ался то синим, то зеленым. Короче говоря, раздражал донельзя.
— Да? — опасливо произнесла я.
— Ника, подойдите к коменданту общежития, вас разыскивает очень назойливый молодой человек, — ответил скучающий голос, пробившись сквозь помехи.
Интересно, кто бы это мог быть? Если Александр нашел способ связаться со мной, то меня точно пора сдавать в дурдом. Откуда у него, к примеру, взялся телефон? Отобрал у кого-то беззащитного, дабы пообщаться со мной?
Да ну, бред какой-то. Александр лежит себе в гробу и мобильной связью не располагает.
Всё оказалось проще. Комендант передал мне трубку, и я не успела даже сказать «Алло», когда на меня обрушился шквал претензий:
— Ты удалилась из сети! Ника, так нельзя! Я схожу с ума! Ты сделала это специально, чтобы меня разозлить! Выезжаю.
— Куда ты выезжаешь? — горько уточнила я, едва удержав тягостный стон. — Кому ты тут нужен, Артур?
Не понимаю, чем он мне понравился, но с первого же свидания стало ясно, что между нами нет ничего общего. Артур любил себя одного, а я не была готова нести крест бесцветной девушки, от которой можно уходить вечерами, дабы «потусить», и возвращаться по утрам. Наши отношения были обречены, но мой уход оскорбил Артура до глубины души. Его никогда не бросали. С тех пор я стала его маниакальной страстью.
Как-то многовато на мою бедовую голову этих самых, маниакальных.
— Прекрати язвить, Ника. Одно моё слово, и тебя вернут в МУКИ.
— …ага, на вечные муки, — отшутилась я. — Ну так не тормози, замолви за меня словечко, буду рада оказаться дома.
Я нажала на сброс быстрее, чем бывший придумал что-нибудь ещё бестолковое, зато от всей души.
— Очень своеобразный парень, — причмокнул комендант, выпроваживая меня. — Я больше на его звонки отвечать не стану!
— Хоть одна добрая новость за день, — усмехнулась я и закрыла за собой дверь.
Коридор общежития наводнился людьми и нежитью.
— О, ты-то мне и нужна! — донеслось до меня возмущенное.
Я обернулась на голос и встретилась взглядом с Ритой, которая уже успела подружиться с кем-то из потока и стояла, окруженная компанией девиц.
— Девчонки, до вечера. Как и договорились, буду в мантии и с волшебной палочкой, — заявила она под смех новых подружек. — Где ты шастала, пропажа? — Она уперла руки в бока и грозно надвинулась на меня, будто бы собираясь задавить.
— Гуляла. — Я потерла заспанные глаза.
— На рассвете?! С кем? Только не говори, что в гордом одиночестве.
— Нет, ты что, я ездила с Игнатом в другой город, потом мы перекусили бутербродами, пообщались о всякой всячине, а напоследок поцеловались.
Рита подозрительно нахмурилось, и на её миловидном пухленьком личике проявилось сомнение.
— Да-да, заливай мне больше.
Вот как всегда: ты со всей душой и искренностью, а тебе в ответ полное недоверие. Я развела руками.
— Не хочешь — не верь. Так куда ты намылилась вечером?
— Девчонки-ведьмы пригласили к себе на посиделки, — гордо известила Рита, встав у нашей двери и прислушиваясь к подозрительной тишине из комнаты Юноны. — Мы сначала как-то повздорили, но потом как-то помирились. Пойдешь со мной?
Я отрицательно покачала головой, пребывая в своих мыслях, не имеющих ничего общего ни с веселыми посиделками, ни даже с угрозами Артура.
Рита красилась перед настольным зеркальцем, а я валялась на кровати с книгой, когда постучали… в окно. Мы переглянулись, мол, да нормально, это всего лишь… Всего лишь что? Заблудшая крылатая нечисть, удумавшая погреться в нашей спальне? Одинокий скалолаз? Какой-нибудь великан?
Логичного ответа не придумалось. Я осторожно приоткрыла окно, а Рита вооружилась маникюрной пилочкой. Но за стеклом показался вполне знакомый, разве что запорошенный снегом Игнат. Его уши и нос покраснели от холода, а ресницы заиндевели.
Эта ходячая беда балансировала по краю, опасливо качаясь и махая мне рукой вместо того, чтобы держаться ею за стену. Я ахнула. Третий этаж! В лепешку, конечно, не разобьется, но рискует попортить моську, а вместе с ней и другие части тела.
— Ты рехнулся? — Я втащила его в комнату за воротник.
Игнат стряхнул с волос снег и заулыбался.
— Не, ну ты же сама сказала, что ты меня на порог не пустишь. Пришлось извращаться. Держи, я достал, что просила.
Теплые-теплые глаза его лучились ехидством, а волосы намокли. Он достал из кармана куртки амбарный замок размером с ладонь и протянул мне. Я прижала замок к груди как сокровище.
— Спасибо, — ответила глупо и как-то тоненько.
— Знаешь, мне нечем заняться… м-м-м, завтрашним вечером. Давай сходим куда-нибудь?
Он улыбнулся так открыто, что у меня на душе распустились бутоны восторга. Мой кивок получился спешным, но Игнат этого не заметил. Рита только хлопала ресницами, не влезая в наше чуть придурковатое общение.
— Договорились! Я покажу тебе кладбище.
Бутоны благополучно завяли, не успев обратиться в цветы.
— Э, спасибо. Может быть, начнем с кинотеатров?
— Не, это скучно. До завтра, Миронова!
Он отвесил поклон и скрылся в оконном проеме с такой невозмутимостью, будто всегда ходил исключительно через окна.
— Чокнутый! — рассмеялась я, закатив глаза.
Рита приложила ладошки к груди.
— Вон, а говорила, что он тебе неинтересен. Да ты скоро падешь, Ника. Не такая уж ты и неприступная крепость. Хотя я думала, тебе нравится типаж типа Артура, этакие самоуверенные красавчики, — защебетала она.
«Мы будем править этим миром вместе, как муж и жена, как король и королева из забытых сказаний», — отдалось резью в ушах. Ну их, этих самоуверенных красавчиков.
— Артур, кстати, меня даже тут умудрился достать. Нашел где-то комендантский телефон, взялся мне названивать.
— Вот придурок, — резюмировала Рита. — Блин, я уже опаздываю. Ты тут не закиснешь одна? Может быть, сходим вместе?
— Не-а. — Я приладила замок на дверь и, полюбовавшись результатом, добавила: — Развлекайся, мне полезно побыть с самой собой.
Весь вечер я зубрила заклинания, оттачивала руны и пыталась понять, как спастись от того, кто прочно угнездился внутри и избрал меня своей болезненной страстью.
Первой парой значились оккультные науки, хотя судя по тому, что старушка-преподавательница в очках на половину лица нещадно трясло, оккультизм грозил перерасти в некромантию, причем нам бы пришлось оживлять несчастную преподавательницу. Мы с Игнатом расселись по разным концам аудитории и изобразили полнейшую незаинтересованность друг другом, разве что периодически сталкивались взглядами и тотчас отворачивались, а я краснела до кончиков волос. Нет, ну а чего он смотрел на меня в тот момент, когда смотреть на него должна была я?!
— Первостепенную роль в оккультизме играет двоединство всего сущего. Так называемая монета судьбы, поделенная на темную и светлую стороны, — кряхтела преподавательница. — Нет зла без добра, нет целого без частей. Разбейтесь на пары, и мы убедимся, что вдвоем проще даже в постижении наук.
Я из природной вредности не позвала Игната, а подошла к той блондинке, которая сняла заклинание с лектория в мой первый день обучения. Кажется, её звали Мариной. Чуть рассеянная, она то роняла ручку, то запутывалась в наушниках, то попросту залипала, не обращая внимания ни на что вокруг. Прекрасный человек для товарищества.
Интересно, кто она? Уж точно не человек, слишком бледная кожа и алые губы. Про черные белки глаз вообще молчу, мы о таком в учебниках не читали.
— Можно к тебе?
— Конечно, — она подмигнула. — Одной тяжело, да? Ты вообще с кем-то успела познакомиться?
Мы сели друг напротив друга за круглым столиком и взялись за руки. Удивительно, но её ладони были горячи словно кипяток, заключенный под кожу.
— Да так, — неоднозначно ответила, поморщившись. — Практически ни с кем. Вчера вон вообще свалилась с простудой. Я не пропустила что-нибудь важное?
— Не-а. — Она выпятила нижнюю губу, показывая, насколько скучным выдался учебный день. — Уныние, тлен и немного черной магии. Если хочешь, дам тебе списать конспекты.
— Я уже люблю тебя!
Марина кокетливо поправила ровную, выстриженную по линейке челку.
— Так, новые подружки — это хорошо, но давай-ка о чем-нибудь интересом. Кто-нибудь из парней приглянулся или тебя ждут в Москве?
Я не удержалась и бегло глянула в сторону Игната, который сосредоточенно всматривался в магический шар, наполненный туманной дымкой. В нашем шаре было пусто (как, наверное, и в головах), и преподавательница неудовлетворительно цокнула:
— Девочки, сосредоточьтесь.
— Ага, — легко согласилась Марина, даже не обернувшись в сторону старушки, — так что?
— Приглянулся, но не настолько, чтобы о чем-то заранее рассказывать.
Марина спросила о чем-то ещё, но меня отвлек шар. В нем как на старой кинопленке проявлялось изображение, то светлея, то темнея, то покрываясь желтыми пятнами. Сквозь густой туман проступили черты поделенного надвое лица. Правая его половина была обезображена злобой. Уголок губы изогнулся, обнажая острые что клыки зубы. Глаз посинел, словно покрытый льдом. Левая половина оказалась до боли знакомой и почти родной: легкая ухмылка, тепло во взгляде, ехидный прищур.
«Игнат!» — с нарастающим страхом подумала я, приближаясь к шару.
Он улыбнулся как-то вымученно. Вдруг левая половина начала стекать с костей, опадая восковыми каплями, исчезая навсегда. На её месте остался голый череп.
Меня замутило, и тревога впилась клыками в позвоночник. Я отшатнулась, чуть не смахнув шар со стола, а Марина восторженно спросила:
— Ты что-то рассмотрела? Будущее, да?
Она и сама присмотрелась к дымке, но лицо вмиг исчезло.
— Всякую ерунду, — проблеяла я.
— Конкретнее, — потребовала Марина.
— Да это… мусорные кучи какие-то, собака разложившаяся, и её, э-э-э, клюет ворон.
Сказала и сама обалдела от своей фантазии. Но сработало. Моя импровизация вызвала вначале непонимание, а затем такое неподдельное отвращение, что странно, как Марину не вырвало.