Краем глаза я заметил, как один из телохранителей отца, огневик, пытался призвать стихию, но у него ничего не выходило, и вряд ли выйдет, пока я не придумаю, как спасти Миртл из цепкого захвата, чтобы фея могла сбежать подальше…
– Вы бы могли помочь, – кивнул я на дочурку Гемахолду-старшему. – Совсем же распоясалась.
Тот попытался сделать к ней шаг, но она остановила его предостерегающим жестом.
– Еще одно движение – и ты обратишься в прах. Одна капля зелья, и магия в тебе исчезнет навсегда. А в твоем возрасте это крайне опасно.
Герцог испуганно отшатнулся от дочери, явно понимая, что та не шутит.
– А на себя пролить не боишься? – спросил я, наконец добираясь до собственного отца.
В тесном помещении на коляске он был практически беспомощен, пришлось встать между ним и Викторией, чтобы у короля были хоть какие-то шансы спастись от злобной девчонки.
– Не боюсь, – улыбнулась Виктория. – Именно за этим мне была нужна фея. Забавные создания. Будто тьма и свет слились в них и ходят по кругу. Артемиус посвятил жизнь, чтобы понять, как работает этот эффект. Он только в последний год обнаружил, что магия фей циклична, может отнимать магию, выжигая резерв, а может усилить, а после снова отнять. При этом очень важен нюанс – настроение феи, когда она делает тот или иной ингредиент для зелий. Собирала мед в отличный солнечный денек – жди повышения резерва, лил дождик – жди от ложечки меда какую-нибудь гадость. Или как с пыльцой. Радовалась феечка – вышло любовное зелье. Ей было страшно и грустно – и зелье лишило оборотней магии.
Виктория кивнула на мертвых близнецов.
– Поэтому ты замучила тех фей? А потом оторвала крылья? – догадался я.
– Чтобы достигнуть максимального эффекта. – Виктория поболтала бутылочкой в воздухе. – И для этого же мне нужна была Миртл добровольно, чтобы защитить меня от неожиданных последствий. А то вдруг я окажусь неловкой и оброню пару капель на себя.
– Не очень похоже, что она тут добровольно, – видя, как брыкается Миртл, ответил я.
Виктория усмехнулась.
– Я, конечно, рассчитывала на большее содействие с ее стороны, что Миртл будет нести месть во имя погибшей Габриэль, но вышло чуточку иначе. Поэтому пришлось импровизировать. Либо Миртл со мной, либо я ломаю вначале шею ей, а потом ее подружке Габи. Так что она вполне себе добровольно тут. Правда, милая?
Миртл вновь хищно клацнула зубами, пытаясь оттяпать Виктории палец.
– Когда все закончится, я тебе эту склянку в рот залью, – пообещала она вампирше.
– Ну вот еще, – усмехнулась та. – Когда все закончится, больше не будет Дома Вивьерн. Магия в этом замке останется только у тебя и у меня. И ты поймешь, что со мной лучше дружить.
– Весьма изящный план, – отозвался из-за моей спины отец. – Кристофф, ты бы не мог отодвинуться, я бы хотел смотреть в лицо этой милой рье. Мы бы могли обсудить беспокоящие ее вопросы и решить их дипломатическим путем.
– Нечего обсуждать. Из-за вашего попустительства мой Дом веками вымирает, вы пригрели вокруг себя людей, место которым на каторге, но вы посчитали их полезными, и они оставались на свободе.
– Вы про Артемиуса? Он был предан короне.
– Он был предан золотым льинам, – огрызнулась Виктория. – Кто больше платил, тому и предан. Не правда ли, отец?
Она обернулась к герцогу Гемахолду, но тот молчал.
– Вокруг вас столько врагов, а вы кичитесь своим даром читать мысли. Взять хотя бы моего отца, – продолжала вампирша. – Он ведь давал деньги людям, которые пытались свергнуть вас в прошлом году. Давал опосредованно, как бы не зная, к чему все идет. И эта легенда о том, что мы якобы боимся солнца – полная чушь. Мы просто нашли способ оправдать свой отшельнический образ жизни. Не ходим на балы и приемы, стараемся почти никогда не попадаться менталистам на глаза. Свои планы строить гораздо удобнее, когда тебя списали со счетов, как вымирающий Дом. Мой отец очень хитер! А когда не вышло силой, решил, что проще выдать меня за Кристоффа.
Мой отец почему-то улыбался:
– Признаться, я даже рад, что у меня не будет такой невестки, как вы. А вы, герцог Гемахолд, должны бы гордиться собой. Девочка очень хваткая. Далеко пойдет. Выходит, все из-за Артемиуса? Знал бы, лично казнил бы.
– Из-за моего отца. Он заварил всю кашу. Если бы не он уговорил Артемиуса оклеветать Френсиса, то и того не сгноили бы на каторге. Ничего бы не произошло. Френсис уже был мертв, когда я узнала, что ношу его ребенка. Я пыталась решить вопрос иначе. Дом Бэдфорд посылал к Артемиусу своих людей, с ним пытались договориться. Он не согласился. В итоге пришлось решать самой. Уже перед разговором с ним я знала, что в конце старик либо согласится дать показания о невиновности Френсиса, либо умрет. Я перестраховалась, через подставных лиц купила у него же живую фею на сутки, чтобы у Артемиуса не было возможности воспользоваться магией, и когда пришла к нему, он считал мои же золотые монеты.
– Мы не нашли денег в его кабинете, – вспомнил я.
– Я забрала их, когда уходила, а еще тетрадь с записями, кому ректор продавал фейские зелья, так я узнала, что одно из таких приобрела ваша мать, рьен Рэкшор, – ответила Виктория. – Тогда же оставила письмо, чтобы этих двоих приняли в академию. Мне нужна была поддержка, если я одна не справлюсь. Френсис был и их семьей, а теперь и мой ребенок.
– И за эту помощь ты перегрызла им глотки, – горько усмехнулся я.
– Это самое большее, чем они могли помочь, лишившись магии, – ответила она и обвела всех победным взглядом. – Впрочем, я затянула с речью. Можно было бы перерезать тут всем глотки, но быстрее будет так. Пара капель, попавших на кожу, – и вас ждет прекрасная и долгая жизнь обычных людей. Заметьте, я великодушна и не собираюсь убивать никого просто так.
Она ловко перехватила Миртл, зажав все ее тельце в кулаке, и при этом свободными большим и указательным пальцами аккуратно откручивала крышку с мензурки.
Но мое внимание привлекла не опасная девица с колбой, а серая тень, мелькнувшая под потолком.
Она не таилась и не замирала, будто серебристая молния шмыгнула из одного угла комнаты в другой, цепляясь лапками за неровные выступы потолка. В зубах у нее была еще одна крошечная склянка.
В голове невольно мелькнула мысль, что если переживу этот день, буду ненавидеть все, что связано с зельями, до конца жизни. Слишком много их вокруг меня стало в последнее время.
Крыса, а это несомненно была Габриэль, разжала пасть, и склянка из ее зубов выпала точно под ноги Виктории, обдавая ту едким туманом. Вампирша начала хвататься за горло, хрипеть, размахивать руками. Пальцы с колбой и Миртл разжались, и злосчастная мензурка вместе с бескрылой феей полетели вначале вверх, а после сразу вниз. Миртл беспомощно пыталась трепетать оставшимся крылом, но только закручивалась вокруг оси и падала еще быстрее.
– Разобьется! – крикнул кто-то из менталистов. – Лови!
Миртл испуганно пищала. Без крыльев даже высота в два метра была для нее смертельна, и я ни секунды не размышлял, прыгая вперед и поставляя руку, чтобы поймать ее.
Рядом раздался звон битого стекла, лицо обдало брызгами чего-то неприятно шипящего на коже, и в то же время рука приятно тяжелела от пойманной и трясущейся от страха феи.
Она боязливо открыла глаза и неверяще уставилась на меня. Пока я так же удивленно смотрел на нее, а в следующий миг голову взорвало такой болью, будто кто-то кипятил мой мозг в вулканической лаве.
Вокруг роились голоса, сливающиеся в хаос, где-то над ухом раздавались вопли Виктории. В очередной раз перед глазами мелькнула вначале крысиная лапа, а после босая девичья нога, и сорванный с вампирской шеи амулет со звоном упал на пол.
Он был последним, что я увидел, прежде чем закрыть глаза.
Габриэль
Виктория все еще сучила ногами и пыталась брыкаться, когда ее уводила стража.
Беспомощная, всего лишь человек. С мыслями, которые теперь мог прочесть даже самый слабый менталист.
Я сидела над Кристоффом, все еще лежащим без сознания в луже из разлившегося зелья, которое разбила Виктория.
Никто, кроме меня и Миртл, не решался к нему подойти.
– Позовите лекарей, – просила я, но никто даже шаг не сделал в нашу сторону. – Ему нужна помощь.
Вместо этого кто-то перекинул мне в руки сорванную занавеску, чтобы я прикрыла наготу после превращения.
Я до сих пор не верила, что такой отчаянный план почти получился. Зелье, которое мы сварили с Мефистой, могло не сработать, вдруг я неправильно запомнила ингредиенты или вляпалась бы в него сама. Но все вышло. Как и тогда с оборотнями, зелье подействовало быстро, оставалось только сорвать с Виктории амулет, что я и сделала, едва опасность миновала.
Чего я не могла предугадать – так это то, что Кристофф, спасая Миртл, вляпается в зелье сам.
– Он теперь просто человек? – раздавался шепот за моей спиной.
Я обернулась на голоса и рыкнула:
– Боитесь сами, позовите Мефисту. Ее не впустили в замок, не стража, а рурковы идиоты!
– А вы как, позвольте спросить, пробрались? – говорил высокий мужчина с золотистым значком правой руки, нашитой на груди.
– Я крыса, – все так же рыкнула я. – Я пролезу где захочу.
– То бишь вы злостно нарушили правила и проникли тайком в замок! – негодовал какой-то очень важный советник.
– Буду считать, что из ваших уст это такое спасибо за помощь, – ответила я и отвернулась.
Раздался скрип колес, я обернулась на звук. Мужчина, молчавший до сих пор, бесстрашно подкатил свое кресло к Кристоффу.
– Он лишился магии? – спросил он у меня, будто я должна была знать ответ. В голосе его звучали странные ноты, немного болезненные и грустные.
– Не знаю, – ответила я, питая в душе надежду, что вдруг случилось чудо и зелье не сработало. Вернулись же тогда у Рэкшора силы возле озера, может, и сейчас произойдет нечто подобное.
Миртл сидела на груди мужчины, неустанно всхлипывала, уверяя, что она не хотела, чтобы все вышло так.