Мы просидели в столовой до последнего, но без толку. Искать по всей территории академии друга, который может обернуться чем угодно, было бы настоящим сумасшествием. В итоге Маришка заявила, что Рас не маленький мальчик и либо вернется в общежитие, либо нам всем скоро станет известно о его дерзкой выходке. Но на всякий случай пошли обратно прогулочным шагом.
Когда я заметила летающую за окном летучую мышь, счастью не было предела. Кинулась открывать без промедления. Короткая вспышка – и вот Рас, целый и невредимый, устроился в кресле у нашего стола.
– Где ты был? – накинулась на него Маришка. – Ты знаешь, который час?
– Не знаю, но представляю. – Рас позволил мне повиснуть у него на шее. – Есть хочу, умираю.
– Надо было на обед ходить.
– Я только что из изолятора, – напомнил ей Рас. – Удрал оттуда, как только появилась возможность.
– Что значит «удрал»? – насторожилась я.
Рас усмехнулся и шутливо коснулся моего носа.
– Без паники, меня никто не застукал. И давайте договоримся: вы меня кормите, а я вам за это все рассказываю.
Мы с Маришкой выдохнули с облегчением. Я провела рукой по его взъерошенным волосам.
– Тогда пошли на кухню. Только сперва переоденься, чучело.
Завтракать, обедать и ужинать нам предлагается в столовой, но на каждом этаже общежития есть небольшие уютные кухни, где до отбоя можно подкрепиться и попить чай. Там светлые, обложенные «кирпичиком» стены, на столах скатерти, на холодильниках и шкафчиках мотивирующие таблички в духе «Будь свиньей где угодно, только не на кухне».
Пока Рас обедал наскоро приготовленной яичницей с сосисками, мы заварили свежий чай и порезали творожный кекс.
Я не знала уровень секретности добытой информации, поэтому прикрыла дверь. Хорошо, что она с прозрачными вставками, увидим, если кто-то захочет зайти.
Неприметный вход изолятора располагался рядом с медпунктом, так что Рас мог в случае чего сказать преподам и медикам, что хочет проведать своих друзей. Долго ждать подходящего момента не пришлось. Из изолятора вышел местный фельдшер, укладывая лишние бинты в сумку, и маленькой летучей мышке хватило пары секунд, чтобы незаметно влететь внутрь.
Ребята действительно были там. Тим раздражен и взлохмачен, а вот Леночке не повезло больше – это ее Рас задел, когда оборонялся в бельведере. У бедной девушки перевязано плечо и часть лица.
Вначале конструктивного диалога не получилось. Леночка со слезами на глазах просила у Раса прощения за то, что напала на него. Расу, в свою очередь, тоже было неловко, ведь это он ее порезал. Если бы не Тим, обмен извинениями затянулся бы надолго.
– Они утверждают, что все осознавали, – рассказывал Рас, помешивая сахар в чашке, – и сейчас помнят каждое мгновение.
Маришка отложила свой кусочек кекса.
– Только не говори, что они специально это сделали, – ее голос предательски дрогнул.
– Они этого не хотели, Лена это тысячу раз произнесла, валят все на необъяснимую ярость. Абиати они все то же самое рассказали. Сам слышал.
– Ты еще и подслушивал?! – в шоке переспросила Маришка.
Рас невозмутимо отпил чай и пододвинул к себе остатки кекса.
– А у меня выбора не оставалось. Мистрис очень «вовремя» зашла к ним побеседовать, заодно первую диагностику провела. Как знал, заранее в мышь перекинулся, хоть не заметила.
– Она вводила их в транс?
– Вроде нет. Или да. Так, руками поводила, я не особо в этом разбираюсь. Но так долго! Я весь измаялся. И ничего им не сообщила, теперь гадай, как это произошло.
– Может, они ошиблись в формуле? – спросила я.
– Оба ошиблись? Да еще одинаково? Бред.
– Ну почему сразу бред, – не согласилась Маришка. – Если ошибка была в нашей формуле, то такое могло произойти с любым из нас.
– Это маловероятно, – возразил Рас. – Бартос на прошлой паре лично проверял тетради у меня и Тима, и что-то по башке никто из нас не получил.
И то верно, Бартос обычно косяков не прощает.
Какое-то время мы пили чай и слушали тиканье часов.
– Бедная Леночка, вот за что ей такое? – не удержалась Маришка.
– А как же бедный Тим? – спросил Рас. – И так насильно здесь учится, а тут такая подлянка.
– А кто его заставлял сюда поступать, родители?
Друзья посмотрели на меня как на несмышленыша.
– Магия, – терпеливо пояснила Маришка. – Мы разве тебе не говорили, она определяет наше дальнейшее обучение?
Ну вот, опять я ступила. А думала, что привыкла к местным причудам. К счастью, Рас решил внести ясность.
– Родители Тима стихийные маги, а у него самого дар долго не проявлялся. Все, разумеется, думали, что он тоже будет стихийником. Его даже приняли в Школу Четырех Элементов! Но буквально через несколько дней после начала учебы дар метаморфа прорезался, предметы стал вокруг себя изменять.
– Представляешь, какой это для него был удар, – подхватила Маришка. – У него в роду перевертышей никогда не было, только стихийники да пара медиумов. Пришлось его срочно к нам переводить. Надо развивать доминирующий дар, иначе житья тебе не будет, магия будет брать свое. А на побочные лучше не рассчитывать. Вот посмотри, например, на Филиппа. Он, конечно, здорово помог Славику своим целительством, но так и сам пострадал, а всего-то кровь заговорил! Видишь, как все серьезно. Мы и на тренировки ходим не просто чтобы отработать формулы, нужно дать выход нашим способностям.
– Как будто нам Нестабильности не хватает, – вставил Рас. – Тим никак с ней не стерпится, до сих пор психует.
И это говорит тот, кто даже от друзей в такой день прячется.
– Да ладно. Вас, наверное, с детства к этому подготавливали, а на него все разом навалилось. Я бы тоже психовала.
– Кстати, о психах, – Рас повернулся к Маришке. – А не могли ли наши дорогие гости заложить какую-нибудь программу на агрессию?
– Да зачем это им? Версия, что здесь не обошлось без телепатов, очень заманчива, но мы не можем обвинять их без каких-либо оснований. Да и навряд ли первокурсникам под силу такое провернуть.
– А их преподавателям?
– Мы сейчас можем сколько угодно фантазировать, но оснований подозревать телепатов пока нет.
– Может, следует взглянуть с другой стороны, – задумчиво протянула я, убирая со стола грязную посуду. – Вдруг есть смысл искать виновного в самой Академии превращений? Может, кому-то было выгодно подставить Славика?
К моему удивлению, Маришка была со мной солидарна.
– Действительно, у Славика были бы крупные неприятности, даже если бы пострадал кто-то из студентов… но кому так мог насолить аспирант?
– Бартосу, например, – сразу предложил Рас. – Они один предмет ведут, у них могли быть разногласия по любому поводу.
– У Бартоса со всеми могли быть разногласия по любому поводу, – поправила его Маришка. – И то, что он свалил со своей же пары, теперь мне кажется подозрительным.
От неожиданного стука даже Рас выпрямился.
– Простите, я нож уронила, – смутилась я. – Теперь мужчина придет.
– Что-что? – не поняла Маришка. – Какой мужчина?
– Примета такая есть. Упал прибор – жди гостей. Нож к мужчине падает.
– Странная какая-то примета.
Незадолго до отбоя произошло событие, всколыхнувшее все общежитие. Новость о возвращении Рудольфа разнеслась со скоростью света, по-моему, не было ни одного равнодушного студента. Несколько девчонок выбежали в коридор прямо в халатиках и с полотенцами на головах.
Несмотря на широкую, обмотанную вокруг шеи повязку и бледный цвет лица, Рудольф держался стойко. Я бы сказала, даже немного показушно. Нет, он не строил из себя героя. Парню явно нужно было показать окружающим, что он достаточно здоров для того, чтобы на полных правах сбежать из больничного крыла. Может, это в какой-то степени неразумно, но бедолагу можно было понять. Медики несколько часов не давали Рудольфу перекидываться обратно, а быть раненым лосем, наверное, невесело. Меня передернуло, стоило только представить, что бедному однокурснику пришлось вытерпеть. Терпеть процедуры врачей не все любят, а тут ты в руках ветеринаров…
– Да заживет скоро, – парень устало закатил глаза в ответ на новый поток причитаний. – Сказали денька два не меняться, пока швы все не снимут. Живодеры.
Придя в себя от неосторожных похлопываний и болезненных попыток обнять, Рудольф поделился информацией об остальных друзьях по несчастью. Из-за серьезных травм Славика отправили в больницу. Его спаситель, Филипп, остался в нашем медпункте. Поначалу за его жизнь опасались едва ли не больше, чем за Славика, но организм молодого мага успешно справился с кризисной ситуацией. Финеас ни на секунду не отходит от брата, видимо, хочет первым сказать ему пару ласковых, когда тот проснется. Конечно, народ спрашивал еще про Лену с Тимом, но Рудольф ничего не знал, а Рас благоразумно помалкивал.
Тревога среди студентов была почти ощутимой. Никто не знал, что будет завтра, некоторые вслух размышляли о том, что академию могут на время закрыть, а нас всех передать спецслужбам для проверки. Глупости… но вдруг?
«Тогда все узнают, что я не волшебница, и ребятам попадет…»
Эта мысль назойливо стучала в голове, отчего мне было не только страшно, но и стыдно. Лишь сон на время избавил меня от нравственных страданий.
Глава 8
Как это прекрасно – просыпаться с мыслью, что первой пары не будет и можно еще поваляться в постели. А она такая мягкая, теплая, все утро бы с ней не расставалась.
Последнее утро в подвале.
Я перевернулась на спину и после некоторых раздумий приоткрыла один глаз.
С потолка над моей кроватью свисали нити подмигивающих разноцветных огоньков. Гирляндочки! Я их так люблю! Какой Рас молодец, решил меня порадовать, просто умница… Стоять, какие еще гирлянды?!
Остатки сна как ветром сдуло. Я резко села, поджав под себя ноги, и вгляделась в свой глюк.
Огоньки никуда не исчезли, но теперь я рассмотрела, что они висят в воздухе сами по себе, ничем не соединенные между собой. Самое натуральное волшебство. Надеюсь, неопасное.