– Разве это плохо? – Я опять же отказалась соглашаться с ходом таких мыслей. Мне не нравилось, что феечка вдруг решила, будто главный злодей – это единственный человек в академии, который с первого дня ко мне относился по-человечески.
– Конечно плохо. Она ведь обманула тебя. Сказала, что это едва ли не последняя свободная комната в общежитии, и ту, мол, только недавно обустроили под проживание студентов. А что на деле? Виктория в ней жила уже год!
– Мефиста могла не знать про Викторию, – напомнила я. – Вампирша же прогуливает ее занятия.
Но Миртл не успокаивалась.
– Если тебе этого мало, тогда слушай дальше. – Она застыла в полете перед моим лицом и, оглядевшись по сторонам, будто нас могли подслушивать, выдохнула: – Кто стал ректором после убийства Артемиуса? Мефиста! Что, если и в самом деле есть зелья, которые лишают сил? Кто, как не она, мог такое сварить и опоить старикана? А потом выбросить его из окна!
Я поежилась. Стало совсем неуютно.
– Это всего лишь домыслы, – уже не очень уверенно ответила я.
– А то, что она отправила тебя ночью в сад, где таинственно появился енот, заманивший тебя в озеро? Тоже домыслы?
– Думаешь, она пыталась меня убить?
– ДА! – воскликнула Миртл. – Все же сходится! Она видела тебя той ночью под башней, а теперь пытается избавиться от свидетеля и выставить все как несчастный случай!
– Слишком сложно, – я пыталась найти оправдания всем этим странностям, но в то же время не могла игнорировать, что в чем-то Миртл все же права.
Мефиста казалась слишком доброй ко мне, хотя все вокруг только и твердили, что профессор – та еще злопамятная стерва.
– Если ты права, то когда Рэкшор вернется, – начала я, – то он наверняка что-то узнает.
– С каких пор ты стала такой послушной? – Фейка приземлилась на мое плечо, и тон ее стал подозрительно заговорщицким. – Рэкшор то, Рэкшор се. А если он ничего не узнает? Что, если ему будет нечем подтвердить твои слова о той ночи? Что тогда будем делать? Нужно найти улики и доказательства, что виновата Мефиста!
– Ну уж нет, – я прекрасно поняла, на что намекает егоза. Но на сегодня с меня приключений было достаточно. – Мы ни с места не сдвинемся из этой комнаты. И тем более не пойдем выяснять, убивала Мефиста ректора или нет. Это не наше дело.
Лицо Миртл принялось обиженно кукситься.
А я повторила еще настойчивее:
– НЕ НАШЕ!
Миртл фыркнула и обиженно слетела с моего плеча.
Села на подоконник, за которым уже начало светать, и задумчиво уставилась в окно.
Я же вновь перевела взгляд на камин и придвинулась ближе. Хоть я уже и просохла, а все равно согреться окончательно никак не получалось.
Под треск поленьев и думалось легче.
Может, Миртл права, а я просто трусиха, чтобы проверить. Но если так подумать, то странности в поведении начальницы моего факультета все же были. Вот зачем человеку так маниакально дотошно знать о чужих слабостях?
Конечно, она заверяла, что все это исключительно в целях обучения, но все же.
Если бы она так не настаивала, я бы сегодня спала в собственной кровати, а не сидела в домике Рэкшора.
– Габи… – прервал мои мысли шепот феечки.
– Что? – откликнулась я.
– Сюда, только тише, – едва слышно отозвалась она. – Ты должна это видеть. Кажется, я вижу твоего енота. Даже двух…
Едва я это услышала, сразу как можно тише метнулась к ней. Миртл спряталась за оконной рамой и теперь втихаря выглядывала наружу, а мне пришлось чуть поднять макушку над подоконником, чтобы не спугнуть тех, кто сейчас находился снаружи.
Два существа с серой шерстью, длинными полосатыми хвостами, вытянутыми мордочками и острыми ушками – они сидели на тропинке перед домом Рэкшора и задумчиво разглядывали дверь.
Сейчас, при рассвете, я могла разглядеть их гораздо лучше, чем ночью, и только теперь стало понятно: никакие это не еноты. Сумерки искажали картину, а лучи солнца нет – коты, только необычные.
Было в них что-то аристократическое, выдающее породу: холеная густая шерсть, благородный окрас, даже статный силуэт. Эти двое точно не были дикими животными, слишком умный человеческий взгляд выдавал оборотней.
– Они знают, что мы в доме… – тихо шепнула я Миртл, и, стоило это произнести, как уши оборотней повернулись в нашу сторону, а глаза, свернув, уставились на окно. – И, кажется, они тут не для того, чтобы справиться о моем здравии.
– Мы же им ничего не сделали? – спросила феечка, и одна из кошек тотчас отделилась от своего собрата, пройдя по кромке фундамента дома, будто выискивая лазейку. – Или я что-то упустила?
– Понятия не имею, – пробормотала я и, понимая, что скрываться больше нет смысла, кинулась к двери. – Миртл, проверь черный ход, крепки ли замки. Что-то мне подсказывает, мы должны быть благодарны Рэкшору за то, что он повесил заклятия на двери.
Кристофф
– Не могу… – На лбу Виктории выступила испарина. – Я же с самого начала говорила, что это невозможно.
– Старайся, – напирал я. – Если надо, выпей еще крови, в конце-то концов. У нас была сделка.
Девчонка втянула побольше воздуха в легкие и прикрыла глаза.
Я знал, что все она сможет, если хорошенько постарается. Мне нужно было лишь несколько секунд.
Кто-то назвал бы кощунством попытки оживить усопшего, но и выбора у меня не было.
Тело Артемиуса лежало на холодильном постаменте, и, казалось, леденящая магия, будто издеваясь, даровала иллюзию того, что старикан до сих пор жив и вот-вот откроет глаза, встанет и пойдет.
Вот только, несмотря на все старания рье Гемахолд, у мертвеца даже веки не дрогнули.
– Я отказываюсь, – кривясь от напряжения, выдохнула вампирша и неожиданно вскрикнула, хватаясь за живот. – Ауч! Вот видите, до чего вы меня довели! Нет уж. Оживляйте его сами, я пас!
Она болезненно схватилась еще и за поясницу, пришлось помочь ей дойти до стула и усадить.
Похоже, придется признать, что план по считыванию мыслей мертвого ректора провалился.
– Доигрались. Мне нужно к лекарю, – простонала Виктория.
Я взглянул на ее бледное лицо и выругался.
Вот только этого не хватало.
– Сейчас позову, – выпалил я, мысленно прикидывая, кого из преподавательского состава будет вызывать быстрее и правильнее.
Лучшим кандидатом показалась Мефиста.
– Сейчас!
Я бросился к дверям и вылетел в подвальный коридор.
Нужно было подняться вверх по лестнице, а там и до башни факультета травничества. Элеонора наверняка ночевала в своем кабинете.
Я преодолевал по три ступеньки за раз и уже почти поднялся наверх, как нос к носу столкнулся с той, к кому так спешил.
– Так и знала, что найду вас здесь! – взволнованно выпалила Мефиста. – Вы не представляете, что произошло!
– Неважно, – перебил я. – Вы нужны мне сейчас.
Я схватил ее за руку и потащил к Виктории.
– Что значит неважно?! – коллега попыталась выдернуть руку. – Рьен Рэкшор, вы в своем уме? Что может быть важнее потери редкого растения из моего сада! Последний экземпляр удушай-водоросли уничтожен! Вандалы! Варвары! Тридцать лет работы рурку под хвост. Еще моя мать пыталась вырастить его из крохотной семечки… Тридцать лет работы сведено к нулю…
Ее слова пролетали мимо меня, но часть все же задержалась.
– Удушай-водоросль? – переспросил я. – Это случайно не огромное невидимое нечто, топящее студентов в пруду?
Лицо Мефисты вытянулось и окаменело.
– Кто-то пострадал? – мгновенно поняла она, к чему я веду.
– К счастью, нет. Но мог бы. И да, ваш варвар и вандал – это я. А сейчас поторопимся, внизу может случиться трагедия.
– Что-то пострашнее потери удушай-травы? – гневно прошипела Мефиста, и я понял, что только что угодил в ее черный список врагов до конца жизни, и сожжение последнего экземпляра водяного чудища мне еще когда-нибудь аукнется.
– Возможно, выкидыш, – буркнул я, продолжая тащить за собой женщину. – Так что буду вам благодарен за помощь!
– Какой еще выкидыш? – Мефиста остолбенела на месте, так что не сдвинуть. – Вы что, притащили в академию любовницу? Вопиюще!
– НЕТ! Откуда вообще такие мысли! – вскинул брови я. – Кто-то из других профессоров часто притаскивал сюда любовниц?
– Всяко бывало, – неопределенно отозвалась Элионора и теперь уже сама поспешила за мной. – Так что случилось и почему мы спешим в сторону холодильных комнат, где лежит мертвец?
– Потому что, – ответил я, распахивая перед Мефистой двери. – Вот, беременная. Рье Гемахолд! Только о ее положении никто не знает и знать не должен. Особенно ее отец.
Мефиста злобно на меня зыркнула и сделала шаг вперед.
– Ну и где роженица?
Я бросил взгляд на пустовавший стул, где оставил Викторию, и тоже не понял, куда та делась.
– Я не роженица, – раздался возмущенный голос с другой стороны. – И мне, кажется, уже легче.
Обернувшись, я увидел вампиршу, сидящую на краешке морозильного стола, где все еще лежало тело ректора. Вид ее был гораздо более здоровым, чем еще пять минут назад, вот только белки глаз странно поблескивали в полумраке.
– Я допила остатки крови, которые вы для меня достали, рьен Рэкшор, и мне стало гораздо легче, – доложила она, указав на пустой кувшин. – Но, как я уже говорила, больше к этому мертвяку я не подойду.
– А зачем вообще подходили? – спросила Мефиста. – Что тут вообще происходит?
– А она разве не в курсе? – удивилась Гемахолд, взглянув на меня. – Простите, не хотела сдавать.
Мефиста тем временем решительно повернулась ко мне всем корпусом и принялась выжидательно смотреть в глаза.
– Что за ритуалы вы тут проводили, Рьен Рэкшор? Зачем вам понадобился мертвец?
Глава 21
Габриэль
Миртл нервничала:
– Тебя-то они не сожрут, – говорила она, нервно косясь на окно. – Ты им не по зубам в прямом смысле слова. Ты большая мышь, а я им на один укус.
– Заткнись, – попросила я, вновь заглядывая в окно. – Может, они вообще не по нашу душу. Может, они к Рэкшору.