льной комиссии, по требованию вашего отца!
Мефиста ткнула пальцем в меня, будто письмо писал лично я.
– Если моя вина в происшедшем есть, то в том, что уделил мало внимания этой парочке. Было достаточно других проблем, начиная с убийства ректора…
Тут пришлось замолчать, потому что я не собирался посвящать Мефисту в те обстоятельства, что рядом с Габриэль на занятиях я даже дышать нормально не мог, не то что пользоваться силами. Впрочем, вспоминая все свои встречи с оборотнями-близнецами, я доподлинно мог сказать, эти оба всегда старались держаться от меня подальше. На почтительном расстоянии, значит, все же опасались, что я могу прочесть их.
– Как я могу доверять вам после этого, рьен Рэкшор? – воззрилась на меня в упор Мефиста.
А я даже немного растерялся.
– Если не мне, то кому? В чем вы меня обвиняете?
– А вы не понимаете? Вы член королевской семьи, которая прислала этих двоих в академию. – Профессор подошла к кровати с Габриэль и аккуратно коснулась серой шерсти на мордочке. – Девочку пытались убить по неизвестным мне причинам. До этого был убит Артемиус при непонятных обстоятельствах, и это было выгодно вам, рьен Рэкшор. Недаром ходили слухи, что ректор хотел изгнать вас из академии.
– Я бы нашел другой способ, – честно признался я. – Сбросить с башни – не мой почерк. Что же касается убийств, вам они тоже выгодны. Я немало думал об этом.
Притихшая до сего момента фея неожиданно ожила и решила, что настало ее время вставить свое веское слово:
– Да-да, – затараторила она, прячась за моей спиной. – Может, злодей тут вы, рьина Мефиста. Кресло ректора получили, Габриэль к пруду послали… А когда не вышло ее убить в саду, натравили своих енотов-прихвостней! И вообще, отойдите от ее кровати, еще плюнете на нее каким ядом. Я вам не доверяю!
Мефиста вспыхнула праведным гневом:
– Да как вы смеете обвинять меня? Ладно еще кресло ректора, на меня можно было бы подумать. Но думаете, маглицейские мало проверяли эту версию? Да знаете, сколько часов я провела на допросах! И при чем тут вообще студентка Вокс? Зачем мне ее убивать?
– Потому что она видела, как вы выбросили Артемиуса из окна башни! – ляпнула Миртл и тут же осеклась. – Точнее, она слышала и не уверена, что это были именно вы… Ну, то бишь она вообще не видела, кто это был. Но слышала… И голос был не ваш, но а вдруг это все же были вы!
Миртл тараторила запинаясь, так быстро, что начала съедать половину слов. Пришлось ее одернуть.
– Хватит! – рявкнул на фею я. – Нужно разбираться с самого начала и по порядку. Спокойно, без суеты. Итак, когда впервые в академии заметили этих самых «енотов»?
Миртл недовольно завозилась за моей спиной, а после села на плечо и с тяжелым вздохом принялась рассказывать:
– Когда наша палатка стояла за стенами академии. Было темно, и в тот раз я решила, что к нам ворвался енот и разорил припасы.
– В моем саду никогда не было енотов, – опять произнесла Мефиста. – Я же уже говорила.
Тут Миртл будто осенило, и, опять гневно взглянув на Элеонору, она с ехидцей выдала:
– Вы тогда, кстати, тоже подходили к нашей палатке. Буквально через несколько минут после происшествия, обвинили Габриэль, что она разбила палатку на какой-то особо ценной поляне.
– Именно так! – подтвердила Мефиста. – В ту ночь я собиралась набрать полуночной ржи для антимозольного декокта.
– Оставим подробности, – вновь прервал я. – Что произошло потом?
– Да ничего! – буднично произнесла феечка. – Мы заселились в подвал, Габриэль прислали жуткую форму, я полетела искать иголки, застряла в паутине. Габриэль решила меня найти, обернулась в крысу и, пока искала, стала свидетелем убийства ректора.
– Вы удивительно лаконичны, – с прищуром заметила Мефиста. – Стало быть, это на вас в тот день сработала ловушка.
Фейка беззаботно пожала плечами.
Я же мыслил дальше:
– Габриэль сказала, что слышала разговор, где Артемиуса о чем-то просили, но, получив отказ, убили… О чем могла быть просьба?
Я нутром чуял, что разгадка всего лежит именно в ответе на этот вопрос. Сейчас, после того, как Габриэль едва не убили, мне не было резона не верить ее словам о той ночи. Артемиус кому-то верно служил, и этот кто-то был явно не моим отцом. Не зря же старикан пытался противостоять «просьбе», намекнув, что знает о событиях прошлого года. Кто бы ни был загадочный убийца бывшего ректора, он был и врагом короны, раз помогал в попытке государственного переворота.
Вот только у исчезнувшего модиста[1] уже вряд ли спросишь.
– Артемиус вел много темных делишек, – произнесла Мефиста. – Он был падок на золотые льины, это не секрет. Но я всегда считала его верным королевскому дому.
– Быть верным – понятие растяжимое, – ответил я. – Он выполнял наши приказы, но это никогда не мешало ему работать в своих интересах. Возможно, иногда еще и в чужих. Что-то он точно знал, раз за это поплатился. Но вернемся к оборотням, к началу года они уже были в академии. Якобы по приказу моего отца!
– Почему якобы? – возмутилась Мефиста. – Я лично читала письмо, где он просил зачислить вне очереди двух детей из дома Бедфорд. Оно пришло еще Артемиусу, мне оставалось лишь выполнить приказ как правопреемнице.
– Письмо осталось? Я могу взглянуть? – зацепился я, не веря, что мой отец хоть как-то причастен ко всему этому.
– Разумеется, – кивнула профессор. – Мой кабинет близко. Я принесу.
Ее не было меньше пяти минут, а когда Элеонора вернулась, то выглядела запыхавшейся. Похоже, она и в самом деле спешила принести мне бумагу, подтверждающую, что мой отец главный злодей этой истории.
– Вот, держите, – она протянула мне сложенный вдвое лист.
Пришлось подойти к свету, чтобы разглядеть получше.
– Печать и подпись моего отца, – сообщил я. Как бывшему главе королевской канцелярии, мне хватило полувзгляда, чтобы это понять. – Но все же это подделка.
– Издеваетесь? – голос Мефисты дрогнул. – Что значит подделка?
– Бумага желтая, – я прислонил лист к оконному стеклу, чтобы через него прошли солнечные лучи. Сразу стали видны остатки другого письма, очень старого, различимыми были только некоторые слова, и все же оригинальное письмо точно было другим, нежели то, что оказалось поверх. И я произнес: – Кто-то вытравил чернила и составил новое письмо. Кроме того, есть еще один прокол… Почерк.
Миртл слетела с моего плеча и зависла в воздухе над письмом.
– Почерк как почерк, – выдала она. – Или короли пишут как-то по-особому? Справа налево, например?
– Он слишком идеален, так отец писал до того, как получил все те ранения, – ответил я ей. – В последний год ему пришлось учиться держать приборы заново, нажим не такой крепкий, а его письма полны чернильных клякс из-за дрожащих пальцев. Вы видите здесь хоть одну кляксу?
Я передал письмо обратно Мефисте.
И та отрицательно покачала головой.
– Вот и ответ. Кто-то подделал письмо, используя старую бумагу. В суете после смерти Артемиуса никто даже внимания не обратил на нестыковки. Нам просто было не до этого.
– А я думаю, король замешан, – с умным видом вспорхнула с моего плеча Миртл, поднимая указательный палец вверх. – Сам дал кому-то старую бумагу!
– За такие голословные обвинения раньше сжигали на костре, – гневно зыркнул я на нее.
– Почему же голословные? – совершенно неожиданно встала на ее сторону Мефиста. – Дом Бэдфорд пусть и в дальнем, но все же родстве с правящей династией.
Я только поморщился.
– Если мой отец переспал с кем-то из оборотней, это еще не означает родство.
– А ваш сводный брат? – напомнила Элеонора. – Рассел.
– Он точно ни при чем. Если я в ком-то уверен, то это в нем, – мои слова были категоричны.
– А ведь эти близнецы что-то говорили про семью, – начала припоминать феечка, задумчиво держа себя пальчиками за крошечный подбородочек. – Что-то про могущественных людей, которых опасаются, и что причиной всему семья.
– А это может означать что угодно, – был непреклонен я. – Если бы мой отец хотел убрать Артемиуса, то сделал бы это официально – отправил бы на каторгу за растраты и расхищение академического бюджета, многочисленные взятки и прочее. А не стал бы подделывать собственные письма, чтобы пристроить двух шпионящих оборотней.
– Звучит, конечно, логично. – Мефиста обошла кругом палату, подошла к окну и задумчиво посмотрела вдаль. – Тогда кому это нужно? На вашем месте, рьен Рэкшор, я бы все же подумала на меня. Все как будто и вправду указывает на мою кандидатуру.
– Конечно на вас, – буркнула фея. – Послали Габриэль в свой сад, а ее там чуть не прибили. И траву не нашла, и вот, – Миртл ткнула пальцем на лежащую оборотницу.
Но Мефиста так и не обернулась, чтобы посмотреть на нее, а я почувствовал что-то в ее мыслях, будто далекую тоску и грусть.
Удивительно, даже сейчас рядом с феей, чьи способности должны были блокировать мои, я ощущал свой дар. Должно быть, дело было в Габриэль. Чтобы проверить, я подошел к ней ближе и с осторожностью коснулся лапы. Медовый запах вокруг витал даже сейчас.
Пальцы будто закололо током, а вместе с этим границы ментального дара расширились.
– Отойдите от нее, – тут же обернулась Элеонора.
Тугой поток ревности от профессора обжег меня, что несказанно удивило.
Я попытался уловить что-то конкретное: слова, отголоски ее мыслей; но лишь чувство ревности и какой-то белой зависти исходило от женщины, а еще вины.
Серьезно? Мефиста ревновала меня? С какой бы стати? Я не припомнил, чтобы она ко мне вообще когда-то испытывала романтические чувства, и все же она повторила свои слова уже куда спокойнее:
– Отойдите, вы мучили студентку на протяжении нескольких недель, не думаю, что ей будут приятны ваши прикосновения, когда она очнется.
Я приподнял бровь, но все же отошел.
Признаться, любопытство овладело мной и неожиданная мысль, которая даже для меня была смелой и дерзкой.