— О чём ты думаешь? — спросил Кей. Он стоял слишком близко и при желании мог бы протянуть руку и дотронуться до меня. Но для чтения моих эмоций это даже не являлось обязательным условием.
— О Вауре. Вернее, о том, кому он может нравиться, — сбивчиво объяснила я. — Если нас какая-нибудь его поклонница увидела вместе, она могла сделать ошибочные выводы и…
— Хм, это вариант. Но таких девушек многовато. Пол-академии!
— И мне так кажется, — вздохнула я.
— А почему ты считаешь, что неизвестная особа приревновала именно его?
Я не замечала, чтобы он сделал шаг вперёд, но сейчас отчего-то казался ещё ближе. Не нужно даже протягивать руку. Достаточно лишь приподнять, согнув в локте, и тогда можно будет коснуться обтянутого курткой плеча, тёмных волос, касающихся воротника рубашки, гладкой щеки, контура губ… Но я ничего из этого не сделала. Лишь бессильно опустила руку, сжав пальцы в кулак, и, осторожно обойдя парня, чтобы ненароком не задеть, направилась прочь из тупика, ускоряя шаг и стиснув зубы. Так и не ответив на его вопрос. Не сказав, что мне просто хочется так думать.
— Эй! Что я такого сказал? — крикнул мне вдогонку Кей. — Подожди!
— Ничего! — отозвалась я, не оборачиваясь. — Хочу переодеться перед консультацией. Кстати, почему профессор Андрих тебя на неё не пригласил?
— Да не любит он меня!
Спустя несколько секунд Кей догнал меня и пошёл рядом.
— Не съест тебя профессор, — произнёс он.
— А его студентка?
— Теа? Ты ведь выполнила её требование, так какой смысл ей тебе вредить? Или её что-то не устроило?
— Если даже так, она мне об этом ничего не сказала.
Я, в самом деле, не видела Теа и не говорила с ней после того, как оставила закладку в библиотечной книге. Возможно, она сама меня избегала. Но всё же вычёркивать чернокнижницу из списка подозреваемых пока было рановато.
Когда я свернула в сторону женского общежития, Кей удержал меня, взяв за локоть.
— Погоди! А ты что, обедать не будешь? — спросил он. Я вздохнула — кто бы сомневался, что Кей заговорит о еде?
— Не хочу. Я не так давно завтракала. Тогда до вечера!
Стоило выйти на лестницу, как меня окликнул Всеволод.
— А чего это ты такая хмурая? Поругалась со своим парнем? Я вас видел в коридоре.
— Он не мой парень! — обернувшись, выпалила я. — Он сам по себе парень, своей собственный! Я уже говорила, что мне не до этого!
— Тише-тише! Я знаю, о чём ты думаешь. Что его судьба — есть рисовые колобки и любоваться сакурой, а тебе когда-нибудь придётся вернуться к блинам и берёзам.
— Здесь нет сакуры! Даже если есть, она тут другая. Какая-нибудь… мыслящая. Ты не понимаешь! Мы не в переносном смысле, а, на самом деле, из разных миров!
— Знаю, из разных. И что? Кого это останавливало?
— В книгах и фильмах — почти никого, но на то они и выдумка!
— Эх! Неромантичная ты особа! За свою любовь надо бороться зубами и когтями!
Я не сразу нашла, что ответить. Не ожидала от этого парня подобного пассажа. Причём, казалось, говорил он не в шутку.
— А ты заранее готова сложить лапки и сдаться! — продолжал Всеволод, тоже переходя на повышенные тона. — Зачем тогда, скажи на милость, следить за тобой на балу, да ещё и защищать? Если ты и так уже уверена, что тебе не видать счастья!
Я почувствовала себя пристыженной. Каким-то образом этому человеку удалось пробиться к тому, что я скрывала даже от самой себя, убеждая в необходимости подавить собственные чувства, ни за что не позволить хрупкому ростку подняться и расцвести. Но тот проявлял невиданное упорство и не желал погибать, подрастал и тянулся к солнцу, как травинка, что порой может пробиться даже сквозь асфальт.
А солнцем для этого ростка был Кей.
Но, если другие догадывались об этом… Даже Всеволод, с которым я едва познакомилась. И Ваур не раз уже намекал на подобную вероятность. Тогда что говорить о самом Кее с его-то способностью к эмпатии? Да для него мои чувства и вовсе давно должны были стать открытой книгой!
Прежде я уже признавалась в любви. Одновременно с решимостью и ужасом, отчаянием и надеждой. Но о таком не рассказывают подругам, потому что нечего рассказать. Кому интересно слушать про любовь без взаимности? О ней и так написано слишком много стихов и песен.
А как быть, если даже признания не нужны?
— Эй-эй, ты только не реви! — Всеволод тронул меня за плечо. — Я не очень-то разбираюсь в любви, если честно. Хотя, говорят, это тоже химия. Просто мне показалось…
— Тебе правильно показалось, — ответила я, посмотрев ему прямо в глаза. Промелькнула мысль о том, что нужно было заранее тренироваться скрывать свои чувства. В покер там играть или в «мафию».
— Так что ты собираешься предпринять? — с жадным любопытством поинтересовался собеседник.
— На данный момент — переодеться и пойти на консультацию к профессору Андриху. Затем — выяснить у соседки, что нужно для бала, и начать готовиться. А там посмотрим.
— Вот это правильно! — одобрил Всеволод. — Вот теперь тебя хвалю я. Конкретные действия, занятые руки, холодная голова. В лужицу киселя не превратилась, и то хорошо. Тебя проводить до комнаты?
— Не нужно, — отказалась я. — Не думаю, что в ближайшее время что-то случится. Увидимся вечером.
— Как знаешь.
В женском общежитии было шумно. Судя по всему, мои соседки, с большинством из которых я так и не успела познакомиться, уже начали готовиться к балу. Эрики в комнате не оказалось, и это меня порадовало. Не хотелось, чтобы она тоже начала допросы касательно моих отношений с Кеем. К тому же, та и ведь и без того уверена, будто эти отношения перешли на следующую стадию.
Перерыв почти всё содержимое шкафа, я остановила выбор на жемчужно-сером платье почти до пола со старомодным воротничком и тоненьким поясом на талии.
Эрика вернулась, когда я уже собиралась уходить. Проигнорировав модные домашние туфельки, она босиком добралась до своей кровати и растянулась там в полный рост, явно намереваясь немного подремать после обеда. Я поймала себя на том, что завидую ей, и поспешила уйти.
Кабинет профессора находился неподалёку от ректорского, правда, дверь в него выглядела гораздо скромнее — чёрная с причудливо изогнутой ручкой из поблескивающего жёлтого металла. Я робко постучала, в глубине души надеясь на то, что у преподавателя истории чернокнижного дела успели появиться какие-нибудь неотложные дела, ради которых он решил отменить консультацию. Но все мои надежды оказались беспочвенны.
— Кто это? — послышался голос из-за двери.
— Яна. Вы меня приглашали, — откликнулась я. Дверь скрипнула и медленно отворилась.
— Можешь войти.
Я сделала глубокий вдох и перешагнула порог. Дверь за спиной захлопнулась с громким стуком. Вздрогнув от неожиданности, я оглядела кабинет, где раньше бывать не приходилось. Он был немного меньшего размера, чем тот, что принадлежал ректору академии, но книг здесь оказалось гораздо больше. Правда, стояли они не в обычном шкафу, а на полках, отгороженных от остального пространства кабинета толстым стеклом и внушительной прочной решёткой, как будто их заключили в темницу.
Занятая разглядыванием странного шкафа с немалой коллекцией толстых томов в нём, я не сразу взглянула в сторону стола, за которым восседал владелец кабинета. Он же, казалось, наблюдал за мной с любопытством. В прорезях маски поблескивали глаза, волосы волной спускались на плечи, белые, словно выточенные из мрамора, длинные пальцы постукивали по гладкой поверхности стола. Я посмотрела на профессора Андриха и тут же отвела глаза. Отчего-то он по-прежнему вызывал у меня безотчётный страх, от которого неконтролируемо хотелось забиться в какой-нибудь дальний угол и затеряться там.
— Присаживайся, — коротко бросил преподаватель, кивнув на стул для посетителей.
— Спасибо.
Стул оказался неудобным — с высокой спинкой, заставляющей выпрямляться в струну, и жёстким сиденьем, а подлокотники были ещё жёстче. Просто пыточное приспособление, а не стул! Тот, на котором сидел сам профессор, наверняка гораздо комфортнее.
— Там, где ты училась раньше, не существует ни чернокнижного дела, ни его истории, — произнёс он, складывая пальцы в замок.
— Так и есть, — понуро согласилась я.
— Именно поэтому твои шансы сдать экзамен минимальны, — заключил собеседник.
Я вскинула на него взгляд. В его словах не чувствовалось ни малейшего укора, и всё же преподавателя едва ли радовал тот факт, что ему досталась такая студентка, как я. Тогда что же он собирался предложить, чтобы решить эту проблему?
— Как и шансы вообще окончить обучение в академии Эрмеслан, — добавил профессор Андрих.
Я вздрогнула. Прозвучала эта фраза так, словно преподаватель был полностью уверен в сказанном. Но он ведь не намекал на то, что мне не суждено дожить до диплома, правда? Однако в свете недавних событий всё вызывало сомнения, и даже самые невинные замечания казались намёками на нечто зловещее. У меня задрожали руки, ладони повлажнели, и я вытерла их о подол платья.
— Но не всё так страшно, — продолжал собеседник. — В моей практике встречались и куда более бестолковые и нерадивые студенты. Их было немало. К тому же, ректору виднее. Он должен был знать, что делает, когда отдавал распоряжения о новеньких учениках в самом конце учебного года.
Я подумала про Всеволода. Интересно, а у него-то как с экзаменом по истории чернокнижного дела? Или на факультете алхимии такого предмета не было?
— Для начала ты должна понять, что представляет собой эта наука, — сказал профессор Андрих, поднимаясь с места. В его руках блеснул большой ключ. — Взгляни на эти книги.
Преподаватель подошёл к шкафу и принялся его открывать. Стоя так, спиной, профессор походил на эльфа. Светлые волосы, будто у Леголаса, складки длинной мантии, аристократичный облик… разве что заострённых ушей не видать. Щёлкнул замок, звякнуло стекло, стукнувшись о решётку. Я рискнула подняться со стула и подойти чуть ближе.