— И что будет, если попробую? — рассмеялась… я. Мамочки, у нее даже голос был идеально похож!
— Превращу тебя в ледяную статую и будешь стоять, коридор украшать у меня под дверью! — отрезала я, глотая панику. Солейн слишком, слишком уверенной выглядит!
Вместо ответа она мягко провела по камню ладонью… и твердая поверхность сперва размягчилась, а после пошла волнами. Забугрилась, проступил рельеф…
А потом из пустого овала оправы выпрыгнул крупный каменный паук — сверкающий как драгоценный камень, аметист на ножках. Забрался хозяйке на плечо, встряхнулся.
Я выдохнула.
— Так вот как…
Солейн вытянула руку, паучок ловко пробежал по черному рукаву, сверкая каменными коготками на кончиках лап, замер на ее ладони. Сол улыбнулась и залюбовалась.
— Познакомься, это Сьюки. Хороша, правда?
И странное дело, облик Солейн не изменился от этого. Значит, камень не обязательно носить на себе… его действие дистанционно. Ей просто удобно, когда этот странный артефакт всегда под рукой.
— Так вот откуда ты знаешь все чужие секреты! Это… эта Сьюки, она ведь подслушивает для тебя? Я не удивлена, если честно. Чего-то в этом духе и ожидала.
«Мое» лицо шевельнуло вопросительно бровью. Я пояснила:
— Шорох ее лапок я слышала неоднократно. Вчера в лабиринте, и до этого…
Сол вздохнула:
— Не думай, что я такое уж чудовище. Я собиралась прийти вам на помощь… даже для меня Роки были темными лошадками, не ожидала такой подлянки от этих тихушников. Но к моменту, когда Сьюки вернулась и все рассказала, вы и сами справились. Молодцы! — а потом на «моем» лице мелькнуло раздражение. — В этом и проблема, вам слишком легко все дается!
Она махнула рукой, и паучок свалился на пол. Плюхнулся граненым брюшком, подобрал членистые лапки и стал похож на щенка у ног хозяйки. А та все не унималась.
— Нет, не вам… это тебе слишком легко все дается, Эмма! Ты никогда… никогда не поймешь, как это — когда все в жизни выгрызаешь зубами. Когда нет ничего! Ни уютного замка, ни слуг, ни кучи денег, ни парня, который на руках готов носить, ни добренькой сестрички, ни… когда собственный отец тебя стыдится. Так что уж прости, но я собираюсь сражаться за свое право на счастье. Всеми. Возможными. Способами.
Я отступила на шаг, уперлась в ребро собственной постели.
Распахнула Сферу. Она не сможет до меня добраться, а если только попытается — я постараюсь преодолеть себя, и все-таки применю ледяную магию…
— Сьюки-и-и! — мелодично пропела Солейн моим голосом.
Паучок вскочил на лапки — и выплюнул прямо в воздух невесомую сеть бледно-лиловых нитей. Паутина тончайших световых лучей в доли мгновения преодолела расстояние между нами и осела на моем халате, руках, распущенных по плечам волосах.
И я поняла, что не могу пошевелиться.
— Эмма, подними правую руку! — скомандовала Сол.
Я послушалась.
— Опусти!
Я послушалась снова.
Если бывает на свете паника в квадрате, то вот это была она. Я стала безвольной марионеткой в руках сумасшедшей!! Даже крикнуть не могу — язык онемел! Дышать и моргать — вот и все, что мне осталось.
— Отлично! — кажется, Сол едва сдерживалась, чтобы не захлопать в ладоши — как ребенок, которому подарили долгожданную куклу. — Я же обещала тебе, что когда-нибудь займу твое место!
Да. И правда обещала. Если бы я только знала, что сказанная ею в сердцах фраза — в тот день, когда я не пустила ее сесть рядом с Морвином на лекции — имела вполне буквальное значение.
— Сьюки — под кровать!
Паучок послушно шмыгнул в темную щель над полом. Прикрытый свисающей простыней, он был совершенно не заметен. Значит, она не собирается носить камень! Она предусмотрела все — лишь бы никто не заподозрил правду. И зачем, зачем я, дурочка, так долго мучилась совестью? Не ударила первой. Теперь буду расхлебывать последствия своей доброты.
— Хм-хм, что же еще… — задумчиво пробормотала Сол, оглядывая комнату. — Правда, ледяной стены у меня твоей нет… но из-за этого ты редко приближаешься к другим людям, так что я смогу это скрыть. Никто даже не заметит. Просто буду ото всех шарахаться, очень правдоподобно выйдет. Есть только один человек, которого ты подпускаешь к себе близко. Но это-то как раз меня очень даже устраивает.
Мое воображение услужливо подкинуло картинки, от которых мне захотелось просто придушить Сол на месте. Паника сменилась злостью.
— Уф-ф-ф… как же я волнуюсь! Эммочка, солнышко, это всегда так? Быть в центре внимания, ходить на свидания, ждать влюбленных взглядов…
Нет. Не всегда. Я свое счастье выстрадала, я пережила такое, от чего можно было сойти с ума — но не сошла. Мучительно трудно было возвращаться к нормальной жизни, делать то, что другие делают так же естественно, как дышат. Я училась доверять. Училась быть рядом. Училась бытьс кем-то.
А она просто хочет все это у меня забрать. Присвоить. Украсть.
Я закрыла глаза, сосредоточилась, постаралась нащупать внутри источник магических сил… но он светил слабо-слабо, его огонек вяло трепетал и уже почти уснул. У меня самой глаза закрывались, я держалась с огромным трудом.
— Ну что ж. Пожалуй, перейдем к самой приятной части. Эмма, у тебя просто волшебное платье! Думаю, пора поторопиться. Мы же не хотим, чтобы ты опоздала на пепелище? Там на первом этаже уже собралась целая толпа в ожидании тебя! В ожидании меня, то есть.
Струи дождя, что хлестали и хлестали по окнам, шум сминаемой листвы, гудение ветра по крыше — все это как нельзя лучше отражало бурю, что металась у меня в груди. Металась — и не находила выхода. Разрывала душу на части.
Сол прошла мимо меня к шкафу и сняла вешалку с пурпурным платьем. Моим пурпурным платьем!! Приложила к груди, покрутилась.
— Эмма, а ты, пожалуй, полезай-ка туда!
Она распахнула дверцу, оглядела секцию для верхней одежды. У меня было не так-то много вещей с собой, так что места оставалось предостаточно.
Я почувствовала с тихим ужасом, что ноги движутся сами собой, несут меня в тесную коробку шкафа… я усаживаюсь спиной к тонкой тыльной доске, пахнущей свежей стружкой, подбираю озябшие ступни… Было обидно до мерзкой, терпкой горечи в сердце.
Сол беспокойно осмотрела, что получилось.
— Села? Умница. Удобно? Так, ладно… Не дрефь, я туда и обратно! С голоду не помрешь. Воздуха… хватит. Ладно, так точно нормально? — она прикрыла дверцу, оставив приличную щель. И кажется, нервничала. И… беспокоилась за меня? — Моргни, если нормально.
В ответ я послала ее глазами… туда, куда приличные девушки обычно не посылают.
— Ну и как знаешь! — рявкнула Сол. Обозлилась, что я не оценила ее заботы, подумать только!
Сквозь щель мне было видно, как Сол резко кидает мое платье на кровать и принимается порывистыми движениями скидывать свой черный костюм и узкую белую рубашку под ним на пол. Запихивает комок одежды туда же под кровать, а потом снова подхватывает с постели пышное облако нежного пурпура и ныряет в него. Торопится, отфыркивает мои мягкие локоны, непривычно падающие на лицо, дергает ткань. Неожиданно продолжает раздраженно со мной разговаривать.
— И не делай, не делай такие глаза! Не переживай, я не заберу твое лицо насовсем. Только схожу на пепелище и получу семечко. Поверь, у меня есть основания полагать, что замок тоже обманется! Он запечатлится на меня, вот увидишь. И все, дело будет сделано! После запечатления его у меня уже никто не сможет отобрать, даже когда я верну свой облик. Замки слишком ценная штука для королевства, чтобы рисковать, что без хозяйки он снова загнется. А насколько я успела выяснить, Замки роз — однолюбы. Вот тебе еще жизненный урок, малышка Эмма! Если хочешь, чтобы с тобой считались и тебя уважали, надо заставить себя уважать. Надо стать незаменимым.
Она была слишком, слишком похожа на меня.
Я вдруг представила, как Морвин возьмет ее за руку. Будет говорить ей на ухо милые глупости, а она будет молчать и улыбаться. Все подумают, что я просто волнуюсь. А потом… получит мой Замок. И что еще? Что еще она захочет получить — из того, что предназначалось только мне? Его взгляды, касания… поцелуи…
Сол нервно дергала застежку платья на спине, ничего не получалось. Покосилась на меня.
— Да не реви ты! Я даже тебе парня твоего верну. Ну, разве что тоже немножко попользуюсь им сначала. Но от него же не убудет? Вряд ли у него было мало женщин, ты в любом случае не единственная. Такими парнями делиться надо! Дур-рацкое платье… Почему оно не хочет застегиваться?!
Видимо, магию Лизетт обмануть труднее, чем человеческие глаза. Хоть оно останется мне верным… если Сол не найдет какой-нибудь способ обмануть и его.
С рыком отчаяния Сол оставила застежку и перевела дыхание, закидывая локоны на лоб. Платье сползало с ее обнаженных плеч.
— О, какая прелесть! А вот и завершающий штрих!
Солейн потянулась и взяла с моей половины стола духи, которые Джен оставила утром.
— Обоняние мы тоже обманем! Буду пахнуть как ты.
По комнате поплыл нежный цветочный аромат. Солейн разулыбалась и с удвоенным рвением принялась терзать молнию на спине.
А потом раздался резкий стук в запертую дверь. Сол вздрогнула и обернулась.
— Ледышка, это я! Там сестра твоя себя накручивает. Волнуется, говорит, ты слишком долго. Отправила меня проверить. Открывай давай!
Мое сердце вновь обожгло нестерпимой болью при звуках родного голоса.
Когда-то Морвин так легко распознал нас с Дженни… но теперь-то он встретил сестру по дороге! Он будет абсолютно точно знать, что в комнате — не она, а я. Третьего-то варианта вроде как нет.
Ему будет так легко обмануться. На этот раз.
Я не могла вытереть слезу, и она скатилась по щеке, прочертив извилистую мокрую дорожку, упала на грудь, затекла противным холодом за шиворот.
Солейн «надела» смущенное лицо. Но в противовес этому решительно спустила платье и со второго плеча, наполовину обнажив грудь. Оно так и осталось расстегнутым на спине. Кокетливо прижала почти спадающий лиф одной ладонью.