– Повтори, не слышно! Что?
Я посмотрела на сферу, понимая, что она мертвеет в руках. Стала холодной, как измеритель в ладони Лорана. Я простонала от разочарования. Разрядилась! Мы ведь сразу догадывались, что такое большое расстояние не даст возможности использовать связь без ограничений, а я тратила заряд на какую-то ерунду: на нытье и пустые сведения. Конечно, сфера снова зарядится, если ее не трогать, но на это может уйти пара недель. Не катастрофа, – успокоила я себя, ведь самое важное все же передать успела. И на этот вариант у меня были распоряжения: не высовываться и просто ждать. Что они теперь будут делать? Охмурять Верховного Мага? Удачи им там, даже в Академии нечисти находиться приятнее, чем злить самого сильного колдуна за последнюю тысячу лет, а последний факт я только что доказала с полной уверенностью. У него еще, говорят, характер ничуть не лучше Лорановского. Наверное, небесные духи больше не любят Оланир, раз простые пути подкидывают только в незначительных вопросах.
Квест 12: Пережить первый день отработки
Одну мелочь я из головы выпустила, а столкнулась с ней, когда уже отправилась нести наказание. Ректор Шолле каким-то невероятным образом помнит всех студентов, которых пришлепнул таким приказом, потому увиливать я не собиралась. Господин Хогс пристроил меня в посудомойню – мол, сама знаю, что делать. И лишь на месте я припомнила, что ужасная компашка все еще там коротает вечера.
Сначала я наблюдала за ними со стороны – и не могла не восхититься. Этим хулиганам настолько часто приходится после проказ работать в столовой, что в этом деле они стали настоящими профессионалами. Обязанности они распределили идеально: Вайд возле центральной мойки, наполненной пенной водой, колдовал, создавая звенящую мешанину из тарелок и губок; Лоран выхватывал выползающую из мыльной магии посуду, ополаскивал ее проточной водой и, не глядя, бросал ее за спину; Нилла ловко подхватывала в воздухе то чашку, то блюдо, шаркала разок полотенцем и отправляла ровнехонько на полку; Элонесса сидела чуть в стороне и разглядывала свои ноготки. Клянусь духами, не презирай я их, то сейчас не смогла бы удержаться от комплимента, дух захватывает от подобной слаженности. Я бы еще так немного постояла – как раз пока вся посуда не закончится, но меня заметила Нилла.
– Ребята, стоп, – распорядилась она, после чего Вайд опустил руки, вместе с которыми начала оседать и пена в мойке. – Ты что тут забыла, оланирка?
– Пришла отрабатывать прогул, – призналась я. – Но вы продолжайте, продолжайте, не смею отвлекать.
– За тебя сделать твою работу? – она прищурилась. – Ты еще позже прийти не могла?
– Вспомнила бы про вас – пришла бы позже, – я смирилась и тоже пошла к уже ничтожной стопке оставшейся грязной посуды. – Ладно, я эту перемою. Но если вы меня включите в свою цепочку, то управимся еще быстрее.
– Размечталась, – протянула эльфийка. – Сама справляйся – ручками. Какого бы беса нам тебе помогать?
Я бросила на нее веселый взгляд. Сама-то она чем друзьям помогает? Создает красивую праздничную атмосферу? Но ее товарищи будто даже не обижались или по какой-то неведомой причине соглашались, что не эльфийское это дело – ноготки работой портить. Спорить я тоже не видела смысла: заслужила – надо мыть, а вот такие магические фокусы буду устраивать тогда, когда им обучусь. Запустила теплую воду в крайней мойке, принялась за дело. Они тоже вернулись к своему, но, само собой, оставить меня в покое не могли.
– То есть твои друзья тебя в беде бросили? – поинтересовалась со спины Нилла.
– Нет. Я им не сообщила, – я пожала плечами. – Просто размер беды я даже под лупой не рассмотрела. Подумаешь – посуду помыть. Первый раз в жизни, что ли?
– То есть ты из бедняков, раз к черной работе привыкла?
Последний вопрос Ниллы немного удивил, поскольку прозвучал вообще без высокомерия, а с чистым интересом. В академии вообще по богатству людей делить не принято, да и сами они на моих глазах такую же работу делают и не считают ее зазорной. А среди них точно очень родовитые водятся. Потому спрашивала она точно не в желании насмехаться над нищетой – это другой случай. Именно по этой причине я ответила честно:
– Вообще-то, нет, моя семья считалась зажиточной. Мой отец был Первым Крылом – по-вашему, что-то типа губернатора или правителя отдаленной территории. А война из всех зажиточных сделала бедноту, из богатых – зажиточных, а из нищих – лесных разбойников.
– А кто вам виноват? – продолжила девушка-оборотень с нажимом. – Это вы нарушили мирный договор!
– Не мы, а бывший халиф, – поправила я. – Он был одержим идеей поднять Оланир за счет разрушения изнутри могущественного соседа. Нам же пришлось просто защищать свои дома, а там уже не до разбирательств, кто это начал.
Мой ответ ее непонятным образом устроил, однако Нилла зацепилось за другое:
– Ты сказала, что отец был – он погиб на войне? Я слышала про птичьи кланы – некоторые из них представляли серьезную угрозу для наших. Что же ты делаешь тут, оланирская шпионка?
Я с трудом не обернулась, не посмотрела на нее, остальные тоже притихли, ожидая моей реакции. И я понимала, зачем об этом спрашивают – пытаются выяснить, как много ненависти я привезла с собой из халифата. Подумала немного и ответила честно:
– Нет. Он умер, предотвращая природный катаклизм, в десятке дней пути от ваших армий.
Не стала добавлять еще немного правды: а до этого убил огромное количество ваших солдат. Воронова стая всего несколькими десятками своих останавливала целые отряды захватчиков – те даже к преддверию скал не добрались, не то чтобы войти в наши дома. И в действии моей родни не было ни капли политики. Но именно они и повернули всю политику вспять. Генералы поняли, что победоносное наступление будет спотыкаться о такие пороги – возможно, преодолимые, но ценой тысяч жертв своих же вояк. То есть весь Оланир захватить не выйдет, как они раньше собирались. Можно сравнять города с землей, можно испепелить весь центр страны, но по окраинам останутся Вороны или подобные им, которые на своей земле или в своем небе за каждую собственную жизнь заберут сотню вражеских. И хуже всего, что тем отсталым людям, способным выживать даже на голых камнях, плевать и на халифа, и на богатства, и на национальные интересы. Вот так одна из трех сторон, вообще меньше всего заинтересованная в переговорах, заставила остальные стороны начать дипломатические беседы. Халифа казнили – империя потребовала лишь этой жертвы, оставили у власти Совет Знающих, подписали новые мирные договоры и убрались восвояси. Собственно, с этого момента халифат официально больше так не называется, но нам-то с гор такие новости слышать непривычно, потому мы все еще говорим по старинке. Война закончилась нашим проигрышем – это факт, но и империя вряд ли может заявить, что она закончилась ее победой. Именно поэтому неприязнь будет сохраняться еще поколениями, ведь каждый помнит, сколько людей погибло, по сути, ни за что, за какой-то промежуточный результат «ни нашим ни вашим».
Тишину нарушил Вайд, заявив неожиданно добродушно:
– Ничего себе, так ты дочка губернатора? У меня папанька всю жизнь мостовые укладывал, я кое-как перед академией грамоту осилил, чтобы сюда приняли. Потому шевелитесь, белоручки благородные, мне еще к контрольной готовиться – я сегодня завалил. Лоран, тебе тоже! Специально для нас двоих преподавательница решила устроить пересдачу. Так что зря твой оланирский червяк тебя вытаскивал.
Губернатор – громко сказано, но я пояснять больше не стала. Они справились со своими остатками довольно быстро, а мне еще предстояло торчать здесь не меньше получаса. Вот только компания почему-то расходиться не спешила, наслаждаясь наблюдениями за мной. Лоран вообще решил подлить масла – подошел со спины, протянул руки вперед под моими и тоже ухватил грязную тарелку. Я от близости покривилась, но он опередил протест:
– Я просто помогаю, Синица. Смотри, как в четыре руки здорово получается. Да не мотай ты головой, мне же не видно! О, кстати об этом, я все еще не ослеп.
– Если не отойдешь, то сделаю, – пообещала я. – На этот раз с помощью вилки, а не булыжника.
Но он, наоборот, нагло прижался к моей спине, а голову вообще мне на плечо водрузил. Я содрогнулась. Оттолкнуть его могла запросто, попутно еще и обе руки переломать, но демонстрировать такое неприятным людям не хотелось, и так меня в шпионаже постоянно подозревают, даже друзья на эту тему подшучивают.
– Аккуратнее, Лоран! – рассмеялась Элонесса. – Еще увидит кто-нибудь, неправильные выводы сделает. И женят тебя на оланирке – в качестве акта дружбы народов.
– Это будет самый страстный и самый короткий брак в истории, – продолжил Лоран издевательства. – Она убьет меня через секунду после венчания. А потом до конца жизни будет рыдать над моим телом и умолять, чтобы воскрес. Если воскресну – снова убьет, даже не сомневаюсь. Кстати говоря, Синица, я могу и мертвым полежать, если тебе так приятнее со мной общаться. Эй, мой тарелку тщательнее, иначе нам всем завтра прилетит!
Терпеть его прикосновения я точно обязана не была. Потому приподняла руку, стряхнула пену, а заодно и пустила воздушную плеть назад, метясь ему под колени. Не промахнулась, раз парень вскрикнул и рухнул вниз. Констатировала уверенно:
– Лежать тебе действительно идет.
Я приготовилась отразить какую-нибудь атаку Вайда или даже пинок от Ниллы – не допустят же они, чтобы я над их товарищем так запросто насмехалась. Но их прервали новые голоса:
– Мы тебя потеряли, Лита! – в посудомойню влетел Ашк, а за ним и остальные. – Ты что здесь делаешь?
Элонесса указала на валяющегося под моими ногами Лорана:
– Любовь с ним делает. Не видишь, что ли? Они так смешно друг за другом ухаживают, что и мы разойтись не можем. Садитесь тоже, неудачники. Если поддержите обстановку смешными шутками, то мы вас сегодня бить не будем.
– Отползи от нее, кровопийца, – потребовал Родриг, обращаясь к Лорану.