— Хочу попросить о помощи.
— Морроубрана? Поверь, он последний, у кого стоит быть в долгу. Понятия не имею, откуда ты узнала его имя, с чего вообще решила сунуться к нему, но советую держаться от этого колдуна как можно дальше.
— Но…
— Как можно дальше, Илэйн! — повторила сестра громче.
Быть обнаруженной она явно не боялась — знала: полог надежно укрывает нас от посторонних глаз и ушей.
— Но мне нужна помощь, — напомнила я упрямо. — На отработке будут изум…
— Учись сама справляться с трудностями, — холодно перебила сестра. — В академии тебе ничто не угрожает, тут даже проклятия выше четвертого уровня запрещены.
— Да, но если…
— Потерпишь! Ты халцедон, вот и держись среди своей серости. Даже думать о нефритах забудь! А о Морроубране в особенности!
Развернувшись, Мойра открыла новый переход и исчезла. Я же хмуро уставилась на опустевшее место. Интересно, мне показалось, или сестра… боится Хэйдена?
Вторая половина дня пролетела пугающе быстро. Минуты таяли, как застигнутые весенним солнцем снежинки: моргнешь, а их уже и нет. За ужином я искоса поглядывала на сидящих неподалеку изумрудов. Все пыталась угадать, кто же они — маленькие злобные гарпии? Но за зелеными столами царила дружеская атмосфера: звучал привычный гул голосов, доносился смех — высокий женский или раскатистый мужской, — слышался стук приборов о тарелки. Если бы не цвет одежд, изумруды бы ничем не отличались от халцедонов — наверное, могли бы даже поладить. Но в академии камни в кольцах определяют всё.
С окончанием ужина трапезная опустела. Я подошла к двери на кухню, стукнула несколько раз и, не дождавшись ответа, потянула массивное кольцо на себя.
Помещение по ту сторону деревянной преграды оказалось огромным. Тяжелые мраморные столы, несколько печей и жаровен, длинные стеллажи, заставленные кастрюлями и сковородками. Ряды тарелок для всех лернатов — от халцедонов до нефритов, — огромные глиняные кружки с торчащими из них ручками столовых приборов. Мешки с крупами, ящики с овощами…
— О, Дельвар? — из-за стеллажа, увешанного связками лука и чеснока, показалась женщина. — Меня зовут сэла Мерула Найрин, я главный кухарь академии. Проходи, не робей.
У Мерулы была приятная улыбка, ямочки на щеках и большие голубые глаза. Каштановые волосы, собранные в тугой пучок, покрывал серый платок. Такого же цвета был передник, обнимающий пышное, точно подошедшая сдоба, тело.
— Пойдем, покажу тебе, чем будешь заниматься. Ты пришла первой, так что и работенку получишь поприятнее.
Развернувшись, Мерула зашагала вглубь кухни.
— Готовить-то умеешь?
Я растерялась. Сэлы обычно сами занимаются домашними делами, почти не прибегая к помощи наемных кухарей. Высокородные артиэллы, напротив, не утруждают себя подобной работой. Будучи дочерью Лангарии, я получила образование и воспитание истинной артиэллы и могла сладить с любым, даже самым капризным ведьминым котлом, но никак не со сковородкой.
— Матушка говорила, я способна испортить любое дело, за которое возьмусь.
Мерула, обернувшись через плечо, глянула на меня с улыбкой.
— Поэтому такая тощая? Кормили твоей же стряпней? Ладно, Дельвар, не тушуйся — и тебе найдется работенка по плечу. А с готовкой мы сами сладим: помощники у меня шустрые, да и зачарованные жаровни работают исправно. Вот, пришли.
Мы остановились у большой печи, на которой в пузатой кастрюле закипала вода. Рядом на столе стояли миска с просом и низкий стакан, на четверть пальца заполненный солью.
— Как закипит, высыпи все. А сама пока разбери зелень, — мне указали на плетеную корзинку. — Справишься?
— С этим — да, — я улыбнулась.
Мерула кивнула. Открыла рот, явно собираясь сказать что-то еще, но так и не озвучила мысль — ее отвлекли донесшиеся от входа голоса. Пришли изумруды.
Я напряглась и неосознанно встала вполоборота, прикрывая спину столом. Возможно, Мойра права, и переживать действительно не о чем, но рисковать я не собираюсь. Иногда лучше выйти в пасмурную погоду с зонтом и проносить его весь день закрытым, чем понадеяться на удачу и вымокнуть до нитки под внезапно начавшимся ливнем.
Мерула вернулась через минуту. За ней, точно утята за мамой-уткой, шли две лернаты в зеленых платьях. Обе оказались худенькими, невысокими, со схожими круглыми лицами. Обе смотрели на меня с одинаковым беспокойством. Настолько искренним, что я усомнилась. Эти девушки не похожи на «маленьких злобных гарпий» — скорее уж на тех, кто сам всегда попадает под удар.
Так может, мне неслучайно повезло подслушать разговор директора? Вдруг Мак-Фордин специально запугивает провинившихся лернатов? Это бы объяснило затравленные взгляды изумрудов. Однако с выводами я не спешила.
Мерула подвела девушек к соседнему столу, выдала ножи, миски и наказала чистить овощи. Потом, пообещав держаться поблизости, ушла. Мы же остались втроем. Заговаривать не спешили — так и работали, искоса поглядывая друг на друга.
Через полчаса кухарь вернулась, отругала одну из лернат, что та слишком толсто снимает кожуру с картофеля, похвалила вторую. Убрала с огня кастрюлю с просом и на ее место водрузила вытянутую сковороду, в которой томилось мясо с травами для магистров. Велела мне поглядывать. Потом снова удалилась.
Работа текла спокойно: изумруды занимались овощами, я промывала порей, следя, чтобы между стеблей не осталось ни крупицы земли, разбирала зелень. От печи веяло теплом. Тишину кухни нарушало лишь приглушенное бульканье, плеск воды и звук падающих в корзину очисток. Наваливалась сонливость.
Безумный бег времени прекратился, и теперь минуты лениво сменяли одна другую. Поднимающиеся от сковороды ароматы вплетались в расслабляющую атмосферу кухни, дарили ощущение уюта и, странным образом, защищенности.
Внезапный вскрик и последующий за ним грохот разрушили магию момента. Заставили вздрогнуть и испуганно глянуть на лернат. Одна из них — судя по всему, тоже поддавшись сонливости, — задела корзину с еще не чищенным картофелем и опрокинула ее. Белые клубни, точно мячики, тут же раскатились по кухне. Несколько из них мягко ткнулись в мои туфли.
— Простите, — пробормотала девушка, принимаясь ловить сбежавшие овощи.
Я присела и подняла те, что оказались возле меня. Закинула их в корзину и, повернувшись обратно, успела заметить отскочившую от печи лернату. В душе похолодело.
— Директор Мак-Фордин просила передать, что ее предложение остается в силе, — усмехнулась она.
Потом ловко накинула «ведьмино лассо» на разбросанный картофель и стянула его на место. Я же кинулась к печи, но не успела. От сковороды повалил фиолетовый дым, а в следующий миг ужин для магистров взорвался, забрызгав густой подливкой половину кухни.
— Дельвар что-то кинула в соус! — в один голос закричали лернаты, едва завидев Мерулу.
ГЛАВА 10
Мерула Найрин не стала слушать моих объяснений, не дала даже защититься. Разозленная устроенным погромом, она едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. Попытки переключить ее внимание на изумрудов тоже потерпели крах. Каждый раз, когда Мерула поворачивалась к ним, гарпии строили настолько невинные лица, что поверить в их причастность было невозможно. В остальное время они гадко улыбались, поглядывая на меня из-за спины кухаря, и с видимым наслаждением слушали, как меня отчитывают.
Никогда прежде — даже в поместье Мак-Моров — я не чувствовала себя настолько беззащитной. И собственное бессилие злило. Оно полыхало в груди холодным огнем, ощущалось щекоткой под ребрами и покалыванием на кончиках пальцев. Мне хотелось защититься, хотелось воззвать к справедливости и заставить изумрудных лернат понести наказание… только я не представляла, как это сделать.
— Я доложу о случившемся директору Мак-Фордин, и уже она назначит тебе наказание, — пыхтела, будто закипающий чайник, Мерула. — А теперь вон с моей кухни! И появляться здесь больше не смей!
Подгоняемая криками кухаря и гадкими улыбочками лернат, я вышла в трапезную. Огляделась, желая увериться, что никто не видел столь унизительной сцены, и спешно — едва ли не бегом — покинула помещение. Однако уйти далеко не получилось.
Я миновала всего два коридора и одну галерею, как из-за поворота возник Арден и преградил мне дорогу.
— Привет, молчунья, — улыбнулся он.
Я же мысленно застонала. Встреча с наследником Шантаров — последнее, чего бы мне сейчас хотелось. По правде сказать, я бы предпочла, чтобы он держался от меня как можно дальше. Но, судя по всему, разбуженному интересу Арден мог противостоять не лучше, чем я — светлым порывам. Мы оба были заложниками наших сущностей.
— Яркой вам луны, артиэлл, — произнесла я, заставляя собственный голос звучать почтительно. Забывать о разнице наших статусов опасно: в академии он артиэлл, я — всего лишь сэла.
Арден неодобрительно прищурился и сократил между нами расстояние. Причем настолько, что, заметь нас кто со стороны, сплетен о любовной связи между нефритом и халцедоном не избежать. Вот только во взгляде колдуна не было страсти — скорее, болезненный интерес, иссушающая нужда. И это пугало даже сильнее.
— Каково это? — выдохнул он, шевеля дыханием мои волосы. — Каково притворяться, будто ты ниже меня по статусу?
Грудь сковало льдом страха, перед глазами поплыло, но внешне я не дрогнула — знала это, чувствовала застывшую на лице маску холодной сдержанности.
— Твои руки, твоя осанка, твоя манера держаться… слишком много в тебе от артиэллы, чтобы ошибиться. Так кто же ты?
— Кажется, еще вчера вы желали самостоятельно найти ответ на этот вопрос, — я позволила себе ничего не значащую улыбку, пустую и отстраненную.
Всего лишь приличествующее ситуации поведение, но взгляд Ардена зацепился за нее, задержался на моих губах дольше, чем того дозволяют правила.
— Даже твоя улыбка идеально выверена, — произнес он. — Я вижу каждую эмоцию, которую ты хочешь передать. Они слишком чистые. Нет смазанности, нет жеманства, нет чрезмерной манерности. Каждое движение отточено настолько, что становится естественным. Такое возможно только в древних родах. Но ты халцедон… Халцедон из древнего рода. Пятно на чести семьи.