Обсервацию всегда вспоминала с трепетом и благодарностью. Это потом уже узнала, насколько мне повезло с полисом и порядками в нем. Марк Музенидис подмял Ихтрамар под себя и сделал из него поистине курортный рай.
Где это видано, чтобы безродные, как я, купались в море несколько раз в неделю, получали прекрасное образование и претендовали на обучение в самой секретной Академии шести полисов?
Мне рассказали про нее еще в детстве. У нашего Председателя правящих тут свои связи какие-то, и периодически выделялись места под одаренных детей. А я такой и была. Дар открылся у меня едва ли не с пеленок и сразу показал свою мощь.
Практически сразу появилась уникальная способность создавать ту самую завесу. Ох, сколько шалостей с подругами мы совершили под ее покровом, пока грандвидера не догадалась.
В тот день вместо наказания она отвела меня в одну из комнат библиотеки и показала энциклопедию-голограмму. Там была информация про таинственную Академию наездников в холодном полисе на краю света.
Романтический флер и уникальность сразу привлекли внимание. И с тех пор я заболела идеей учиться там. В самом замечательном учебном заведении на свете. Зубрила не покладая рук и подтягивала физическую подготовку.
Тогда же и увлеклась лекарским делом, ведь этот предмет значился как один из обязательных, а я ничегошеньки про него не знала. А нет ничего хуже для юной максималистки, чем незнание. Вот тогда-то я и обрела свое призвание.
Кто бы мог подумать, что с такими способностями и внешними данными я стану лекарем драконов? Воистину пути человеческие неисповедимы.
Но это ждало меня впереди, а сначала нужно было закончить обсервацию и получить заветное место. Поэтому к своим двадцати двум годам я подошла во всеоружии.
Лучшая на потоке обучения, выдающиеся данные и Дар. Но плата за Академию слишком высока, а про места для обсерваторских мы тогда не знали. Поэтому грандвидера пошла на поклон к Председателю, чтобы тот оказал помощь.
Он был согласен, но на одном условии: разговор со мной с глазу на глаз. Марк Музенидис всегда был себе на уме, поэтому этой просьбе никто не удивился. Мужчина любил глубоко вникать в суть любой проблемы.
Так и состоялась наша встреча, перевернувшая мою жизнь. Я-то думала, что мне предстоит что-то вроде испытания, ввязывание в долги или что-то подобное. Не бесконечно же полис будет обеспечивать мне шикарную жизнь.
Все-таки в двадцать два года я уже была лишена большей части иллюзий. В обсервации заботились и об этом. Но все обернулось совсем не так.
Во-первых, мне сообщили о таких вот местах. Для бедных и безродных, но исключительно талантливых. Я была на седьмом небе от счастья. Только продлилось оно недолго.
Музенидис честно рассказал, что в Академии меня никто оберегать не станет и слава у нее не лучшая, особенно для таких, как я. Что, попав туда, окажусь в западне как минимум на три года. Это было во-вторых.
А вишенкой на торте стал договор с возможностью обнуления, если я не справлюсь ни с учебой, ни с чем-то другим. Он описал процесс занятий и предметы, только не с таким восторгом и романтичностью, как в энциклопедии, а жестко и без прикрас.
Там же прозвучали слова про домогательства и надругательства, про тотализатор. А потом меня отправили подумать. Но я же смелая и упрямая. В двадцать два ихтрамарское море по колено. Поэтому я согласилась.
Музенидис удивился, но со всем помог. В отличие от других, я приехала в Академию не как безродная из обсервации, а под личиной родственницы одного из правящих морского полиса. Поговаривали даже, что я любовница председателя.
Поэтому на первых порах меня защищал страх перед сильными мира сего, ведь раньше их боялись, как испепеляющего пламени дракона. Не то что в наши дни.
Я же наслаждалась и вливалась в коллектив. Естественно, училась на отлично и летала на казенных драконах, которых постоянно клинило из-за тысяч приказов, наложенных один на другой. Плюс ко всему они были старые и немощные.
Но, святые правящие, я летала на драконе и постигала искусство циркового шоу! Я парила и наслаждалась каждым днем. Пока в один момент все не рухнуло.
В середине второго года обучения очередная шайка местных «горячих мужчин» прознала, кто я. Им понадобилось почти два года на это. Тупые гелиды. Так я попала в тотализатор.
Пришлось срочно придумывать, чем себя обезопасить. Охота открылась серьезная, и зачастую мне приходилось ночевать в ангарах у драконов. Я помогала здешнему смотрящему подлечивать их, и звери платили мне защитой.
Трусливые гелиды, типа Норберна и его дружков, не совались туда, но днем прохода не давали. Как-то им удалось подловить меня и почти разрешить драконов спор, но вмешался на тот момент еще магистр.
Игнатиус Ремолиус спас меня от насилия и предложил покровительство. Не за спасибо, разумеется. За мое юное и полное сил тело.
Он нравился и мне, причем с самого начала обучения, но я и помыслить не могла, что эти чувства взаимны. Я согласилась. Ведь из двух зол выбирают меньшее.
Игнатиус стал моим первым мужчиной, наставником и другом. Даже больше. Я полюбила его чистой девичьей любовью. Самой первой и восторженной. Самой глупой и безбашенной.
Меня больше не трогали, ведь любовниц преподавателей не принято подлавливать в коридорах. Мы были мечеными, и никто ни рук, ни других частей тела на нас не поднимал.
Оставшиеся полтора года пролетели незаметно. Я сдала все экзамены на высшие баллы, и Ремолиус предложил мне подать заявку на должность магистра. Расписал перспективы и самый главный дар, который я не смогу получить больше нигде.
Не знаю, что им руководило, но я любила его и согласилась. Обратилась к Академии и с радостью заключила с ней контракт. Последний мой день в качестве адептки – а наутро уже занятия в качестве магистра.
Ректор знал, и все было готово. Естественно, другим обучающимся ничего никто не сообщал. Они не знали этого. А Ремолиус ждал меня на праздничный ужин, за котором должен был рассказать, что ждет нас впереди.
Я была настолько глупа, что даже не читала контракт. Просто подписала. Верила и ему, и драконовой Академии. Думала, что этим же вечером все узнаю. Узнала. Но не так, как ожидала.
Они подкараулили меня в одной из ниш. Затащили в нее и не выпускали до тех пор, пока не наигрались. Что было, то прошло, но до сих пор по коже мороз пробегает. А пальцы прощупывают кисти на предмет связки.
Наутро на свои первые занятия я не пришла. А это уже вмешательство в учебный процесс. Их наказали. Самое смешное, что это были первокурсники, которым «завещали» мое тело. Обнуленные гелиды, едва зачисленные в стан адептов.
После этого я работать не собиралась. Хотела больше никогда не видеть этих стен. Никогда не ходить по коридорам и не делать вид, что мне есть до кого-то дело.
Скандал разразился жуткий. Игнатиус обвинил меня в том, что я это все подстроила, что водила его за нос, чтобы остаться в Академии, а потом просто передумала. Это был первый удар. С тех пор он и мстит мне непонятно за что своими россказнями.
А второй удар случился позднее, когда Академия мне, как и тебе, показала ту жизнь, которую я могла бы иметь…
Глава 43. Мими
– И что там было?
Я напрочь забыла про все на свете. История Милены поразила до глубины души. Несправедливость и предательство любимого человека, заговор и подлость. Как она справилась со всем этим? Неудивительно, что стала такой вот стервой. Хотя и не стала вовсе, так, притворяется…
Женщина встала и, медленно размяв руки, спокойно продолжила:
– Душа показала мне родителей, которых я никогда не видела. Показала детство вместе с ними. Показала, как я могла расти. Только вот она прогадала. В этом периоде своей жизни я менять ничего не хотела. Напротив, увидев их… Живых и улыбающихся… В общем, так я узнала своего отца.
Непонимающе посмотрела на нее.
– Узнала?
Милена грустно улыбнулась:
– Не знаю откуда, но Академия в курсе всего, что творится в шести полисах. Она выдала мне личности настоящих родителей, и оказалось, что папочка все это время был гораздо ближе, чем я предполагала. Потом, по голограмме и другим данным, я нашла и мать.
– И кто же ваш отец?
«Неужели дедушка Марк?» – пронеслось в голове, но мысль так и осталась невысказанной. Было бы невероятно. Но нет, я не угадала даже близко.
– Моим незадачливым папашей является старина Монтесорри, но не думаю, что он догадывается об этом. Иногда, конечно, очень странно смотрит на меня, словно изучает…
Если я так часто буду удивляться, то челюсть будет проще пришить, чтобы она не отваливалась. Ксавье Монтесорри? Академик? Да ну, лааадно…
– Вы не шутите?
В белоснежных глазах появились искорки веселья.
– Нет. Сама была в шоке. Ирония судьбы, что я заперта в одном замке с человеком, который меня породил и который убил меня. В моральном плане.
Не удержалась от очевидного замечания:
– Но вы совершенно не похожи! Вы, скорее всего, в мать пошли, да?
Я была рада, что тема немного ушла в сторону от всяких надругательств. Монтесорри и тут умудрился незримо снизить градус напряжения.
– Так уж вышло, что я поразительно похожа на бабушку по маминой стороне. Но сомневаюсь, что Ксавье знаком с ней или изучал ее родословную. Моя мама пропала без вести много лет назад. Она была одной из самых известных в мире предсказательниц.
Точно, такой Дар, как у Милены, может развиться, если оба родителя чрезвычайно одарены, а ребенок родился с отличным от них Даром. Все верно. Не знала, что теперь сказать. Странно все равно.
В коконе возникла пауза. О чем размышляла хмурая и грустная Милена, даже страшно подумать. Я боялась и слово сказать. Вроде бы и жизнь у нас в чем-то схожая, только вот почему-то мне кажется, что ей приходится намного тяжелее. Столько боли…
– Поэтому, повторюсь, уходи, давай я тебя выведу отсюда. Нечего в Академии делать, тем более с твоим настроем на жизнь и характером.