Вторым претендентом стала… бабочка! Уэнди выросла в казарме и переменам только обрадовалась. Именно нестандартная изо всех сил помогала мне в тренировках, да и сама достигла отличных результатов за эти короткие, но невероятно насыщенные два дня! Третьим моим любимцем оказался…
Шарик щёлкнул, сообщение раскрылось, но вместо привычно полуобнажённого Койела (а тренировочная «форма» невольного учителя была отличным стимулом для наших девчонок) я увидела беловолосого красавца. От неожиданности не успела вовремя остановиться и со всей силы впечаталась в стену. Потирая лоб, изумлённо смотрела на бегунок:
– Земко?!
Сердце пропустило сразу несколько ударов, в голове зашумело, и двухдневная бессонница была ни при чём. Я не могла оторвать взгляда от бледного лица единорога и, пытаясь вспомнить, как дышать, ощутила, как по щекам катятся горошины слёз. Как он похудел! Земко выглядел так, словно его морили голодом, истязали и издевались. Некогда серебристые развевающиеся шёлком волосы висели белоснежными сосульками, глаза провалились и словно стали ещё чернее, прежде пухлые, красиво очерченные губы будто истончились и приобрели синеватый оттенок.
Я не сразу заметила, что Койел тоже есть в сообщении. Всё такой же накачанный, загорелый и могучий, он стоял к записывающему бегунку спиной. Возможно, вервульф хотел послать ещё одно сообщение, как появился единорог. Земко покачнулся и, едва устояв на ногах, протянул к Койелу руку, будто молил о помощи, но волк не спешил поддержать нестандартного. Я рыкнула в ярости на бесчувственного Койела и прикусила нижнюю губу от беспомощности: сейчас оставалось лишь наблюдать, как страдает мой любимый.
– У меня больше нет сил носить это, – скорее прошелестел, чем проговорил Земко. – Возьми. Только ты сможешь помочь Найке.
– Если это то, о чём я думаю, – холодно проговорил Койел и, воткнув шест в землю, скрестил руки на груди, – то лучше подожду, когда он тебя прикончит. Этим и помогу Найке. Во-первых, она выживет! А во-вторых, избавится от такого лицемера, как ты! И все выиграют…
– Все, кроме тебя, – слабо скривился в усмешке Земко. – Если Найка узнает, как именно я умер, она ни за что тебя не простит.
Я смотрела то на спину Койела, то на покачивающегося Земко, да отчаянно вслушивалась: почему стало так тихо? Они ничего не говорят? Или плохо записалось? Прижимала бегунок к уху, трясла, но затянувшееся молчание не кончалось. Поэтому неожиданно вздох испугал меня так, словно Земко издал его в последний раз.
– Хорошо. Каковы твои условия?
Койел со смешком ответил:
– Словно ты не знаешь. – И протянул руку: – Отдавай, если согласен…
Я приблизила шар: вот-вот увижу, что там, у Земко в руке. И тут бегунок погас. Я потрясла его, даже стукнула, но это всё, что было в сообщении. Что именно передал Земко вервульфу, и какие условия выдвинул тот, так и осталось неизвестным.
На тренировочной площадке было столько оборотней, что бегунку некуда было упасть. Кстати, о магическом шарике. Я проверила сообщение методом ведьмы, и оно действительно оказалось последним из тех, что записал и не отправил мне Койел (Маар на пару дней одолжила мне свою косу, взяв слово, что я только с бегунками разберусь, а не порублю вервульфов в мелкий фарш). Выходит, Койел не так уж плохо ко мне относился, во всяком случае, до некой сделки с Земко он даже планировал дружить и учить приёмчикам.
Земко… Его измождённое лицо до сих пор стояло у меня перед внутренним взором: сердце ныло, а на глаза наворачивались слёзы. Что с ним произошло? Может, его заколдовали? Слышала, можно «присушить» так, что оборотень не сможет ни есть, ни спать, пока не будет с тем, кто навёл «присушку». Но это запрещено законом и карается сроком в королевской тюрьме… Отмести эту мысль мне не давало понимание, что единорогам законы верфоксов не писаны. У них свои подло-рогатые правила! Доминанту приспичило вернуть сына и прибить его гвоздями к девятому дому, и такой нечеловечески жестокий оборотень мог пойти и на преступление, чтобы достичь своей цели.
Пусть не было видно, что передал Земко Койелу, но я и так догадывалась. Ведь не просто так не уничтоженный кулон Росаи появился у вервульфа на шее. Я прошла сквозь шумную толпу первокурсников (по традиции академия принимает новичков партиями, и молоденькие вервульфы проводили меня горящими взорами) и остановилась перед мрачным Койелом.
Стало понятно, отчего вся академия, бросив домашку и махнув хвостами на уроки, тусила под окнами общаги: на председателе студсовета, как и в не отправленных мне сообщениях, были лишь брюки. Могучий мускулистый торс привлекал внимание смущённо зардевшихся девушек. Да что там! Даже парни смотрели с восхищением и откровенной завистью. Я же скрипнула зубами: запрещённый приём! Конечно, я могла перебить ослепительную «харизму» Койела и произвести фурор, сама обнажившись по пояс… То есть не сама, конечно, а Дэп, мышцы которого ещё круче и рельефнее, чем у вервульфа.
Одёрнула себя: ёжики полосатые, я же пялилась на него уже несколько минут! Оборотни начали посмеиваться, нужно как-то выкрутиться, а то лисы не упустят шанса поиздеваться над нестандартной, роняющей слюни… Вскинула голову и спросила:
– И долго ещё ждать? Нападай!
– И шеста не возьмёшь? – ухмыльнулся Койел. – Боюсь, тогда бой будет слишком коротким. Не потому ли ты опоздала? Не хотела позора? Рад, что всё же заставила себя прийти и взять ответственность за неправильное решение. Это послужит уроком для остальных… особенно для первокурсников. Будут знать, кого слушать, а кого нет.
– То есть, – прищурилась я, – ты намекаешь, что это не бой между Найкой и Койелом, а сражение между студсоветом и профсоюзом?
Внешне я держалась спокойно и твёрдо, но внутри росла паника: вот же серохвост острозубый! Надо же так повернуть наш спор! Получается, я сейчас сражаюсь не только за возможность пробить кого-нибудь из нестандартных на олимпиаду, но и отстаиваю существование самого профсоюза. Зная заранее, что проиграю Койелу, я надеялась уломать Одана, чтобы в качестве поддержки профсоюза сопровождать на репетицию Уэнди, в которой я была абсолютно уверена, но теперь…
– Мне напомнить, что как раз ты поставила вопрос перед ректором именно с таким намёком? Не я первый бросил вызов, нестандартная! Но я буду первым, кто на него ответит… причём так, чтобы других не последовало.
Я вспомнила измождённое лицо Земко и зло скрипнула зубами: мало того, что Койел решил деморализовать меня, заявив во всеуслышание, что я испугалась и поэтому опоздала, так ещё и вывернул поединок так, словно это наказание за наглость?
Ну уж нет, волчара надменный! Ты ещё удивишься моим способностям и стремлению. Я обязательно попаду к Белой горе! Пролезу, как мамина кошка в подвал за сметаной, в любую щель! Не уступлю и не сдамся, даже если придётся пожертвовать рукой или ногой! Что я буду делать без какой-либо из конечностей на олимпиаде, я не думала, лишь пыталась разъярить себя, как верберы перед сражением. Припомнив вервульфу и поцелуй, и зелье, и несправедливые штрафы, и бесконечные издёвки, метнулась к стойке и выдернула из гнезда один из шестов.
Развернулась и, искоса глянув на волка, проговорила:
– Выходит, я сражаюсь не только за право участвовать в олимпиаде, но и за саму возможность отстаивать права оборотней? – Усмехнулась и произнесла ещё громче: – Спасибо, что разъяснил мне это! После победы я расскажу Вемуду, как нужно отвечать на неприкрытую угрозу. Возможно, это поможет наследному принцу стать отличным правителем!
– Вемуду? – удивился вервульф и тут же хищно усмехнулся: – Собираешься во дворец? Будешь продвигать профсоюз в светских кругах?
– Буду, – сурово кивнула я, – но во дворец не собираюсь. Вемуд в академии, и мне пришлось задержаться, чтобы поприветствовать наследного принца.
Выдохнула с облегчением: одним ударом я разбила и заявление о трусости, и дала понять, что профсоюз поддерживают во дворце. Койел растерянно моргнул, но быстро справился с удивлением. Выразительно осмотрелся:
– И где же Вемуд? Снова прячется по кустам?
– Каким кустам? – приподняла я брови. Не буду же я говорить, что Вемуд целуется с Царьей в комнате? Особенно упоминать, что принц при этом пострадавшая сторона. Нужно отвлечь внимание волка: – Дэп ещё два дня назад избавил тренировочную площадку от любой растительности, кроме «серого столба позора»! – Перекрутила в руках шест так, что тот со свистом разрезал воздух, и добавила ехидно: – За что ему спасибо! Будет где поставить ещё одну зарубку на память о поверженном вожаке вервульфов и бывшем председателе студсовета!
Услышав утробный рык Койела, я поняла, что перестаралась. Вервульф бросился на меня со скоростью разъярённой гадюки, и я выставила шест. Мысль мелькнула быстрее молнии. Либо сделаю это сразу, либо… некому будет делать. Резко кинулась в обманный уклон, повернулась вокруг себя и, поднырнув под разрезавший воздух шест Койела, нанесла удар. Моя палка с треском обрушилась на колени вервульфа. В стороны полетели обломки, Койел кубарем покатился по земле, а я так и осталась на корточках.
Наступила тишина. В окружении неподвижных и очумевших от произошедшего оборотней я посмотрела на распластавшегося вервульфа и вздрогнула: я победила?! Как так? Да, я использовала самый сложный приём из тех, что записал Койел, но вервульф исполнял его мастерски! А я… два дня без сна, едва соображая и с трудом удерживая шест… одолела волка?
Опираясь на обломок палки, поднялась и неровными шагами приблизилась к Койелу. Зарывшись пальцами в землю, он сжимал грязь и, казалось, сдерживал болезненный стон. Я поспешно отвела взгляд от расплывающегося под коленом на брюках кровавого пятна. Должно быть, осколок шеста поранил Койела, его срочно нужно доставить к Фулле. Придушив волну сочувствия, я опустилась перед Койелом на корточки и, подцепив пальцами кулон, усмехнулась:
– Заберу на память о первой победе профсоюза!
Койел порывисто схватил меня за запястье, не давая сорвать кулон с его шеи, да дёрнул на себя за руку так, что я едва не повалилась на вервул