Значит, не любит, когда ею командуют, хотя ей по праву рождения положено испытывать к этому смирение. Бунтарка!
– А вы садистка, рье Вокс. Лишать и давать магию ради развлечения, – озвучил я, – весьма наглое эссе.
– Вы задали задание – я выполнила, – раздался звонкий голосок.
– Задание было аргументировать позицию рурка Разрушителя. Вы этого не сделали.
– Неправда, я все написала.
– В вашем эссе нет логики, один эгоизм и желание властвовать.
– А разве это нелогично? – Габриэль поднялась со своего места и продолжила уже громче: – Те, кто считает себя выше остальных, – эгоисты. Без исключения! Уверенность в своем превосходстве над кем-либо искажает любую логику. Эгоисты неспособны представить себя в чужой шкуре или подумать о ком-то, кроме себя. Им кажется, что мир вращается вокруг них.
Все в аудитории притихли, ждали моей реакции.
– Тогда по вашей логике, – ответил, переворачивая листы, – в этом помещении тоже собрались эгоисты.
– Да, а разве нет? – с вызовом ответила Габриэль. – Сколько из присутствующих относят себя к высшим Домам? Проверить легко, они писали про Создателя.
– Но ведь он не был эгоистом, – продолжал парировать я. – Наоборот, хотел благ для всех и вся. Даровал магию.
– Сомневаюсь, что он хотел именно этого, – невозмутимо ответила крыска. – Если рурк Создатель существовал, то мой опыт говорит, что бескорыстного добра не существует. И, как я уже указала в эссе, возможно, он недалеко ушел от своего брата в плане мотиваций и просто удовлетворял свою скуку, решив посмотреть, что выйдет, если дать людям магию. Развлекался, точно так же, как вы, профессор Рэкшор, задав нам это эссе.
Едва закончив фразу, крыска осеклась, понимая, что сморозила лишнее.
Я же усмехнулся совершенно беззлобно.
– Думаете, я развлекаюсь? – обвел взглядом присутствующих. – Зря. Читать бездарные сочинения – так себе удовольствие. Однако как бы то ни было, в одном мне все же придется согласиться с рье Вокс. Слишком многие в этой аудитории посчитали себя высшими. Интересно, на каком основании, рьен Милдфорд? Может, расскажете?
Лекарь недоуменно открыл рот, промямлив только:
– Вы же сами сказали…
– Я сказал, что все должны сами решить, к какому Дому они относятся. Обслуга или…
Я специально промолчал, ожидая продолжения от студента.
– Мой Дом всегда был приближен к власти, а значит, мы выше и привилегированнее остальных.
Я покачал головой.
– Значит, рье Вокс права и в том, что кто-то слишком эгоистичен. – Пришлось встать и выйти из-за стола. – Наше общество было не просто так построено по модели, где каждый знал свое место. Идеальный механизм, где любая деталь на своем месте. Убери одну – и все сломается. Каждый Дом призван обслуживать другие Дома, чтобы поддерживать порядок. Кто-то убирает мусор, кто-то творит погоду, кто-то выращивает еду, а кто-то лечит тех, кто болеет.
– А менталисты? – раздался тот же назойливый голос с нотками сарказма с галерки. – Тоже обслуга?
– Очень богатая и очень эгоистичная по своей натуре обслуга, – в тон ответил я. – Кто-то же должен следить за порядком, чтобы механизм не сломался. И это эссе я задал не чтобы развлечься, а чтобы вы понимали: нет ни высших Домов, ни низших. И рурков тоже не существовало. Эту легенду придумали мои предки тысячи лет назад, чтобы управлять массами. Многие вещи легче принять, если верить в существование высших сил, из-за которых в мире свершилась несправедливость. Но суть от этого не меняется – механизм един, детали сами по себе никчемны и бесполезны, и только в связке они могут работать.
– Тогда наш король своим указом ломает этот механизм. – Габриэль Вокс стояла и с вызовом смотрела на меня. – А вы пытаетесь сломать нас, чтобы убедить обратно занять свои места в механизме.
Я покачал головой.
– И тут вы ошибаетесь, рье Вокс. Как выяснилось, некоторые детали могут быть полезнее в других местах, и наш король, как опытный смотритель механизма, создает что-то более совершенное, нежели прошлая модель общества.
– Но вы не верите в это, – убежденно произнесла девушка.
– И не обязан, – не стал лукавить я, даже с учетом, что этот ответ слышали десятки студентов. – Я веду этику, предмет о правильности выбора, морали и нравственности. И хоть они у каждого свои, моя задача научить вас выбирать тот, который верен не конкретно для вас, а для общества в целом. Не быть эгоистами, как вы верно выразились, рье Вокс.
Раздался противный смешок, хихикнул и тут же заткнулся Милдфорд.
– Я произнес что-то смешное? – пресек его я.
– Нет, – тут же ответил он, тушуясь.
– Тогда к чему эта реакция?
– Вы хотите нас учить тому, чему сами не следуете. Разве это не забавно? О каких выборах во благо общества может идти речь, если вы потеряли место главы канцелярии и теперь просиживаете кресло тут, в академии.
Не в бровь, а в глаз. Я скрипнул зубами, но все же знал, что ответить.
– Если бы не мой выбор, то уже год назад я стал бы королем. Но я решил иначе… Потому что жизнь моего отца и короля была важнее для общества, чем удовлетворение собственных амбиций. На этом, пожалуй, сегодняшнее занятие закончено.
Будто все этого и ждали – студенты подорвались с мест и поспешили к выходу, я же наблюдал за одной из них.
Габриэль попыталась покинуть аудиторию незаметно, но я все равно ее окликнул:
– Рье Вокс, а вас попрошу остаться.
Габриэль Вокс
– А вас попрошу остаться.
Сердце пропустило удар, и я, будто затравленный кролик, выглянула из-за плеча уходящего из аудитории однокурсника.
– У меня сейчас пара у профессора Мефисты, – попыталась я найти причины, чтобы сбежать.
Но Кристофф Рэкшор смотрел на меня упрямо и угрюмо, взглядом, исключающим неповиновение.
«Лучше не нарываться», – решила я и озвучила вслух, как только мы остались наедине:
– Это все из-за моего эссе?
– Нет, – коротко ответил профессор, с некой осторожностью наблюдая за тем, как я к нему приближаюсь. – Стойте там! – почти рявкнул он, и я подскочила от неожиданности на месте. – А лучше сделайте пару шагов назад.
Я послушно отступила.
Теперь расстояние между нами было едва ли меньше трех метров.
– С вами все в порядке, профессор? – зачем-то спросила я.
Его глаза сузились, будто я оскорбила педагога этим вопросом.
– Со мной – да, – ответил он. – А вот с моей ликвидностью на рынке ценных женихов не очень.
Я испуганно прикусила язык. Виктория обещала, что Рэкшору не будет и дела до подмены, вот только явно ошиблась.
– Я не хотела вас оскорбить, – попыталась оправдаться я, решив, что отпираться бесполезно. – Просто играла свою роль.
– Охотно верю, в вас явно есть задатки либо отличной актрисы, либо профессиональной лгуньи. Но меня заинтересовало другое: что заставило вас так рисковать? Пойти к менталистке на ужин… Нарываться на скандал.
– Деньги, – уверенно выдала я.
– Серьезно? – Левая бровь блондина взлетела вверх. – Вы были готовы рискнуть всем ради презренных льинов? Если бы моя мать раскусила обман, она добилась бы вашего отчисления. Откуда такая уверенность, что вам все сойдет с рук?
Всем своим видом Рэкшор говорил о том, что он не верил в то, что я согласилась рисковать за монеты, и в принципе верно думал. А судя по напряженной складке меж бровей, мои мысли прочесть он тоже не мог, иначе бы уже вел сдавать меня в маглицию за притаскивание феи в столицу.
В остальном же я уловила суть: на сам факт подмены и обзывания его «неликвидом» Рэкшор по какой-то причине не в обиде. Похоже, ему и в самом деле была очень сильно нужна помощь Виктории, если он решил прикрыть глаза на подобное.
– Я бедна, если вы не заметили, – скромно потупившись, ответила ему. – Академическая форма выручила, но у меня даже обуви нормальной нет, а скоро зима. Так что да, я рискнула ради презренных денег. Это все, что вы хотели узнать?
Он кивнул, но через мгновение будто передумал.
– Нет, не все. Почему от вас постоянно пахнет горным медом волшебных фей, рье Вокс?
Я вскинула на блондина взгляд и тут же попыталась отвести, но где там, будто в цепкое лассо он поймал мой взор своим, так что ни спрятаться, ни убежать.
А врать в глаза менталисту ой как сложно.
– Я же с Предгорья… – выдавила в ответ, все еще пытаясь отвести взгляд. – Должно быть, пропахла.
– Нет, – с нажимом произнес профессор. – Вы уже две недели как в столице, форма на вас местная, и даже с волос за этот срок смылся бы любой запах. Так в чем причина? Вы привезли с собой банку? Принимаете в качестве стимулятора?
От искреннего удивления я даже ресницами захлопала и невольно приоткрыла рот, облизнув губы.
– Горный мед в качестве стимуляторов работает только на менталистов и еще на пару Домов. На оборотней в лучшем случае подействует как сильное снотворное. Странно, что вы не знаете об этом, профессор Рэкшор. А раз на менталиста я не похожа…
– Это еще проверить надо, – прервал меня блондин.
– В каком смысле? Что проверить? – С губ слетел уже нервный смешок. – Не менталист ли я?
Я еще раз смерила профессора взглядом. Может, он сумасшедший?
То он меня ненавидит за то, что я крыса, а теперь обвиняет, что я еще и менталист. Уму непостижимо.
Может, у него на самом деле проблемы с головой, и за это его лишили кресла главы канцелярии.
– Вы, должно быть, что-то путаете, – мягко начала я. – Меня зовут Габриэль Вокс, оборотень. Я не могу быть менталитом. Один вид магии на каждый Дом, вы же сами говорили нам про это.
– Не все, что я говорю, правда. – Кристофф Рэкшор неожиданно вышел из-за своего стола и приблизился на метр, принюхался к воздуху, будто заправская ищейка, и все мышцы его торса свело болезненной судорогой. – Так же, как и вы, Габриэль Вокс. И если вы все же притащили в академию мед, советую рассказать, пока я не нагрянул в вашу комнату с проверкой.
– Да зачем мне вам врать и тащить с собой мед! – от испуга воскликнула я. – В столице наверняка есть места, где его можно купить свободно.