батывать! Именно столько тебе грозит штрафа, если самовольно сунешься в кабинет тича. А я могу зайти к отцу в любое время.
— Хорошо, — решилась я и сощурилась. — Но с чего такая резкая перемена? Днём обвинил в преследовании, а сейчас предлагаешь помощь. Тебе что-то нужно?
— Какая проницательность! — восхитился Вемуд и хитро улыбнулся. — После того как собрал о тебе некоторую интересную информацию, решил, что нам нужно подружиться.
— Опять?! — воскликнула я и погрозила пальцем. — Брось это, а то Дэп тебе хвост бантиком завяжет!
— Вот поэтому и хочу подружиться, — отступив на шаг, быстро проговорил Вемуд. — Не люблю, когда мой хвост трогают, да и бантики мне не идут… Давай так: я тебе книгу, а ты забудешь то, что я бросил тебя.
— Ни за что, — весело заявила я. — Это незабываемо!
— Может, тогда простишь?
Вемуд мило сложил рыжие брови «домиком» — должно быть, это принесло ему прощение очень многих брошенных пассий, ну и я решила не выбиваться из этого правила нестандартным исключением. Кивнула:
— Будь по-твоему! Принеси книгу, и я — так уж и быть! — тебя прощу.
Изо всех сил старалась удержаться и не засмеяться: донельзя серьёзный Вемуд кивнул и выбежал из общежития. Я помахала Царье:
— Я за рюкзаком, а ты иди на вечеринку. Потом всё расскажешь.
И двинулась к выходу. Земко опередил меня и открыл дверь.
— Прослежу, чтобы ты не влипла в очередные неприятности, — пояснил он.
Благодарно кивнув, выскользнула наружу, подождала Земко, и мы зашагали рядышком. Темнеющее небо украсили первые звёзды, слух услаждали трели кузнечиков, под ногами слегка похрустывала сухая от жары ушедшего дня трава. Я с удовольствием вдохнула сладкий аромат цветов, оранжевой окантовкой украшающих песчаные дорожки, и тихо проговорила:
— Какой прекрасный вечер! — Земко промолчал. Я посмотрела на его руку, но, не решаясь прикоснуться, сжала пальцы в кулак. — Сегодня много чего произошло, завтра предстоит очень непростой день, но сейчас, в эту минуту, я… счастлива!
В ожидании ответа сердце моё забилось чаще. Облизав губы, осторожно покосилась на бледное лицо Земко. Снова молчит! А ведь практически призналась, что он мне нравится. Высокий — я едва достаю до плеча, — широкоплечий, шёл настолько грациозно, что я не могла оторвать восхищённого взгляда. Каждое движение наполнено изяществом и силой так, словно это не человек, а редкой породы благородный конь. Привык к восхищению и преклонению, но держится отстранённо, не предоставляя и шанса оседлать себя. Подумала, что так и не знаю, какая у Земко вторая ипостась.
— Да, — произнёс он, когда я уже и не ожидала ответа. — Вечер весьма приятный.
Прикусила нижнюю губу: и что, интересно, это значит? Он не понял моего намёка? Да и ладно. Мы уже добрались до полянки, где днём проходили батлы, и я покружилась на месте в поисках своего рюкзака. Может, я его бросила под деревом? Или у ограды?
— Найка, — позвал Земко и, скрестив руки на груди, покачал головой. — Я нашёл. Но тебе это не понравится.
Я подбежала к беловолосому парню и замерла на месте при виде мелких обрывков, усеявших примятую траву. Разодранный рюкзак валялся в стороне. Упав на колени, я дрожащими пальцами прикоснулась к остаткам тетрадей:
— Это же… — подняла лицо и виновато посмотрела в чёрные глаза Земко. — Это была твоя тетрадь! Я же взяла переписать лекцию тичи Маар, а теперь… — Всхлипнула: — Всё из-за моей забывчивости. Прав был Душан, я ещё та лосиха!
— Лосиха? — слегка удивился Земко. — Почему тич Душан назвал тебя так?
Я покраснела и, потупившись, подхватила кусочек бумаги: может, их можно склеить? Конечно! Подтащила рюкзак и принялась укладывать в него обрывки.
— Больше этого не повторится, — пообещала я. — Даже если и существуют лоси-оборотни, я не принадлежу к их числу! Теперь буду помнить всё. А твои лекции склею обязательно! Вот увидишь…
Земко присел на корточки и, положив тёплую ладонь мне на плечо, спокойно проговорил:
— Оставь. И не нужно так расстраиваться, Найка. Это всего лишь бумага. Лекции можно переписать, и это будет быстрее, чем собирать пазлы из разодранных записей.
Я сжала куски бумаги и всхлипнула. Земко погладил меня по голове:
— Пойдём к академии, встретим Вемуда и вернёмся в общагу.
Ощущать, как Земко ласкает мои волосы, было настолько приятно, что я, зажмурившись, замерла, но он уже отстранился. Вздохнув, выпустила из пальцев обрывки тетрадей и тоже выпрямилась. Боясь поднять раскрасневшееся лицо, пробурчала:
— Кто же меня так ненавидит?
— Это могли сделать не из неприязни, — возразил Земко, — а просто потому, что увидели забытый рюкзак. Некоторые испытывают удовлетворение от того, что сделали кому-то плохо. Особенно если поступок остался безнаказанным.
От этих слов мне стало легче: может, и в самом деле, так поступили бы с любым забытым рюкзаком, а не только с моим?
— Стоит поспешить, — поглядывая на стремительно темнеющее небо, добавил Земко. — Скоро комендантский час.
Я кивнула и быстрым шагом направилась в сторону академии. Заметив, что в кабинете тича Душана светло, воспрянула духом:
— Вемуду удалось! Значит, скоро верфокс выйдет. — Улыбнулась, осенённая идеей, повернулась к Земко: — Видишь, там окно приоткрыто? Я побегу, попрошу отдать книгу, и мы быстро вернёмся в общагу. А Вемуд не боится комендантского часа, я это ещё вчера поняла…
Не дожидаясь ответа, бросилась к освещённому окну. Подбежав, подпрыгнула и, вцепившись в подоконник, подтянулась, заглянула в кабинет. Тич Душан стоял напротив ректора, который прожигал верфокса уничтожающим взглядом. Слова застряли у меня в горле, шея оледенела от страха, а мгновенно взмокшие от холодного пота пальцы заскользили по заскрипевшему подоконнику. Мужчины обернулись к окну, и я рухнула вниз. Земко поймал меня и, прижав к стене, закрыл ладонью мой рот.
— Что там, Душан? — прохрипел Одан.
— Не знаю. — Голос верфокса раздался как раз над нашими головами, и я затаила дыхание. И уже тише, словно тич отошёл от окна, Душан добавил: — Может, птица. Так чем ты недоволен, Одан?
Земко прижался ко мне так сильно, что сердце моё отчаянно забилось, перед глазами заплясали разноцветные круги. Рука его пахла сочной травой и мускусом, губы ощутили гладкость кожи его ладони. От мысли, что я словно целую Земко, участилось дыхание.
— Ты опоил студента и ещё спрашиваешь? — раздражённо отозвался ректор и прорычал: — Это преступление, Душан!
— Громкие слова, Одан, оставь для совета, — лениво проговорил Душан. — Я сделал это для тебя, друг. Или думаешь, что Чжоу послушает твои нравоучения и перестанет пытаться стать вожаком?
— Чжоу девушка, — свирепо отозвался Одан. — Женщина не может руководить стаей.
— Только эта юная женщина не согласна с тобой, — усмехнулся верфокс. — И противостояние этих двух будет выматывать тебе нервы все три года, дружище… Я же одним выстрелом, то есть зельем, поразил сразу две цели. Девчонка отстанет от моего сына и будет, словно верная собачонка, бегать за твоим. А слепое обожание столь… нестандартной особы парню только на руку. — Голос Душана стал язвительным: — Или ты боишься, что твой сын не устоит перед нестандартными чарами этой девушки?
— Не говори ерунды, — рявкнул Одан. — Я не одобряю твой поступок потому, что вторая ипостась этой девочки — парень!
— А, — саркастично отозвался Душан. — Так ты переживаешь, что твой замечательный сын сменит ориентацию?..
— Возможно, — повысил голос Одан, — что вторая ипостась избежит воздействия зелья, а подобные случаи уже были, и нас ждут неприятности. Одна жалоба в Образовательный комитет, и академии не избежать строгой проверки.
— Жалоба? — фыркнул Душан. — Я наслышан об этом Дэпе. Не уверен, что он умеет писать. Парень тугодум, может работать только кулаками… — Голос тича снова зазвенел ядовитыми нотками. — Но тут он безупречен! Выбивает вервульфами страйк! — И миролюбиво добавил: — Брось, дружище! Твоему сыну это понравится. Девчонка унизила его при всех, а теперь он сможет отыграться. Предлагаю на этом закончить скучные дела академии и перейти к охоте — комендантский час наступил!
Стук закрываемого окна, скрип замка. Светлый прямоугольник на земле пропал. Земко осторожно убрал ладонь, и я облегчённо выдохнула (прикосновение моих губ к его коже будоражило), но отпускать меня не спешил.
— Тебя опоили? — напряжённо уточнил он.
— Не уверена, — честно ответила я. — Душан угостил нас «чаем», который сам пить не стал. Сделала пару глотков, вервульф выпил всё. Койел по запаху распознал какие-то травы. Но у меня с собой было зелье Фуллы, которое док дала для Царьи…
— Что ты чувствуешь к вервульфу? — нетерпеливо перебил Земко. Склонился к самому лицу и, глядя своими непостижимыми чёрными глазами, уточнил: — Он нравится тебе?
Я посмотрела на красиво-очерченные губы Земко и, сглотнув, с трудом выдавила:
— Мне нравится вовсе не Койел…
Сердце замерло, а потом пустилось вскачь. Ох, боги, лишь бы он не спросил, кто мне нравится! Неужели Земко и сейчас не догадается? Ладони вспотели, взгляд заметался по совершенному лицу парня: он же поцелует меня? Хотела и страшилась этого. Но ещё больше боялась, что этого не будет, ведь тогда станет понятно, что я совершенно не нравлюсь ему.
Земко стоял и, прижимая меня к стене, не отводил пристального взгляда. Приоткрыл губы (сердце моё пропустило удар), но лишь для того, чтобы сказать:
— Это хорошо.
И отстранился. Я, едва понимая, что происходит, готова была разреветься от обиды и разочарования. Ну почему он не поцеловал? А Земко произнёс чуть громче:
— Вемуд, выходи.
— И как почуял? — недовольно отозвался лис, выбираясь из кустов.
— Привык, что ты всегда рядом, — холодно пояснил Земко.
Я же ощутила, как краска заливает щёки: а если бы Земко поцеловал меня, это бы увидел верфокс! Закрыла лицо ладонями: ох, я же призналась! Нет, не так. Я же не сказала, что Земко мне нравится, а лишь, что это не Койел. С облегчением выдохнула и опустила руки.