– Вовремя ты. Мы уже на месте. Лучше двигай ногами, Синица, потом можем и пообжиматься, если разговор придет именно к такому руслу.
Меня сразу же отшвырнуло от него, но мой маневр сопровождался искренним хохотом.
В свете дня это место было еще чудеснее: довольно большое плато, вниз уходят хвойные леса – возле вершины почти лысые, но густеющие к подножиям. Я же подошла к краю, пейзаж внизу с такой высоты тоже впечатлял. Вдалеке вилась тонкая полоска реки, присосавшись к круглому озеру. И оказалось, что отсюда видна академия. Тихо рассмеялась, когда вспомнила, как мы до нее топали и старались побыстрее забыть это приключение – даже между собой не обсуждали. Хотя что такого? Да, неловкая ситуация, но зато запоминающая и не такая уж жуткая, как нам тогда показалось.
Я села с краю, свесив ноги вниз, подняла руку, чтобы солнце не слепило. Поговаривают, что некоторым людям на такой высоте становится трудно дышать – сложно себе представить, я, наоборот, наконец-то смогла сделать вдох в полные легкие.
– Вижу, высота тебя не пугает, – заявил Лоран и сел рядом.
– Вижу, тебя тоже, – усмехнулась я.
– Просто уверен, что спасешь, если сорвусь. Я многое о тебе не понял, но ты явно сделаешь даже невозможное, чтобы меня спасти.
Я глянула на него, чтобы оценить ироничный взгляд. Определенно мне ту ночку будут припоминать долго, переживу. Но ответ его посчитала шутливым, люди боятся высоты без аргументов или рассуждений, они ее просто боятся и всё – и Лорана эта болезнь явно не затронула. Ладно, хоть одна общая точка между нами все-таки нашлась. Пока размышляла, он вынул из внутреннего кармана почти плоскую фляжку, отвернул крышку и протянул мне.
– Напоить меня хочешь? – сразу поняла я.
Парень поправил:
– Расслабить. Я тебя на допрос вытащил – будет очень обидно, если ты так и не потеряешь сосредоточенность, – тоном он подчеркивал, что шутит, но как раз в этой шутке крылась львиная доля правды.
– Ну, удачки тебе в этом деле, – поддержала я затею и сделала щедрый глоток. Немного скривилась от крепости, затем отпила еще немного. – Надеюсь, у тебя там запас побольше, а то этого не хватит и на полчаса задушевных разговоров.
Сам он улыбался и выглядел очень расслабленным, беспечно болтая ногами и направив расфокусированный взгляд в гигантское пространство перед нами, которому, казалось, не было границ. Принял фляжку и тоже глотнул, поддерживая компанию. Я решила поторопить:
– И когда полетят вопросы? Или сначала достигнем дна фляжки?
Однако Лоран все еще улыбался по непонятной причине и как будто даже не начинал думать о серьезном:
– Слушай, Синица, у тебя ужасный характер. Тебе уже говорили? Ты вообще не умеешь отдыхать. Выходной, полдня впереди, мы выбрались из академии в место, где тебе должно нравиться больше всего, но ты в любом жесте ищешь подвох и совсем не способна ловить радость. Почему так? Сложное детство?
Я рассмеялась, снова принимая из его руки фляжку, пить не спешила – нам эту жидкость на весь разговор бы растянуть, чтобы обошлись без раздражения.
– Вот и допрос начался, а обернул-то как – почти в заботу. Отвечу, я же обещала отвечать на все вопросы. Мое детство простым сложно назвать – в скалах даже безо всяких войн мы в роскоши не купались. Там даже такой растительности нет, а на вершинах намного холоднее, чем здесь. Еще…
Он вдруг перебил:
– Нет, стой, не описывай в таких подробностях.
Я удивилась:
– Почему? Я тут старательно выписываю кренделя, чтобы ты был доволен.
– В том и дело, Синица. Сегодня мне нужны не сказки, а точные детали. Потом свои кружева выдашь, если мне будет интересно в них копаться. А пока давай так – коротко, однозначно и быстро. Я спрашиваю – ты отвечаешь.
Нет, он всерьез думает меня поймать на такой простой манипуляции? Если человека торопить, то рано или поздно он отпускает контроль, таким образом перестает думать над ответами. Но оружие в моем случае крайне неэффективное.
– Идет, Лоран. Давай еще по глотку и начинай закидывать. Мне скрывать нечего.
– Всем есть что скрывать, – он все еще не давил, продолжая мягко улыбаться. Возможно, наблюдал исподтишка за мной. – Хорошо. Смотри вниз и отвечай без раздумий. Ты родилась и выросла в Оланирских западных скалах?
– Да.
– Твой отец был Первым Крылом, как ты выразилась, то есть в его подчинении были другие люди?
– Да.
– Много?
– Вся стая.
– Он погиб во время войны?
– Да.
– Его убили наши?
– Нет.
Меня даже забавляла эта игра. Интересно, на что рассчитывает Лоран? А может, ему тоже просто забавно вот так перекидываться вопросами и ответами?
– Мать жива?
– Да.
– Она все еще в скалах?
– Да.
– Чем вы там занимаетесь? Я имею в виду, хлеб ведь там вряд ли вырастишь.
– Кто чем, – я пожала плечами, хотя говорила как можно быстрее. – Кто – в каменоломнях, кто – выращивает горных коз, иные собирают лекарственные растения. Многие цветы растут очень высоко…
– Не отвлекайся, Лита. Сколько раз ты была в столице Оланира?
– Один.
– Когда?
– Три месяца назад, когда оформляла документы для поездки сюда.
– Ты боялась не поступить?
– Да.
– Из-за сил?
– Из-за происхождения.
– Какой предмет здесь самый полезный?
– Практикум по боевой магии.
– Какого цвета у меня глаза?
– Синие.
– Темные или светлые? Смотри вниз!
– Темные. В точности, как наша форма.
– А у Элонессы?
– Светло-голубые, как у большинства эльфов.
– У Ниллы?
– Зеленые? – у меня получилось с немного вопросительной интонацией, хотя я была почти уверена.
– А у Вайда?
– Эм-м, – я растерялась. – Карие вроде бы.
– У Шолле?
– Ты меня на внимательность проверяешь?
– Нет. Просто делаю выводы, что о моем цвете глаз ты ответила без запинки. Значит ли это, что на меня ты смотришь внимательнее, чем на остальных?
– Не значит.
– Считаешь меня привлекательным?
Я кое-как не усмехнулась, хорошо понимая, что просто пытается сбить с толку:
– Нет.
– Серьезно, что ли? – он сменил интонацию.
А я своей не изменила:
– Да.
– Хотела бы попасть в сборную нашего факультета на битву?
– Нет.
– Почему?
– Никто из моих друзей не попал. Да и я не хочу увеселять народ игрищами. Пусть этим занимаются те, кому внимания не хватает.
– Тебе хватает внимания друзей?
– Вполне.
– Ты явилась в академию из-за меня?
Я уперла взгляд в него и безудержно расхохоталась. Просто никак не могла отреагировать иначе.
– Нет, только из-за учебы, – наконец-то выдала я. – Но неужели ты думаешь, что если бы я оказалась гнусной шпионкой, то ответила бы иначе? Да-да, все преступники прямо на первом же вежливом вопросе себя и выдают! – сказала это, но в голову вдруг рухнула новая мысль, заставившая меня вмиг осечься и напрячься: – Подожди, у тебя есть какой-то артефакт, выдающий ложь?!
Он тоже смотрел прямо и с небольшим прищуром, скрывая под иронией внимательность:
– У меня нет такого артефакта, Синица. Но что с того, если бы он был?
– Да ничего такого! Продолжай спрашивать, если еще что-то интересует.
– А легкое волнение говорит о том, что в чем-то ты врешь. Или собираешься врать, если я нащупаю нужную тему. Так что же это за тема, Лита Синица?
Опа, ни на чем прокололась. Но демонстративно закатила глаза и выдала:
– Сам же сказал, что всем есть что скрывать. Мало ли – вдруг ты о каких-то очень интимных вещах начнешь спрашивать?
– Хорошо, давай еще по глотку и продолжим. Кстати, артефакта у меня нет, я просто в вино добавил правдивой травы.
Я отпила щедро, чтобы не видел мою улыбку. Не знаю, существует ли вообще такая трава в природе, но я уже без труда солгала везде, где хотела. И к продолжению такого же легкого допроса готова вполне.
– Ты умеешь летать, Синица?
– Нет, – я посмотрела в пропасть, сильно наклонившись. – Но не разобьюсь даже с такой высоты. Успею ударить воздухом вниз.
– А кто-то из ваших умеет?
– Очень сильные и старые… – я чуть не сказала «Вороны», но мгновенно перестроилась: – Синицы.
– У нас никогда не было таких стай. Синицы – самые сильные маги?
Этот вопрос провокационный – он мог его выяснить и без меня, потому врать не имеет смысла:
– Не самые.
– А кто самый?
Вот и щекотливая тема, но у меня голос не дрогнул:
– Вороны.
– О, про последних я слышал, – Лоран сам сбавил темп и задумался. – Все наши генералы в один голос рассказывали, какие они звери. И что именно они остановили наступление на запад. Но я не могу понять одного – все птичьи кланы обладают чистой магией воздуха. Почему же какие-то из вас сильнее других, ведь вы владеете одним и тем же оружием без отличий?
– Не знаю точно.
– Но ты не могла об этом не думать! Какое у тебя объяснение?
– Предполагаю, это из-за рода деятельности. Вороны занимаются охотой, они с детства тренируют детей владеть всеми видами оружия и, конечно, умеют за себя постоять. Слабые дети у Воронов погибают еще в младенчестве – и, как следствие, вырастают только сильнейшие и передают лучшие гены уже своим детям. Речь идет не о разнице в магии, а, возможно, в силе духа и подготовке.
– Ты можешь за себя постоять без магии?
– Незачем. Я же хрупкая девочка, прекрасно орудующая воздухом. Нет нужды в изнурительных тренировках, как у Воронов.
– Но ты восхищаешься ими – не отрицай, это было слышно в интонации.
– Не отрицаю. Восхищаюсь. Если бы не Вороны, Оланир сейчас был бы вашей колонией, а не свободной страной.
– После учебы вернешься на родину?
– Да.
– А если влюбишься?
– Предпочту влюбиться в оланирца. У меня тоже гены ого-го – грех на чужой земле оставлять.
Он рассмеялся – и это была моя удача, я как раз и собиралась рассмешить:
– И верно, вдруг новая война, а ты врагам сильных магов рожаешь?