Ренуар. Мне от вас ничего не нужно. Совсем ничего и никогда.
– Тогда какого дрыща ты устроила этот цирк?! – заорал директор, и глаз у него дернулся в такт глазу мадам Миури.
Я гордо промолчала. Подумаешь, решила принарядиться к зачету. Между прочим, в мой любимый цвет!
– Крис, я еще раз спрашиваю: какого демона ты это устроила?
И после моего молчания он выключил время. Так неожиданно…
Вроде бы смотрел только на меня, не отрываясь, и вдруг всё замерло: и вымышленные птицы с ветерком, и вопящие причитающие студенты, и грозная мадам Миури… Всё затихло и остановилось.
– Крис… ты… невозможная!
Я медленно киваю, соглашаясь. Незачем отрицать, я абсолютно невозможная…
Он делает шаг и берет меня за руку. Сердце перехватывает жгут, но я героически смотрю в глаза Ренуару. Хорошо, что остановил время. Хотя бы попрощаемся тет-а-тет…
– И снова в красном… – хрипло замечает он, – И миллион копий – это слишком много для одной Академии Миражей.
Я не знаю, соглашаться с этим или нет. Передо мной стоит настоящий живой Ренуар. Держит за руку и… притягивает к себе! Невероятно… Что происходит?
Внутри сжимается что-то очень больно и распрямляется тут же…
Зеркальный мир, я только сейчас осознала, как сильно соскучилась!
А он смотрит так пристально, что снова замирает сердце и пересыхает во рту… и хочется так сильно прижаться к нему, что я из последних сил сдерживаюсь.
– Ты совсем невозможная, Крис! Ты это понимаешь?.. Как я могу передать тебя кому-то еще?
Он ласково проводит по волосам, поправляет выбившийся локон из прически.
– Не передавай, – шепчу я.
– Уверена? – он аккуратно приподнимает вверх мой подбородок, – А если подумать? Что делать мне здесь, если все кончено: меч найден, магистр в своей смерти виноват сам…
– Дрыщ…
– Понес наказание. Что мне делать здесь? Нет причин остаться… Ведь их нет? – нежно шепчет в губы мне он.
«Подлец, какой же ты подлец!» – хочется кричать, но горло схватывает незнакомый спазм, а губы накрывает поцелуй.
Я с трудом пытаюсь сохранить разум и не отдаться в круговорот пагубных чувств.
Оскорбительно и унизительно – слышать девушке такие слова. Разве я не самая главная причина – остаться рядом со мной?!
Как я могла влюбиться в такого… демона? И зачем же теперь он пытает мое сердце?!
– Пусти, – прекращать эту сладкую пытку больно, но так надо, – Катись в свой Совет колёсиком, никто мешать не будет!
Широкая самодовольная улыбка бесит еще больше, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не влепить пощечину. Заслужил, подлец, но выйдет мне это – огромным острым боком…
Воздержусь!
– Крис, ты обиделась что ли? Да брось!
Он нагло пытается перевернуть всё в шутку? Кровь ударяет мне в голову, и я со всей силой пихаю его в грудь.
Кажется, Ренуара этот жест отрезвляет. Во всяком случае, издевательски улыбаться он перестает.
– Открой аперту и позволь мне уйти! – шиплю я.
– Крис!
– Открой или я за себя не ручаюсь! – честно сообщаю я.
Но вместо того, чтобы повести себя благоразумно и дать мне эту несчастную аперту, Ренуар неожиданно подхватывает меня на руки и начинает кружить.
От шока я даже не могу выговорить ни слова.
– Ты – дикая безумная кошка! – рычит он и довольно улыбается, – С безумной фантазией и сумасшедшей мамашей!
– Но-но-но! – грозно одергиваю его я, всё еще не понимая, к чему он ведет и зачем схватил меня на руки.
– Серьезно. Сам не знаю, зачем к тебе привязался, – сказал он и уткнулся носом в мою прическу. Вдохнул аромат моего мыла с самым блаженным видом и замер.
И кто после этого сумасшедший?..
Не скрою, прозвучали его слова довольно приятно, но всё-таки – что он имеет в виду?!
– Ты – что сделал? – робко уточняю я.
– Влюбился.
– В кого?
– В тебя.
– Зачем?
– Ррры, – вдруг реально зарычал директор и снова меня закружил, – Вот поэтому и влюбился, как самый последний мальчишка – чтобы терпеть твои издевательства и глупые вопросы.
– Сам глупый! – притворно надулась я.
Рени захохотал, откинув назад голову. Так свободно и счастливо, что я невольно залюбовалась им. Да, видеть широко улыбающегося Рени было более, чем приятно.
Намного лучше, чем спорить и сражаться с ним.
– И это верно! – вдруг согласился он и страстно поцеловал.
***
Мама появилась сразу после нашего примирения и сообщила, что уезжает в путешествие. Надолго. Просила ее не искать и не волноваться.
Я бы, наверное, возмутилась, но Рени все еще держал меня на руках и периодически целовал в висок. От этого становилось легко на сердце и пусто в мозгах.
– Когда вы сняли свою охранку? – вдруг спросил он.
– Не помню, – отмахнулась мама, в чистую проигнорировав действия Ренуара.
И тут меня осенило. Нас же должно бить током! Отталкивать друг от друга! Пронизывать болью и прочими прелестями охранных заклинаний. Получается, мама отменила свой запрет? Но когда? Почему?
Внезапно ко мне пришло ощущение, что моей жизнью распоряжаются вне моего сознания. Пусть даже моя мама, но она принимает решения, которые должны быть только моими.
И это унизительно! Не для того она воспитывала меня и внушала чувство достоинства, чтобы потом принижать и помыкать мною!
Я резко дернулась и выпрыгнула из рук. Верховный охотно отпустил меня, не делая попытки удержать.
– Ты же говорила, что… – хотела уличить я вероломную эльрону в не состыковках, но мама меня легкомысленно перебила:
– Я много что говорю, и не всегда по существу.
Эти слова были так не похожи на слова моей матери, что я нахмурилась. Столько лет она притворялась обычным человеком, великосветской дворянкой… А на самом деле… Совсем другая! Да знаю ли я вообще свою мать?!
– Мама, ты говоришь странные вещи!
Тут некстати прыснул Ренуар. Поймав мой гневный взгляд, тут же взял себя в руки и строгим голосом сказал:
– Мадам Вандерос, нам нужно обсудить дальнейшую жизнь Крис. Давайте переместимся в кабинет?
Мама кивнула, заинтересованно разглядывая его. Видя то, что недоступно простым людям.
Рени перенес меня в кабинет, снова держа на руках. Мама прошла сама.
Он предложил нам присесть в кожаные кресла для посетителей, а сам взволнованно сообщил:
– Мадам Вандерос, хочу уверить вас, что я не имею никаких обязательств перед обществом и отцом, и абсолютно свободен. Мои намерения в отношении вашей дочери – честны. Раскрытие дела магистра Зимбарека позволило мне отказаться от навязанной женитьбы и принимать решения в данном направлении самостоятельно.
– Что это значит? – втиснулась я.
Но Ренуар даже не повернул голову.
– И так как меня переводят на другой объект… С завтрашнего дня, как вы знаете, я больше не являюсь директором Академии Миражей… Так вот, – Рени ни с того, ни с сего разволновался, – я считаю, с данными Кристалины, ей не нужно оканчивать Академию…