– Зачем вы дали Габриэль второй шанс в поисках неведомой травы? – спросил я, прищурившись. – Не похоже на вас. Сколько себя помню, вас считали самым строгим педагогом академии.
Губы Элеоноры чуть дрогнули, но она тут же ответила:
– Девочка талантлива, глупо не дать шанс той, кто действительно достоин.
– У нас сотни талантливых студентов, и никогда не было поблажек. Так что иначе?
– Ничего, – категорично заявила Мефиста. – Вы ищете причины, которых нет.
Я ей не ответил, но сомнения все же остались – уж слишком странно вела себя профессор по отношению к обычной оборотнице. Заступилась на экзаменах, после зачем-то вызывала меня и задавала насчет нее странные вопросы, будто чего-то опасалась, и все равно продолжала опекать, испытывая почти что родительские чувства. Это ведь по ее приказу девчонку заселили на несколько дней раньше в академический корпус, чем было положено правилами.
Но мы не в старых волшебных сказках, где маленькая сиротка может найти родителей спустя годы. Габриэль говорила, что ее мать и отец погибли в шахтах, когда ей исполнилось два года, значит, должна их помнить, и как минимум один из них должен быть оборотнем. Так что вряд ли Мефиста могла оказаться сбежавшей мамочкой. А значит, тут могло быть что-то еще.
Для себя же я мысленно сделал пометку узнать, где находилась Элеонора в годы, когда родилась Габриэль; может, и посещала Предгорья в поисках волшебных трав, кто знает.
От мыслей отвлек тихий шорох, я обернулся к кровати и увидел, как серебристая шерстка начала исчезать, втягиваясь в тело девушки, ноги и руки удлинялись, кожа розовела…
– Накройте ее, – завопила Миртл, и, прежде чем я среагировал, Элеонора кинулась к кровати, прикрывая Габриэль одеялом.
Ринулась быстро, будто оберегала ее от моих глаз.
Нет, между этими двумя что-то точно было не так, но с этим я разберусь позже. А сейчас я хотел узнать больше о происшедшем возле моего дома:
– Как себя чувствуешь? Что-нибудь помнишь?
Девушка жмурилась от яркого света, пыталась прикрыть лицо руками, отворачивалась.
– Не видите, ей плохо, – гневно выдала Мефиста. – Допрос подождет, дайте ей опомниться.
Габриэль дернулась от ее голоса, сфокусировала взгляд на профессоре, глаза ее округлились от удивления, а в следующий миг девчонка повернулась ко мне, цепляясь за руку с силой, которая присуща только оборотням:
– Где Миртл? Она здесь?
– Да что с ней станет, – раздраженно ответил я, чуть отстраняясь, чтобы фея подлетела ближе к больной.
Увидя Миртл, Габриэль ощутимо расслабилась, но мою руку все же не отпустила, лишь еще крепче сжала.
– Следите за ней, – забормотала она. – Оборотница предупредила, им была нужна не я. А она! Кому-то нужна моя фея!
Глава 23
Габриэль
Три дня в лазарете показались самым скучным испытанием в моей жизни.
Потолок, кровать, стены – мне начало чудиться, что я изучила уже каждый их сантиметр.
Мое одиночество скрашивала только Миртл, которую оставили со мной, а может, заперли.
Рэкшор с Мефистой пришли к удивительному взаимопониманию, сойдясь в едином мнении, что, пока я не отошла от ранения, в академии на парах делать мне нечего.
Белобрысый гад настаивал на том, что охранять лазарет куда проще, чем мою подвальную комнату, и приставил к дверям двух гвардейцев, которые регулярно сменяли друг друга.
Еще трое дежурили под окнами.
Так бывший глава канцелярии решил перестраховаться и точно не допустить, чтобы какие-то крыска или феечка улепетнули из-под его носа.
Мефиста же солидарно кивала, в конце выдав:
– Пока ситуация не прояснится до конца, вы обе будете находиться здесь.
– А как же занятия? – попыталась протестовать я.
– Я буду приносить тебе учебный материал раз в день, – пообещала профессор. – Заодно разберем одну из главных тем в зельеварении: о недопустимости смешивания незнакомых ингредиентов во избежание непродуманных последствий.
Сразу становилось понятно, на что именно намекала Мефиста, и если я морщилась и пыталась оправдываться, что именно это «неведомое зелье» спасло мне жизнь, то Миртл протестовала куда активнее:
– Не вздумай раскрывать рецептуру, – шипела она. – Мы подадим на патент и будем продавать зелье задорого-дорого!
Ее глаза в этот миг мечтательно закатились, и Рэкшор, поймав ее за крылья, спустил мечтательницу с небес на землю.
– Я тебе продам, – пригрозил он. – Что бы вы там обе ни намешали, считайте, что король уже дал запрет на использование данного варева! Рецептура засекречена и теперь будет использоваться только в государственных целях!
– Бе-бе-бе, – показала ему язык Миртл и спряталась от греха подальше под кроватью.
А мои скучные дни потянулись один за другим.
Вечером заходила Мефиста, приносила задания по учебе, интересовалась моим здоровьем. Узнавала, что все хорошо, теряла интерес и уходила.
Ближе к ночи заявлялся Рэкшор, скупо здоровался, садился на соседнюю кровать и просто молчал.
Я пыталась завести разговор, узнать какие-то новости об оборотнях, нашли ли их, но блондин отвечал, что это не моего ума дело. А на второй день по какой-то непонятной мне причине меня даже начало тошнить, когда незваный гость явился.
Я свалила все на нервы, да и сам Рэкшор, видя мое недомогание, долго в палате не пробыл. Сразу ушел.
Рядом с ним ощущала себя неловко, совершенно не понимая, зачем он вообще приходит – разве охраны под дверями мало?
А вот Миртл догадалась первой:
– У него магия рядом с нами не исчезает, вот он и проверяет. Себя в большей степени.
Уже при следующем визите Кристоффа, на третий вечер, я искоса наблюдала за ним, делая вид, что занимаюсь чтением учебников. Рэкшор и в самом деле вел себя странно, он сидел неподвижно, чуть прикрыв глаза, медленно и глубоко дышал, а иногда с его пальцев срывались крошечные искорки, которые тут же затухали.
Я посидела еще немного, а после, набравшись смелости, с силой захлопнула книгу.
От звука мужчина открыл глаза.
– На сегодня учеба окончена? – спросил он.
– Можно и так сказать, – ответила я и тут же задала встречный вопрос: – Сколько еще я тут буду сидеть? Рана уже заросла. Или вы решили, что я теперь ваш личный подопытный оборотень и можно приходить сюда каждый день, чтобы испытывать свою магию?
– А почему нет? – ответил он после недолгих раздумий. – Кто бы на моем месте не воспользовался такой возможностью? Мне всего лишь любопытно.
Я покачала головой.
– Нет, не всего лишь. Я же не глупая.
Рэкшор выгнул бровь и даже слегка улыбнулся. А после, усмехнувшись, спросил:
– Ну поделись со мной мнением, о мудрая крыса!
– Вам просто льстит, что вы почему-то не такой, как остальные, – нагло выдала я. – Но вы не понимаете причин и поэтому сидите здесь. В остальном мое общество вам глубоко противно.
– Ты не права, – ответил мужчина, и я уж решила, что он скажет, что мое общество ему не так уж претит, но он будто специально взял и дополнил: – Причины я знаю.
Непонятное чувство обиды вспыхнуло в душе, но я тут же прибила его гордостью: можно подумать, Рэкшор когда-то скрывал, что я ему по меньшей мере не нравлюсь.
– И в чем же причины? – спросила я. – Может, озвучите? Раз уж я хоть как-то к ним причастна, то имею право знать.
– Боюсь, конкретно ты тут совершенно ни при чем, – ответил он. – Точнее, ты лишь часть факторов, но я, пожалуй, расскажу. Пришлось прочесть немало книг за последние несколько дней, чтобы понять, в чем дело.
– И?
Рэкшор махнул в сторону кровати, где на подушке дрыхла Миртл.
– Фейский мед. Удивительная субстанция из уникальных цветов. У него множество свойств: восстановление памяти, усиление многих зелий, а еще сил некоторых Домов – таких как Вивьерн. Многие менталисты грешили употреблением меда, в том числе и я.
От услышанного я округлила глаза, было неожиданно понимать, что профессор признался в таком.
– Вы же и так сильный менталист. Зачем?
– Хотелось быть еще сильнее, был уверен, что смогу остановиться вовремя. Но не сумел. В прошлом году мой дар почти выгорел, остались крохи, восстанавливать которые оказалось слишком тяжело. Я потерял работу в королевской канцелярии и оказался здесь.
– Значит, слухи о том, что вас сюда фактически сослали, – правда? – осмелилась задать, возможно, оскорбительный для профессора вопрос.
– Полнейшая. А потом появилась ты со своей феей, и даже остатки моего дара стали исчезать. Я ощущал себя пустышкой, если ты находилась рядом, ровно до момента, пока не вытащил тебя из проклятого пруда. Признаться, у меня мелькала мысль оставить тебя там. Мне казалось, это могло решить мою проблему.
Я нервно сглотнула. Не каждый день признаются, что тебе желали смерти, но потом передумали.
– Вы так поступили, потому что силы вернулись? – спросила я.
– Нет, сил не было, когда я тебя вытаскивал. Они вернулись, когда я коснулся твоих губ в первый раз у озера, и во второй раз усилились, когда поцеловал в доме.
– И что это значит?
– Всего лишь мед, – ответил Рэкшор. – А именно его концентрация в твоем дыхании. Я начал изучать этот вопрос и нашел старый манускрипт, даже не знаю, почему он не попался мне ранее. Века назад выгоревших из-за меда магов пытались лечить этим же медом. Иногда помогало, иногда нет. Но чаще всего они просто умирали после первой лишней ложки. Собственно, поэтому данный метод и был позабыт.
Я в ужасе отшатнулась подальше.
– Вы самоубийца? – сделала верные выводы я. – Если это может вас убить, зачем вы здесь?
– Потому что это меня не убивает, а делает сильнее, – ответил Кристофф. – Я могу прочесть мысли почти каждого человека в академии, за редким исключением – например, твоей соседки Виктории, ее охраняет сильный артефакт; еще нескольких преподавателей из моего Дома, но им положено по службе. А еще Мефисты, но она никогда не была простым человеком, чтобы можно было разведать ее тайны. Ну и твои с феей.